Яркое солнце предательски слепило глаза. Золотое, совершенное, идеальное – оно отражалось в золотых башнях и куполах Асгарда, переливаясь в мраморе, стальных копьях стражей Дворца, возводя его величие выше небес, к самым звёздам, вплетённым в ветви Древа Иггдрасиль. И с самого восхода дневной звезды слышалось пенье птиц, звуки пробуждающейся городской жизни, начинавшей свой новый день раньше обычного. Потому что сегодня для всех он был особенным.
Локи ненавидел каждое мгновение этого дня. Ненавидел каждый луч света и каждый его отблеск. Каждую улыбку, каждое воодушевлённое лицо. Этим утром солнце в Асгарде поднялось для всех, кроме него. Ему бы хотелось, чтобы последняя ночь перед этим днём длилась до сих пор. И никогда не окончилась утром.
Уйти из Золотого дворца незамеченным было нетрудно. Он совершенствовал свои магические умения с самого детства и преуспевал в них день за днём. В этом упорстве он не ослабевал никогда. Ведь это было единственное, что отличало его среди остальных. Что хоть как-то позволяло выделяться в длинной, непроглядной тени отца и брата, сплетённой из величия, воинских побед и бесконечной славы. Тени из золотых нитей, воплощённой в стены Царского дворца Асгард.
Он решился с первыми лучами этого треклятого солнца. Лёжа на одре своей постели, сбитых в ком простыней, он размышлял целую бессонную ночь, будто самоубийца, задержавшийся на краю пропасти перед последним шагом. Пропасть действительно зияла перед ним, ведь задуманное – одна безумная мысль, пришедшая в голову после очередной насмешки, каждую из которых он воспринимал унижением – было намного рискованнее и опаснее всего, что бог обмана измышлял за всю свою юность. Эта шалость слишком тесно граничила с по-настоящему серьёзным безрассудством – с преступлением, которое могло обернуться суровым наказанием. Потому «самоубийца» задерживал свой последний шаг, пытаясь заглянуть в пропасть как-то иначе. Ведь из них двоих это он – тот, кто думает о последствиях. Безрассудство – это о Торе, но никак не о Локи. Младший брат героя-Громовержца более разумен и всегда старался выступить голосом здравого рассудка, независимо от того, удавалось ли это или нет. Но теперь… «Приключение», которое он задумал, ему придётся пройти в одиночку. Шутка, которая будет смешна только ему одному. Чёрная, злая шутка. Осознавать это приятно. Что? Для чего ему это? Взгляните на Тора, победителя и героя! Посмотрите на его безграничное сияние! Оно давно ослепило глаза всем, кто видит его! Отцу, матери, всем богам при Золотом Дворце, воинам с гербами Асгарда на щитах. Никто из них не видит, что будет дальше, когда кроме крылатого шлема эту чугунную белокурую голову увенчает венец царя Асгарда. Доверить Тору Громовержцу власть? Ему?..
Локи всегда знал, что это произойдёт. Что этот проклятый солнечный день настанет. Было далёкое время в далёком детстве, когда он был рад историям брата, начинающимся со слов «когда я стану царём…» Но… кажется, оно было слишком давно. Этот проклятый день, эта проклятая коронация навсегда поставит точку на нём самом, на Локи. С этого момента он навсегда исчезнет меж строк золочёных летописей, повествующих о доблестных подвигах Тора Громовержца, царя Асгарда. Младший брат царя, совсем не похожий, ничем, даже цветом волос. Безликий и молчаливый в тени чужого величия. Никто не вспомнит о нём. Даже Тор, как только займёт место на золотом престоле…
Первые лучи солнца разметали в пыль все сомнения. Локи прошмыгнул мимо стражи, выходя из замка потайными ходами, меняя лица, исчезая между отражений и чужих теней. Путь, который он держал, был ему известен уже давно. Маленькая тайна одного когда-то заигравшегося мальчишки. Лабиринты загадочных троп, ведущих в совершенно неожиданные места. Одна из них привела его к кузням цвергов, когда он был совсем юнцом и ещё мог сойти за своего, если получалось скрыть красивое лицо. А другая… за ней царила вечная зима.
Локи посильнее запахнул длинную чёрную мантию, идя по тропе сквозь скалу. Лодка осталась спрятанной у реки, в которую упиралась скала и самая большая расщелина, ведущая внутрь. Несколько шагов и в лицо дунул морозный воздух, а через минуту снежинки-иглы впились в щёки. Зажмурившись от сильного ветра, Локи набросил на голову глубокий капюшон и зашагал вперёд.
Поначалу ноги утопали в снегу, но потом перед ним открылось ледяное плато, обрамлённое железными скалами. Остановившись, Локи всмотрелся перед собой. За скалами виднелись остроконечные пики, чем-то напоминавшие дворцовые. Но в сам дворец, прямиком к Лафею, повелителю йотунов, ему, властелину магии, совершенно не нужно было. Сойдут и двои или трое простых слуг, которым можно будет пообещать выслужиться перед своим королём.
Пришлось прошагать изрядное расстояние, чтобы, наконец, натолкнуться на подходящих. Каждый из них был в полтора раза выше Локи. Завидев чужака, облачённого во всё чёрное, йотуны, переглянувшись, начали надвигаться на него. Локи стоял на месте, спрятав руки в рукавах и не поднимая головы, чтобы не было видно лица.
- Кто ты такой? – прогремел один из великанов, сжимая в руке нечто, похожее на секиру изо льда и камня.
Ничего не ответив, Локи высвободил одну руку и грациозно повёл её в сторону. Подчиняясь этому простому движению, его собственный облик раздоился, потом расстроился, а в следующую секунду и вовсе размножился, так, что йотуны оказались замкнутыми в кругу фигур в чёрных балахонах.
Ничего не понимая, они начали судорожно оглядываться, не зная, на кого нападать вначале. Один из них, что стоял дальше от Локи, всё же решился, и, занеся ледяную дубину над одним из клонов, обрушил его ему на голову. Иллюзия будто смеялась под её тяжестью, опадая на землю. Но, стоило йотуну отпрянуть назад, фигура в балахоне поднялась от земли, вновь занимая прежнее место.
- Не бойтесь, - мягко проговорили все иллюзии одновременно, и великаны замерли в центре круга. – Я – ваш друг, - продолжил человек в чёрном, - и пришёл, чтобы дать вам шанс заслужить благоволение в глазах вашего властелина.
- О чём ты? – прогремел один из великанов, сильнее сжимая в кулаке секиру.
- Сегодня – великий день! – проговорила одна из фигур.
- Сегодня – великий день для вашего врага, - продолжила вторая.
- Для Асгарда! –крикнула третья.
Йотуны явно нервничали, но больше не решались атаковать.
- Сегодня – день коронации Тора Громовержца, сына Одина, правителя Асгарда, - произнёс сам Локи. – И весь его народ соберётся в Золотом Дворце, чтобы восславить своего нового царя. Все глаза в Асгарде будут устремлены к его славному лику, и это – шанс для вас.
Выдержав паузу, Локи театрально продолжил:
- Я даю вам шанс проникнуть в Асгард тропой, о которой не знает сам Один. Чтобы добыть то, что давно желает ваш Властелин: Шкатулку Древних Зим. Я покажу, как украсть её и унести незамеченными. И когда ваш властелин снова обретёт её, слава Йотунхейма вернётся к нему! И он сделает вас генералами своих армий!
Йотуны замерли от услышанных слов. Локи молчал, выжидая реакции. Наконец, один из них подал голос:
- Зачем тебе всё это? Кто ты?
Локи улыбнулся. Глубокий чёрный капюшон по-прежнему не давал йотунам увидеть его лица, но младший сын Одина не мог сдержаться.
- Враги моего врага – мои друзья, - загадочно проговорил он, и елейный голос слился с шумом зимнего ветра.
Вновь взглянув на своих собратьев, великан кивнул в ответ. Иллюзии вспыхнули зелёным светом и пропали, растворившись среди снегов. Локи резко вздёрнул руку и, соткав шар из той же энергии, бросил его в великана. Шар угодил тому в глаза. Йотун отшатнулся, но удержался на ногах. Перед его мыслями, как и было задумано, появился путь, ведущий к расщелине.
- Будьте там к зениту, и я проведу вас.
С этими словами человек в чёрном исчез, растворяясь вслед своих иллюзий.
В запасе оставалось несколько часов, и перед тем, как совершится дерзкая насмешка, Локи должен появиться при дворце. Никто не должен разгадать истинную подоплёку. Быстро преодолев весь обратный путь до скалы, Локи вбежал внутрь, аккуратнее, но по-прежнему торопливо двигаясь через портал. Вокруг него мерцали звёздные блики, извиваясь так, что напоминали ветви Великого Древа, но вскоре забрезжил свет. Локи вдохнул тёплого агсрадского воздуха, щуря глаза, и вышел наружу – на узкий каменистый берег, где он оставил свою лодку.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2MFYG.png[/AVA]

Пронзительный, громоподобный возглас, состоящий из короткого «Нет!», заставил Локи вздрогнуть, чуть ли не подпрыгнув на месте. Он успел сделать только полтора шага, снять капюшон со своей головы, как одно слово, сорвавшееся будто с самых небес, обрушилось на его голову. Если бы оно могло сделаться чем-то материальным, то непременно бы превратилось в молнию, которая, ударив бога обмана в самое темечко, просто лишило бы его головы.
Непроизвольная ассоциация с молнией оправдалась следующим же мгновением. Знакомый свист волшебного молота, закручивающего воздушные массы, звук приземлившейся тяжести, и вот, перед ним Тор Громовержец собственной персоной. Помимо испуга, вызванного неожиданным появлением старшего брата, от сказанных им слов в душе Локи всё разом обмерло. Рефлекторно отшатнувшись назад, Локи оступился на мелкой гальке и чуть не упал. Тор всё знал. Он не спрашивал, что Локи здесь делает, что это за место и что происходит – Тор знал все эти ответы. Но… как?! Откуда?!
На побледневшем лице мага страх мешался с недоумением, а спутавшиеся мысли вихрем носились в голове, пытаясь найти хоть сколько-нибудь разумное объяснение.
- Почему с тобой всегда так сложно, Локи!
Отчего-то отодвигаясь назад, к скале, держа пусть и мизерную, но дистанцию между собой и разгневанным братом, Локи впервые в жизни не находил, что ответить. Нет, даже не оправдаться – теперь это и вовсе невозможно. Но хотя бы ответить!..
- Тор… - только и выдавил он на выдохе, глядя в лицо Громовержца широко распахнутыми глазами.
Какая участь ждёт его теперь? Что из всего этого знает отец?
Но вдруг ситуация начала меняться сама собой. Взгляд Тора, да и весь его лик внезапно просветлел. Громовержец замолчал, остановился на месте, словно по каким-то совершенно неясным Локи причинам вдруг перестал гневаться. По лицу брата начала расползаться улыбка, на что глаза великого обманщика расширились, кажется, ещё сильнее. Резкая перемена настроения была ещё более необъяснимой, чем осведомлённость. Потому Локи застыл на месте, ожидая, что же последует дальше.
Конечно, можно было бы воспользоваться какой-нибудь магической хитростью, но, пожалуй, это всё только усугубит. С другой стороны, к откровенному разговору на тему «я хотел сорвать твою коронацию потому, что нисколько не верю в твоё царствование» Локи был не готов. Но, как оказалось, он не готов очень ко многому.
Последняя мысль почти подтолкнула его броситься обратно в расщелину, чтобы выиграть себе немного времени и обдумать дальнейшие действия. Но, словно почувствовав это, Тор, опередив намерения младшего брата, резко подался вперёд и… схватив Локи, крепко обнял его.
Локи судорожно вдохнул, а выдохнуть почти не смог. Братская хватка или обилие внезапно нахлынувших тёплых чувств передавили грудь, потому Локи задышал часто и через рот. Страх и напряжение сделались абсолютной растерянностью. Вот теперь он совершенно ничего не мог понять! Теперь ему в пору задавать вопросы о том, что же, именем Одина, здесь происходит!
Тор замолчал. Его лица Локи не видел, но объятия не ослабевали, и Локи ловил себя на панической мысли, что не знает, как быть дальше. Говорить снова нечего. Любые слова кажутся лишними и совершенно не теми, что нужно. А какие нужны, нет ни малейшего понятия. Потому тонкие, изящные руки, медленно, неуверенно поднялись вверх и аккуратно сомкнулись на спине Тора.
Ответить на эту внезапную безумную нежность, всего полминуты назад бывшую рассерженным ором – единственное, что хоть как-то тянуло на логичность. Действительно ли Тор сменил гнев на милость? Значит ли это, что он не расскажет о случившемся отцу и после коронации повелителя магии не будет ждать конвой? Локи почти побаивался делать хоть какие-то предположения.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2MFYG.png[/AVA]

Он ждал, что сейчас Тор отпустит его, что вот-вот ослабнут могучие руки. Он ждал чего-то, что должно произойти. Он не верил, что всё просто так закончится, что ему всё сойдёт с рук. Тор не может так просто простить, забыть. Нет, за этим спектаклем что-то кроется. Это же день коронации! Тор, ведь, должен это понимать! Может быть, Локи и сомневался, бывало, в сообразительности этого светловолосого гиганта, часто прямолинейного, как огромный булыжник, но не может же быть он настолько глуп!
Но вместо этого брат ещё крепче прижал его к себе. Локи ощутил, как пальцы на широких ладонях сильнее надавливают на него. От этих объятий по-прежнему было тяжело дышать, но, кажется, не из-за стальной хватки. Эти объятия были горячими, такими, что Локи чувствовал жар в руках брата. Что же это? Магия? Сила самого Тора? Или только его, Локи, волнение?
Захотелось вцепиться в его плечи, отстранить от себя и спросить прямо, что он делает? Но Тор заговорил…
Эти слова звучали слишком близко. Рядом с самым ухом, куда-то в смольно-чёрные волосы. Локи кожей чувствовал каждое из них, тёплым дыханием проникающее внутрь него. И то, что именно произносил Тор, не укладывалось в голове. Локи не понимал этих слов. Но чувствовал каждое из них так сильно, словно из-за какой-то неизвестной ему магии, которой вдруг научился его брат, слова и фразы били ему прямо в сердце. Он ощущал удары почти физически. Они цеплялись за его сознание, но никак не укладывались в разуме. Абсолютно нелогичные! Такие несвойственные тому Тору, которого он знал! А некоторые и вовсе звучали абслютным бредом.
«Я был другим тогда…»
Локи смотрит в одну точку, куда-то перед собой, и ничего не видит. Ни озера, ни гор, ни солнца. Тонкие пальцы как будто тоже стали твёрже, тоже сильнее впились в широкую спину Громовержца.
Каким другим? Когда? Править вместе?..
А вдруг это на самом деле бред? Вдруг его брат болен? Или околдован?
- Брат мой, - негромко произносит Локи и пытается улыбнуться, будто отшучиваясь, - ты меня пугаешь.
Но Тор не слышит его. Локи чувствует, как брат упирается лбом в его плечо, и младшему сыну Одина становится тяжелее стоять на ногах. Силы покидали наследника золотого престола, и теперь Локи не только обнимал его, но и поддерживал, разделяя с ним опору, благодаря которой оба ещё стояли на земле.
- Я столько пережил за последние дни, Локи… - снова заговорил Тор. - Я устал сражаться. Я устал терять в этих битвах все и всех, кто мне дорог. Я и тебя потерял, хоть и твердил это сам себе уже давно. И каждый раз, сколько бы боли ты ни причинял мне, я был так счастлив, что ты рядом! И я никогда не терял надежды, пока ее не убили у меня на глазах.
От услышанного великому обманщику сделалось не по себе. Кажется, старшему брату всё же удалось не на шутку его напугать. Локи не слышал издёвки в этих словах. Они были искренними. Голос Тора звучал устало, вымотано, переполненный непонятной тяжестью. Её правильнее было бы назвать горечью, только, откуда она взялась, причины, из-за которых она мучила Тора, Локи никак не мог понять.
Слова брата всё сильнее расходились с реальностью. За последнее время Асгард не пережил ни одной кровопролитной битвы, в которой войско Инхериев потеряло бы больше, чем поразило. А бог грома не предпринимал походов и не вёл битв настолько изнурительных, чтобы мог сказать, что устал сражаться. Разве мог он вообще уставать от этого? Локи никогда не верил в подобную вероятность и цинично над ней посмеивался. Но сейчас, держа в руках тронувшегося рассудком брата, ему было не до смеха.
- О чём ты говоришь?.. – на этот раз скрыть испуг в голосе уже не выходит.
Безумие кажется самым логичным объяснением. И Локи осознаёт это с ужасом. Нет-нет, такого он совсем не хотел! Какой бы сильной не была обида, он никогда не пожелал бы такого безысходного, бесславного… конца?
Тор оседает и падает на одно колено. Локи не может его удержать, брат давно стал крупнее его. Тор трясёт головой, словно отгоняя какое-то наваждение, а руки всё ещё стискивают чёрно-зелёные одежды, утягивая за собой, и Локи ничего не остаётся, как опуститься вместе с ним. Но он и не намерен уходить.
Поймав взгляд Громовержца, Локи видит в нём какую-то замутнённость – пелену, что отделяла разум Тора от реального мира. Локи хмурится, вглядывается в каждую черту побледневшего лица, пытаясь распознать симптомы наложенного проклятья. Всему этому должно быть объяснение! Тор не мог просто сойти с ума одним прекрасным солнечным утром, это невозможно! Локи стискивает зубы от досады и злости на самого себя за то, что не может обнаружить губительных чар. Кто сделал это с наследником престола Асгарда?! Кто этот трусливый, подлый враг?!
Локи тяжело дышит, а сердце бешено колотится в груди. Тор слабеет всё быстрее. Будто опомнившись, он снова смотрит в лицо Локи и тот видит, как по щекам Громовержца, тихо и бессильно бегут слёзы. Что-то в груди болезненно сжимается.
- … Что же ты видел в моих глазах все эти годы, Локи? Что такого ты видишь во мне, что готов причинять мне столько страданий, раз за разом…
На заданный вопрос Локи не может ответить. К горлу подбирается душное отчаяние, а душа мечется в попытке вырваться из тесных оков бессилия. Он не хочет причинять своему единственному брату боль и страдания, но не умеет сказать об этом. Сейчас он хочет, чтобы Тор наконец замолчал! Успокоился и стал прежним собой. Но не бился в иступлённом безумстве!
- Каждый раз, когда ты притворялся погибшим, для меня был настоящий, даже когда то были твои дурацкие иллюзии!
Голос Тора совсем охрип, а на лице гаснет печальная улыбка. Локи чувствует, что происходит что-то непоправимое, и готов умолять ради того, чтобы всё это прекратилось. Но к кому обращать эти мольбы? Кто может услышать его здесь?..
– Неужели тебе самому не было больно смотреть, как я страдаю, скорбя над тобой?.. Неужели ты меня совсем не любишь?..
«Замолчи!..» - в груди больно от каждого сердечного удара. Он сам весь дрожит, и смотрит на брата во все глаза, с ужасом, смешанным с немой мольбой.
- Тор! – Локи кричит в голос, когда Громовержец окончательно падает на каменистый берег. Локи пытается затормозить, смягчить это падение. Пальцы давно впились в одеяния брата, проделав в них прорези-полумесяцы. Старший сын Одина, обессиленный, лежал на земле, глядя в ясные, сапфировые небеса, сквозь своего младшего брата, сидящего на коленях рядом с ним.
- Солнце снова светит над нами, как ты и говорил…
- Тор, послушай меня! Ты должен встать, слышишь? – голос дрожит. – Надо вернуться во дворец, домой…
- Мне нужно, чтобы ты был рядом, брат. Мне нужно, чтобы ты был…
- Тор!..
Сознание оставило бога Громовержца. Он, наконец, замолчал… Замерев на несколько секунд, Локи медленно поднёс руку к шее Тора, бережно касаясь брата. Пульс прощупывался, и от этого стало немного легче. Но лишь на мгновение.
Резко встрепенувшись, Локи взял брата под руки и, кряхтя, потащил к катеру, приманив того магией на самый берег. Оставил без внимания спрятанную лодку, а вместе с ней и все прежние намерения. Торопливо дёргая за рычаги, нажимая кнопки, Локи поднял катер в воздух и повёл в сторону Золотого дворца, выжимая максимальную скорость.
Через некоторое время они уже были во дворце. Тор не приходил в себя. Ни о какой коронации больше не могло быть и речи…
[AVA]http://funkyimg.com/i/2MFYG.png[/AVA]

Трое воинов в компании леди Сиф встретили его у самого Дворца. Слух о том, что со старшим принцем что-то неладно, разнёсся по городу почти мгновенно. У Локи не было времени выбирать обходные пути, он торопился, боясь упускать каждую секунду, потому вёл летающий катер прямиком во дворец. Хогун, Вольштагг и Фандрал вынули Тора из лодки и потащили в его покои. Сиф попыталась спросить что-то у Локи, но тот не отвечал. Он не знал, что именно мог сказать, а даже если бы сообразил, не смог бы подобрать слов. Сердце всё ещё колотилось в груди, и Локи одёргивал самого себя от желания в голос подгонять троих воинов, которые, как казалось, тащили свою ношу слишком медленно.
Сам он держался позади, но не отступал ни на шаг, и не отрывал взгляда от бледного лица единственного брата. Они успели лишь уложить Тора на его кровати, как в распахнутых дверях появились Один и Фригг. Локи отошёл в сторону, вставая в нескольких шагах от ложа, чтобы не мешать матери осматривать Тора. Руки он держал перед собой, сцепив пальцы, нервозно перебирая ими.
Он молчал, пока его не спрашивали, пристально наблюдая за происходящим. Даже пара колких обвинительных фраз, брошенных друзьями Тора, прошли сквозь него незамеченными. Услышав, что магия, завладевшая братом, не вредоносная, Локи чуть подался вперёд, чтобы разглядеть, что именно передаёт Один в руки Фригг. И, различив очертания руны Тейваз – символа, принадлежащего Тюру, первому Всеотцу – Локи изумился ещё больше. Воин Асгарда мог прибегнуть к могущественной руне лишь за тем, чтобы могущественный Всеотец, почивающий в покое и славе в Вальгалле, помог ему победить в сражении, указал путь, когда не видно выхода. И пусть то, что Тор воспользовался древнейшей магией не было понятно ни Одину, ни Фригг, Локи видел первую связь и своеобразное доказательство тех безумных слов, которые слышал от Тора.
«Сражения, от которых он так устал…»
Всё это явно выходило за границу одной реальности, а в понимании этих связей Локи был ещё не слишком сведущ. Все его познания в многогранности переплетений ветвей Великого Древа осуществились доселе лишь в найденных магических расщелинах и тайных тропах, соединяющих миры, и позволяющих умелому магу пройти по ним, не призывая силу Радужного моста. Но то, что происходило с Тором, затрагивало не только пространство, но и… время?
«Как? Где он мог пережить такие жестокие битвы?..»
Локи во все глаза смотрит на отца, когда тот говорит о том самом «сне Одина», встречая ответный, направленный на себя пронзительный отцовский взгляд. Локи чувствует, как в груди снова холодеет, но не отводит глаз. Отец смотрит, но по-прежнему ни о чём не спрашивает, а его младший сын никогда не был из числа тех, кто выдавал свои мысли просто так. И всё же он – бог обмана. Ему удавалось скрывать от отца многое, так часто покрывать Тора, храня тайну до последнего, если вдруг их общие приключения не превращались в неприятности, из которых не выбраться без помощи отца. И не только отец был несведущ во всех хитросплетениях своего младшего сына – даже Хеймдаль Всевидящий не заподозрил Локи ни в чём, не заметил, как тот покидал Асгард тайными тропами и воплощался в Йотунхейме. Умения повелителя магии были намного выше, чем думали многие. Его фокусы уже давно вышли за границы детских забав, достигнув уровня настоящего колдовства, которое Локи научился плести сам, без помощи и наставлений матери.
Друзья Тора заговорили первыми. В их словах не было ничего нового, и краткий рассказ был вполне ожидаемой прелюдией ко всему тому, что произошло позже, на берегу Великого озера. Что бы ни случилось с Тором, выходило, что оно произошло этой ночью. Той самой ночью, когда сам Локи не мог сомкнуть глаз. Что же именно творилось в этих покоях, пока недалеко от них повелитель обмана ворочался на своих простынях? Кто или что заставило Тора воспользоваться магией руны Тейваз?!
Среди общего говора, Локи вновь различил адресованные ему слова. Озвученные холодным голосом леди Сиф, они осуждающе впились в него. Локи повернулся голову, встречаясь в недоверчивым взглядом девы. Даже в гневе и своих постоянных подозрениях она была ослепительно прекрасна. Только сейчас Локи был не в том состоянии, чтобы отвечать ей лукавой улыбкой. Но и отводить прямого взгляда, признавать, что виновен больше, чем может быть, не собирался.
Их невысказанную перепалку остановил сам Один. Локи отвернулся, не провожая воинов; не глянул и на Сиф, когда та, помедлив, последовала примеру товарищей. Немного помрачневший взгляд скользнул по убранству покоев и снова остановился на бледном лице. Тор спал недвижно и вокруг него светилось золотистым прозрачным покровом защитное поле. Его слова продолжали звучать в голове Локи, повторяясь раз за разом.
«Неужели ты меня совсем не любишь?..»
«Прости меня, брат…» - впилось болезненно, вставая горьким комом поперёк горла.
Еле заметно дыша, Локи поднял взгляд на отца, помедлив с ответом всего пару секунд.
- Я встретил его на берегу озера, - хрипло из-за пересохшей глотки начал Локи. – Точнее, он нашёл меня там. Вчера он отправился праздновать со своими друзьями, а я не пошёл с ними. Но и заснуть в эту ночь я тоже не смог. Потому с первыми лучами рассвета я направился к озеру. Когда-то мы проводили там много времени… - Локи вздыхает, прерываясь на мгновение, и продолжает: - Тор настиг меня на катере, в котором я привёз его во дворец. Он был страшно возбуждён, и бросился на меня с объятиями. Поначалу я решил, что это шутка, но потом… то, что он говорил…
Локи немного встрепенулся, глянул на мать, замечая, что и она внимает каждому его слову. Сидя на кровати, рядом с Тором, она сжимала его безвольно лежащую ладонь в своей, словно так могла утихомирить смятение его духа.
- Он обнимал меня так крепко, будто мы не виделись тысячу лет. Обнял и не отпускал, и совсем скоро я почувствовал, что он оседает в моих руках, - Локи нахмурился, вновь воспроизводя в голове безумные речи старшего брата. – Он говорил о сражениях, в которых потерял всё и всех. Говорил, что устал сражаться, и что очень многое пережил. Сказал, что… потерял меня, - голос дрогнул, - и что я причинял ему боль, каждый раз, когда… притворялся погибшим. Но отец, - Локи со страхом взглянул на Одина, - я клянусь, что никогда не делал этого!
Вновь ему было сложно дышать. Мысли отягощали его душу, но всё, чего он сейчас хотел, было в том, чтобы Тор пришёл в себя.
- А потом сознание его оставило, - еле слышно произнёс Локи, вновь глядя лишь на брата, - и я поспешил привезти его домой…
[AVA]http://funkyimg.com/i/2MFYG.png[/AVA]

Локи показалось, что Тейваз обожгла ему ладонь.
«Эта руна связывает вас двоих, ты чувствуешь это?..»
Что он чувствовал…
Двери в покои Тора закрылись за спиной Фригг. Её переполненный печалями поцелуй остался тёплым отпечатком на лбу её младшего сына, всколыхнув самые потаённые страхи. Локи так и остался стоять посреди комнаты, не двигаясь, лишь сумев повернуть голову, чтобы почти умоляюще смотреть вслед матери. Ему хотелось попросить о помощи, но он не мог. Он не знал, что происходит, совершенно не понимал. Но чувствовал…
Перед глазами застыл подёрнутый слезами взор матери. Локи не помнил, чтобы что-то так сильно волновало доблестную, стойкую царицу Фригг, некогда сражавшуюся бок-о-бок со своим мужем. Что-то по-настоящему страшное разбередило её душу, заставив дрогнуть стойкий к невзгодам дух. Это нечто поколебало и её сына.
Тейваз жгла руку и Локи раскрыл дрожащую ладонь. На его коже не было ожогов, а сама руна на ощупь была по-прежнему холодна, как могут быть холодны камни. Но бог обмана чувствовал, как что-то протягивается между ним и пронизанным магией артефактом, прошивая насквозь плавящимися золотыми нитями. Как будто Норны протыкали его иглами раз за разом, буквально вшивая его судьбу ему под кожу.
Локи крепко стиснул зубы. Ему не хватало воздуха, хотя окна покоев были раскрыты нараспашку. Солнечные лучи, проникавшие сюда, поблёскивали на поверхности защитного поля. Обернувшись, маг зажмурился от прямого солнечного света и тут же отошёл в тень. Один короткий взмах и двери распахнутого балкона закрылись, занавешиваясь огромными тёмными тканями. Теперь Локи ненавидел этот день ещё больше.
Подойдя к изголовью кровати, он посмотрел на Тора. Тот был далеко отсюда, и не ему, младшему принцу, пытаться разбудить его, когда даже сам Один не смог найти его дух среди лабиринтов пространства и времени. Бережно положив руну рядом с головой брата, Локи опёрся рукой о стену и медленно, натужно опустился на пол. Сидя спиной к брату, он пытался успокоить дыхание, унять дрожь в руках. Продолжая прокручивать в голове всё, что услышал, вначале от Тора, а потом от Одина и Фригг, Локи закрыл лицо ладонями, мысленно изыскивая выход. Полдень неумолимо приближался, и теперь мысль о данном йотунам обещании сверлила разум раскалённым клинком. Взяв себя в руки после минуты слабости, Локи поднялся на ноги, и, нахмурившись, принялся ходить по комнате. Великаны не пройдут расщелину без него, но всё же он показал им, где её искать. Без его помощи они сгинут сразу же, как окажутся по другую сторону барьера, у вод Великого озера, но теперь Локи не хотел и этого. Проклятые монстры получили свой шанс на существование, даже не подозревая об этом. Ему нужно было попасть к расщелине и запечатать найденный когда-то межпространственный просвет.
Сделать это можно было только сейчас. Локи глянул на закрытые двери. Один и Фригг оставили его рядом с Тором, и теперь, пока нужно было успокоить народ, они не вернутся сюда. Времени в запасе немного, но оно всё же есть. Если поторопиться и больше не медлить. Вставая напротив кровати брата, Локи поднял перед собой руки и сосредоточенно нахмурился. В тонких пальцах вспыхнуло тускловатое сияние магии, и вскоре на краю ложа старшего принца начала появляться фигура, один-в-один похожая на младшего. Сидящий рядом с братом ненастоящий Локи соткался из магических нитей, из тьмы и света, и постепенно утратил прозрачность, обретая реалистичные формы. Образ смотрел на брата и держал его за руку, будто ожидая пробуждения. Это была маленькая подстраховка, на случай, если кто-нибудь из любопытства решит заглянуть внутрь.
Окончив с этим, Локи спешно накинул на голову глубокий чёрный капюшон и ловко нарисовал в воздухе небольшую руну. Та вспыхнула и исчезла, а вместе с ней начал пропадать и сам бог обмана. Локи быстро выскользнул на балкон, попадая под прямые лучи света, юркнул к соседним покоям и оттуда вышел в коридоры. Перебежками, скрытно, даже не смотря на невидимость, он достиг нижних этажей, откуда воспользовался ходами прислуги, ведущими вон из дворца. Теперь он торопился ещё сильнее. Его заклятье невидимости не было настолько надёжно, как получилось бы у Фригг, потому действовало недолго. Тёмные одеяния и капюшон надёжно скрывали его, но лучше было постараться не проявиться посреди городской площади.
Локи заскочил в один из безлюдных переулков, ведущих к реке, и магия руны покинула его. Какой-то отрезок пути он прошёл таким, каким был, стараясь не привлекать к себе внимания, горбясь, притворяясь обыкновенным жителем нижних кругов. Добравшись до лодок, выбрал ту, что стояла дальше всего от взглядов инхериев, и проскользнул на одноместный борт. Здесь нужно было постараться чуть больше. Заклинание невидимости в союзе с беззвучной магией, чтобы подавить начальные звуки активированных двигателей. На этот раз у него не было времени использовать обыкновенную лодку, на счету была каждая секунда. Ему помогла не только магия, но и шумы улиц и пристани. Жители Асгарда были взволнованы вестями о старшем принце и отменённой коронации. Сейчас им было не до Локи.
Катер быстро преодолел нужное расстояние. Опустив его в воду, Локи выскочил на берег, подбегая к скале, разбрызгивая в стороны воду, отметая от себя мешавшуюся под ногами гальку. Капюшон Локи откинул назад, и воззрился на зачарованные камни широко распахнутыми изумрудным глазами. По ту сторону расщелины его уже должны были ожидать ледяные великаны. Локи встряхнул руками, вновь поднимая перед собой. Тонкие губы неслышно зашептали магические формулы на древних языках. Магия стала появляться призрачными пластами, сплетавшимися друг с другом в нечто, напоминающее щит. Когда слоёв было достаточно, Локи резко оттолкнул их от себя, направляя в скалу. Достигнув цели, щит как будто впитался в камни, одновременно покрывая всю поверхность невидимой плёнкой, блеснувшей на солнце мелкими серебристыми молниями. Этого заклинания должно было хватить. Даже если йотуны попытаются что-то предпринять, они наткнутся на глухую стену. А позже решат, что видели призрака, обманувшего их.
Облизнув пересохшие губы, Локи поспешно запрыгнул обратно в катер, и возвратился во дворец тем же путём.
Когда амальгамная тень проникла внутрь покоев Тора, просачиваясь между портьерами, и встала посреди комнаты, образ на кровати растворился в дыму. Сбросив с себя капюшон, Локи немедленно приблизился к кровати брата, вновь заглядывая в бледное лицо. Ничего не изменилось. И, если здесь не было никого другого, значит обман сработал. Или вовсе не оказался нужным.
Тяжело дыша после гонки за самим временем, Локи устало опустился на край кровати, занимая то же положение, что и его иллюзорный клон до него. Немного взъерошенные чёрные волосы упали на лоб, в горле совсем пересохло, но, казалось, Локи не замечал ничего из этого. Золотое магическое свечение нежно освещало лицо старшего брата, переливаясь в длинных светлых волосах. Изумрудный взгляд скользнул к лежащей рядом руне. Вновь взяв её в руку, Локи засмотрелся выгравированным знаком Тюра Всеотца. Посвящённым в колдовство легко было ощутить все те магические сосредоточения, которые сходились тугими узлами внутри обыкновенного отшлифованного камня. Казалось, руна вновь начала греть ладонь. Локи сглотнул. На ум снова пришли слова матери. А вместе с ними, тихо, исподволь, начал возвращаться страх, предательски сковывая душу принца.
«На чьём одре Тор воззвал к древним богам?»
Ответ Локи знал уже тогда, когда услышал этот вопрос, но признать его, произнести в уме, до ужаса боялся.
«Я устал терять в этих битвах всё и всех, кто мне дорог. Я и тебя потерял…»
Локи зажмурился на мгновение.
- Где ты мог потерять меня? – глухо произнёс он, словно Тор мог пробудиться и ответить.
Что видел его брат? Где существует та чудовищная реальность, которая одолела сознание Тора? А главное, как?..
Сжав руну в руке, Локи убрал её в потайной карман на груди. Оставшись без дела, длинные пальцы легли на поверхность простыней, совсем рядом с рукой Тора. Помедлив немного, Локи бережно положил свою ладонь поверх кисти брата, сжимая его пальцы. Неясная, внезапно возникшая в руках дрожь пронзила его, заставляя вздрогнуть, и исчезла. Локи одёрнул руку. Он знал один способ, как заглянуть внутрь уставшего сознания. Приподнять занавес чужого разума и самому найти ответы на мучавшие вопросы. Ни Один, ни Фригг не попытались сделать этого; Локи же это казалось единственным выходом.
Глубоко вздохнув, он уселся ближе, нависая над братом. Протянув обе руки, аккуратно положил ладони на голову Тора, закрывая его виски, будто беря в руки оба полушария мозга. В груди билось волнение, но Локи заставлял себя успокоиться, медленно вдыхая и выдыхая. Чтобы проникнуть в чужое сознание, нужно самому быть твёрдым духом и уверенно идти по закоулкам лабиринтов разума. Когда собственное сердце, наконец, замедлило свой ход, Локи закрыл глаза, сосредоточился и произнёс про себя нужные слова…
Чужие образы тут же заполонили его голову. Локи вздрогнул, но не опустил рук и не открыл глаз. Перед ним показались виды чужого мира. Высокие здания с тысячами окон, железные монстры, гудящие по дорогам, и миллионы людей, бегущие куда-то подобно мелким насекомым. Среди них то и дело мелькает лицо молодой женщины с длинными каштановыми волосами, но потом, вспыхивая, пропадает – взорвавшись, город горит, сминается под ступнями неизвестных существ.
Потом уродливые морды чудовищ сменяются человеческими лицами – мужчинами, которых Локи не знал. Последнее, исказившись, приняло образ огромного зелёного монстра. Яростно завопив, он бросился на Локи, но пропал. Крепко стиснув зубы, Локи удержал контакт и на этот раз. Видения мрачнели, появлялись и исчезали быстрее, становясь путанными, не позволяя ухватить себя. Но каждое из них, будто игла, оцарапывало Локи изнутри. Теперь он видел чьи-то смерти. Люди, солдаты, друзья. Вспыхивали магическим светом древние артефакты, небеса разверзались молниями. И вдруг, среди этой каши, Локи увидел мертвенно бледное лицо Фригг. Сердце сжалось от безумно острой боли. Фригг лежала на погребальном ложе, уплывая во тьму великой бездны. Локи еле удержался от желания дёрнуться вслед за ней, но вспыхнувшее огнём тело матери пропало вслед прочим видениям, сменяясь на ещё более мрачные. Чёрно-зелёная тьма губила легионы инхериев, и, поглотив молот Мьёльнир, разрушила его на куски. Локи увидел скалу, проросшую травой, уходящую в штормовое небо и океан. Перед ним стоял Один Всеотец, облачённый в странные одежды. Он прошептал что-то, Локи не разобрал слов, - и растворился, исчезая из мира.
- Нет… - сорвалась с тонких губ еле слышная мольба. Ладони на лице Тора вновь подрагивали. Локи зажмурился, из последних сил заставляя себя не открывать глаз, а по щекам бежали слёзы.
Перед ним горел Асгард. А следом горел и его народ. Гигант с фиолетовой кожей занял всё пространство, жестоко улыбаясь ему. И в следующее мгновение Локи различил в руке существа… самого себя. Собственное сердце с безумной болью застучало в голове. Толстые фиолетовые пальцы сжимались на горле «другого Локи» всё сильнее, и другой-он дёргался, пытаясь высвободиться…
Настоящий Локи резко вздрогнул, почувствовав, как сквозь тело проходить чудовищной силы судорога, и с хрипом повалился с кровати на пол. Контакт был разорван. Хрипя и откашливаясь, держась руками за собственное горло, Локи распластался на гладком мраморе, выпучив глаза от ужаса. Он готов был поклясться, что видение Тора чуть не стало для него явью. Смерть была так близко, как никогда доселе.
- Локи!.. – послышалось где-то над головой.
Звук приближающихся шагов, а потом знакомые руки крепко схватили его и помогли подняться. Это была леди Сиф. Позади неё стояла стража, настороженно заглядывая в покои. Нахмурившись, Сиф обеспокоенно взглянула на по-прежнему недвижного Тора, и перевела взгляд обратно на Локи.
- Что здесь происходит? – спросила она.
Локи посмотрел на неё так, словно не узнавал. Грань реальности пошатнулась, сбивая его с толку, путая сон с явью. Дрожа как лист на ветру, Локи молча отстранился от Сиф, высвобождаясь от её рук. Всё ещё держась за горло, попятился в сторону и на нетвёрдых ногах направился к выходу, ничего не говоря и не объясняя.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2MFYG.png[/AVA]

Слова Тора оборвались, оставшись недосказанными. Рассекая надвое оставшееся расстояние между братьями, соткавшись из магических рун и энергий, в руках Локи появилось копьё. Протянувшись от крепко сжатых поверх древка ладоней, оно почти уткнулось острым стальным наконечником в шею Громовержца, заставляя того замолчать и остановиться.
Пропустив слова брата мимо ушей, Локи стоял в боевой позиции, цепко держа своё оружие, в любой момент готовый к атаке. На лице младшего принца не было ни капли веселья или шутовства. Немного бледный, немного растрёпанный, он пристально взирал на Тора, а его похолодевший изумрудный взгляд отливал такой же сталью, как и наколдованное копьё.
Прошедшие трое суток длительного сна, в который впал старший Одинсон, Локи провёл в раздумьях. Ни Один, ни Фригг не услышали от него рассказа о том, что ему довелось увидеть в голове брата. Об этом он не мог сказать, и, даже если отец и мать догадывались о чём-то или знали наверняка, врождённое упрямство держало рот на замке. Его страх, беспощадно терзавший поначалу, теперь отошёл в сторону, уступив место подозрениям, а потом и гневу. Образ мёртвой Фригг преследовал его на каждом шагу. И, загнанный в угол этими чувствами, Локи почему-то ощущал вину за смерть матери. Смерть, которая с ней не случилась! В какие-том моменты казалось, что его собственной рассудок не может охватить всей сложности миропорядка. Это злило его и только больше подливало масла в пламя ярости и бессилия. Дикое чувство удушья так и осталось невидимой кромкой на горле, будто шрам от некогда глубокого пореза, не сумевшего лишить жизни, и два последующих дня, всё то время, которое Локи вынужден был проводить в комнате брата, он держался поодаль от Тора. Тейваз снова не давала покоя. Один сказал, что безумные речи Тора могу быть только его правдой. Но Локи понял это иначе.
С тонких пальцев ещё сочилась магия. Локи находился в зале для тренировок уже несколько часов, и никто не смел его тревожить. Забавно, но даже трое воинов не появлялись перед взором младшего принца все эти дни. Локи это обстоятельство вполне устраивало. Очень даже устраивало! Из-за произошедшего на озере, из-за увиденного в чужом сознании, каждые сутки для него измерялись как трое, стирая всякие грани между ночью и днём. И если воспалённый мыслями разум не давал забыться во сне, являя их образами, то Локи выпускал свои эмоции здесь, уродуя стены энергетическими шарами и сжигая тренировочный инвентарь. Страх и гнев, давно смешавшиеся в абсолютно гремучую смесь, подпитывали его тело, не давая уставать.
Вот и теперь Локи казалось, что он почти ждал появления Тора. Пробуждение брата не удивило, но, напротив, разозлило. Он смотрел в улыбающееся знакомое лицо Громовержца, но отказывался узнавать в нём того, кого знал всю жизнь. Тот, кто стоял перед ним, был во всём похож на его брата, но в этом «другом Торе» было что-то большее. Что-то неоспоримо важное, менявшее его практически до неузнаваемости.  И это нечто не было для повелителя магии чем-то благодатным – оно упорно вселяло острое ощущение опасности.
Нахмурившись, Локи смотрел на Громовержца сквозь взмокшие пряди волос.
- Кто ты такой? – прозвучал негромкий, но напряжённый голос.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2MFYG.png[/AVA]

Неожиданно на другом конце зала засиял яркий свет. Локи насторожился, вглядываясь в то место, где только что стоял его брат. Огромный энергетический шар, направленный в Тора, на какое-то мгновение заслонил собой всю видимость. После этого шар должен был поразить свою цель, но вместо ожидаемого эффекта Локи увидел… ответную магию.
Ярость поутихла в душе бога обмана, сменяясь настороженностью. Ярко-белый свет резко наполнил собой всё пространство и Локи инстинктивно прикрыл лицо рукой, жмурясь от слепящего свечения. Послышался знакомый треск молний и гул надвигающейся бури. Но как и то и другое могло быть в этом зале? Из-за света Локи не мог разглядеть ни брата, чтобы различить в его руках молот Мьёльнир, ни собственную магию, пропавшую где-то в этой белёсой яркости.
- Довольно! – громоподобный голос прокатилось по всему Золотому Дворцу.
Локи вздрогнул, не веря своим ушам. Сквозь режущую боль изумрудные глаза широко распахнулись, различая в сосредоточении трещащих ломанных молний образ Тора Громовержца. То, что случилось со старшим принцем, не укладывалось в голове. Как будто сам он вдруг сделался…
Додумать Локи не успел. Всё происходило в считанные секунды, и в следующее мгновение молнии, источаемые Тором, впились в мрамор и бросились в стороны стремительной светящейся волной, сметая всё на своём пути. Магический шар испепелился в них, будто никогда и не существовал, а сам Локи отлетел назад, ударяясь спиной о каменный пол.
Чужая сила пронзила его насквозь. Лёжа на полу, кряхтя от боли, он чувствовал, как остаточные энергии прокатились судорогами по всему телу. Чтобы ответить на такое, у него просто не доставало умений. Но единственная судорожная мысль, застрявшая в воспалённом сознании, всё не унималась: «Как?..»
Неужели, брат сам сделался сущностью своего молота?
Громоподобный голос зазвучал вновь. Локи заставил себя приподняться на локтях, чувствуя, как всё его существо вновь заполняет ужас. Тор был подобен древним богам. Он сам был силой молний, причиной бурь и голосом громов. Казалось, что сама стихия не могла существовать в Девяти Реальностях без него и его на то воли. Такого могущества Локи ещё не приходилось видеть. Лишь читать в летописях Изначальных Времён.
Побледнев от страха, Локи начал отползать в сторону от приближающегося брата. Хотя, разве могло хоть что-то скрыться от пронзительного сияющего взора? Глаза старшего Одинсона горели белым светом и почти гипнотизировали Локи. Он не смел подняться на ноги и не смел оторвать взгляда от сияющего лица. Сквозь непреодолимый свет Локи слышал обращённые к нему слова. Они вонзались в сознание подобно гвоздям, заставляя его слушать себя. И теперь, когда маг своими глазами видел доказательство этих слов, он уже не мог им перечить.
Поверить в сказанное было сложно. Но не верить в увиденное – невозможно. Другой мир, другое время, другая реальность. В ней всё, что знал Локи мертво. «Чтобы спасти тебя!» - зацепилось за разум остроконечным крюком. Тор остановился на месте. Громоподобные слова, от которых Локи хотелось закрыть уши руками, оборвались, отзываясь медленно растворяющемся эхом. Теперь Локи не мог предугадать, что брат может сотворить в следующий миг. Часто дыша, он взирал на него снизу-вверх, ничего не отвечая. Свет вокруг Тора угасал, равно с тем, как становился спокойнее его голос. И теперь Локи различал в нём печаль и горечь.
Братом, которым никогда для него не был…
Локи внимательно слушал, и в обожествлённых чертах начинал различать прежнего аса, бок-о-бок с которым рос, которого знал столько, сколько помнил самого себя. Но тот, кто говорил сейчас с ним, не был его Тором. И был им одновременно. Локи не мог вообразить, что в глубине существа его брата скрыта такая великая мощь. Но более удивительным казалось то, что всё это время он был кем-то большим, чем сам Локи полагал о нём. Тор был способен чувствовать. Был способен услышать. Понять. В минуты самых болезненных обид, ревности, которая часто против воли заставляла сходить с ума, Локи не верил, что старший брат хоть когда-нибудь сумеет понять его чувства и… раскаяться. Но теперь видел это своими глазами.
Локи замер, глядя на протянутую братом руку. В груди что-то болезненно кольнуло. Что, если все те смерти, которые ему удалось подсмотреть в чужом разуме, он видел глазами своего брата?..
- Пожалуйста...
Он медлил несколько мгновений, за которые ещё смотрел, как в ярко-голубых глазах успокаивается могущественная стихия. Протянув руку в ответ, Локи ухватился за Тора и, охнув, поднялся на ноги. Теперь стоять рядом с братом было чем-то совершенно иным, чем раньше. Сглатывая сухую слюну, Локи всё смотрела на Тора распахнутыми изумрудными глазами. Его руку он так и не отпустил, будто она могла быть гарантом реальности или единственной надёжной опорой. Дыхание постепенно выравнивалось. Наверное, сейчас сюда набежит дворцовая стража. Не могло быть так, чтобы явление самой бури не слышно было нигде, кроме одного этого зала. Наконец, отпустив братскую ладонь, Локи, однако, не опустил своей руки и, неуверенно, осторожно протянув её вперёд, коснулся кончиками пальцев груди Громовержца. Где-то там, внутри, под воинской бронёй, под асгардской плотью, крылась божественная сила.
- Впечатляюще, - хрипловато проговорил Локи, нерешительно отстраняясь, и, снова взглянув в небесно-голубые глаза, несмело и немного виновато улыбнулся.
- Ты… действительно… бог грома, - добавил он тихо.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2MFYG.png[/AVA]

Снова ощутить на себе руку своего брата, его дружеское пожатие, было совершенно особенным для Локи. Пожалуй, этот незамысловатый жест, когда Тор приближал к себе брата, мягко беря за шею и заглядывая в глаза, был чем-то вроде символа доверия между ними. Как было когда-то. Конечно, они давно выросли и стали мужчинами. Прежние отношения, детские увёртки, особые знаки и прочее отошли в прошлое. Но часто, глубоко внутри, Локи сожалел об этом и скучал о тех днях. Когда они были мальчишками всё обстояло совсем иначе. Тогда прежде всего были только они оба, а потом уже все остальные – вначале родители, а потом друзья и всякая воинская ерунда. Конечно, Тор с самого детства грезил подвигами по примеру отца, но тогда он рассказывал о них только своему брату, Локи, и именно его первым звал за собой во все проказы и приключения. Но время шло, они взрослели. У старшего брата появились друзья, которые были ему ближе, потом – увлечения прекрасными девами, заигрыванию с которыми младший брат и вовсе мешал. Локи, в свою очередь, предпочитал битвам занятия магией – и так они всё дальше отдалялись друг от друга. Сам Локи не помнил, в какой момент начал ревновать брата ко всему, что встало между ними, как стал строить козни и ему и его друзьям, чем только усугубил и без того назревающие проблемы.
Но сейчас перед ним стоял Тор, который был ему близок. Локи всё смотрел в ярко-голубые глаза и не мог до конца поверить, что всё это происходит на самом деле. Пожалуй, он слишком привык оставаться в стороне, привык не быть первым в глазах брата, не быть его лучшим другом, и теперь возобновлённый интерес Тора казался чем-то незакономерным и сказочным. Сам Тор объяснял это своим непостижимым путешествием во времени. И только что Локи видел доказательства этих слов: тот Тор, которого он знал, никак не мог быть способен на проявление такой силы…
Древняя магия стихий, рождённая в Изначальных временах. Значит, ты всегда был таким, Тор? Подобное могущество не могло не восхищать. Не могло не повергать в благоговейный страх. Локи чувствует тепло от пальцев Тора на своём затылке. В ответ он кладёт ладонь поверх его руки, чуть сжимая предплечье. В уголках тонких губы осталась несмелая улыбка. Но в мыслях…
Если Тор уже прошёл весь тот страшный путь, отрывки которого Локи удалось подсмотреть, значит он прожил жизнь намного длиннее той, что сейчас проживал Локи. И его могущество стало результатом или, возможно, логичным развитием бога Громовержца. Но… разве могло быть что-то подобное доступно его младшему брату? Локи всегда знал, что не похож на Тора, и слышал дворцовые пересуды, удивлённые вздохи и снисходительные взгляды. Делал вид, что не замечает, и ни о чём не подозревает. Он не был так силён, как Тор и Один, из него не мог получиться воин, подобный им. И во всех поединках или битвах он всегда прибегал к хитрости, выражавшейся в магии – единственном даре, дававшем ему уверенность. Пусть Тор размахивал своим молотом и крушил врагов Асгарда направо и налево, - благодаря своим «фокусам», Локи мог атаковать исподтишка, даже не приближаясь к врагу. Но что такое были теперь эти фокусы, когда рядом с ним стояло воплощение Древней силы? Всего лишь фокусы…
Локи сморгнул свою досаду, не подав вида. Он всё ещё держал брата за руку. Словно этот момент мог пропасть или оказаться неправдой. Абсолютно по-детски ему хотелось запомнить эти мгновения и сохранить для себя – на то время, когда всё изменится.
Изменится. Разве бывает иначе?
Локи криво хмыкнул словам о проигранной дуэли. К закономерностям он тоже давно привык. Дослушав брата до конца, он уже хотел было спросить, что же должно было случится в той, «другой истории», и чего можно ожидать в ближайшее время, но Тор опередил другим вопросом. Улыбка сменилась удивлением. Честно говоря, со всеми своими переживаниями Локи успел позабыть о недавних намерениях, и планах, которые осуществил наполовину. Но почему это так заботило Тора? Трое йотунов не прошли бы и десяти шагов по Асгарду без сопровождения бога обмана.
Или монстры имели прямое отношение к прожитой Тором жизни?..
Двери позади них распахнулись и внутрь вбежали несколько вооружённых инхериев. Локи вновь не успел ответить, переведя на них вгляд. Те, узнав принцев, несколько опешили, но более удивительно повёл себя сам Тор: братец крутанул Локи на месте, словно тот был чем-то, что можно бес спроса передвигать туда-сюда; приобняв его за плечо, Тор состроил широченную улыбку, вместе с которой благодушно принялся убеждать инхериев, что «всё в порядке». Опешивший не меньше дворцовой стражи, Локи глянул на брата, а потом снова на солдат, попытавшись изобразить кривое подобие улыбки.
- Я просто разминался! – услышав это, вспомнив, как только что валялся на полу пред лицом воплощённой бури, Локи закатил глаза. Всё-таки что-то в этой жизни (или жизнях!) оставалось неизменным: маленькая бахвальная златовласка всё-таки нашла себе укромный уголок в новой сущности Тора.
Когда двери за ними закрылись, Локи отстранился, шагнув в сторону.
- Значит… это всё было только разминкой для тебя, брат? – усмехнувшись, будто невзначай поинтересовался он, окидывая показательным взглядом раскиданный по залу инвентарь, перевёрнутые скамьи, поломанные стулья и что-то там ещё другое, чему суждено теперь отравиться вслед прочему дворцовому мусору.
Сцепив руки за спиной, Локи прошёл ещё немного по залу, методично пиная какой-то хлам.
- Не волнуйся за великанов, брат, - наконец, ответил он и, повернувшись к Тору лицом, коротко ухмыльнулся. – После того, как я доставил тебя обратно во дворец, я вернулся на озеро и закрыл проход. Им не выбраться через него, если ты об этом.
Замолчав, Локи поджал губы. Вспоминать свой промах было не слишком приятно. Не говоря о том, как не хотелось, чтобы об этом узнали отец с матерью.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2MFYG.png[/AVA]

Когда Тор принялся перечислять какие-то события, связанные с йотунами, Одином, самим Тором и совершенно непонятно как привязавшимся ко всем ним Мидгардом, Локи посмотрел на него с нескрываемым недоумением. Видимо, это и был частичный ответ на не заданный Локи вопрос о событиях из «другой жизни», но звучало это, мягко говоря, безумно. Тор приблизился, улыбнулся с несвойственной себе коварностью, даже погрозил пальцем – на него Локи обратил особо скептичное внимание – и выдал что-то об импровизации, которая была мастерской и принадлежала самому Локи. Точнее, другому Локи, если задуматься. Повелитель магии мог бы счесть это комплиментом, но слово «злоключения» во всей формулировке прозвучало как-то не слишком похвально для него и снова вызвало вереницу вопросов.
Глубоко вздохнув, Локи двинулся за братом, пытаясь вычленять из его речей хоть что-то информативно важное. Информации в голове Тора было очень много. Слишком много, пожалуй, для того, чтобы он мог её хоть как-то структурировать. Что ж, раскладывание по полочкам была прерогатива Локи, а не его старшего брата, и, вслушиваясь во всё это, Локи понял, что и теперь именно ему придётся систематизировать груду нереалистичных фактов. Но для этого нужно было, чтобы Тор говорил по порядку, и хотя бы намекнул на то, что же именно намеревается предпринять, чтобы его другая жизнь не постигла и эту.
Один, неужели я действительно это говорю…
- Боюсь, если ты не станешь рассказывать, понять тебя будет сложно, - пробубнил Локи в сторону, еле поспевая за Тором. Тот двигался очень стремительно, и Локи пришлось ускорить свой спокойный шаг, чтобы не отставать и не пропустить итак не слишком богатую на логичность повествования речь.
- Больше не будем терять драгоценные минуты! – бросил Тор через плечо, - Если йотуны не нападут, нам самая пора поговорить с отцом о нашей коронации! Пошли!
Локи резко остановился у самых дверей, замирая как вкопанный, и буквально вылупился на брата. Вот теперь слова Громовержца действительно сделались бредом сумасшедшего.
- Нашей?.. – осторожно переспросил Локи. – Что значит «нашей»?
- «Нашей» значит, что после коронации мы будем править вдвоем! – весело ответил Тор, не оглядываясь на младшего брата. Он все шагал дальше по коридору как ни в чем не бывало.
На мгновение Локи показалось, что это он сошёл с ума: лишился слуха и в голове звучат безумные голоса.
- Подожди! – крикнул он и помчался за братом через весь коридор.
Нагнав Тора, Локи заглянул в улыбающееся лицо, пытаясь убедиться в том, что тот шутит. Но, кажется, под этой жизнерадостной лучезарностью и впрямь была решимость.
- Ты, ведь, это не серьёзно, правда? – тревожно спросил он, снова пытаясь не отставать.
- Почему не серьезно? – взглянув на брата, спросил Тор. – Вдвоем мы точно сделаем Асгард безопаснее, а за пару лет совместными усилиями успеем подготовить к приходу врага! – не останавливаясь, Тор ободряюще похлопал Локи по спине. – Ты и я, вместе, это наша судьба, брат мой! Зачем нам делить то, что и так наше? Я никогда не представлял Асгард без тебя. Мы неплохо работаем в команде… Я мог бы сказать, что работали, имея в виду будущее, где мы сражались бок о бок, но…
Задумавшись, Тор медленно остановился и развернулся к Локи.
- Мы ведь сражались вместе и раньше, в прошлом, в юности! Помнишь? – радостным тоном спросил Тор, сияя улыбкой. – Каждый по-своему, но всегда ради одного общего дела!
Локи выслушал его очень внимательно. Тор продолжал твердить о какой-то опасности, которая теперь приняла образ какого-то конкретного врага. Хорошо бы, брат рассказал что-то больше, но в только что сказанных словах вновь сквозило какое-то еле уловимое недоверие. Тор пытался убедить Локи поддержать его планы, которые отчего-то не могли подождать даже полсекунды, но в то же время ничего не договаривал, будто проверяя. Всё это нравилось Локи всё меньше и меньше.
Улыбкой на улыбку он не ответил. Такими темпами они почти достигли конца коридора, дойдя до высоких золотых дверей, ведущих в царские залы. Локи встал к ним спиной, занимая место последней преграды между Тором и его остервенелом желании вывалить на отца и мать свои активистские предложения по реорганизации царской власти одного отдельно взятого Мира.
- Я помню, - нахмурившись, терпеливо ответил Локи. Он взглянул в глаза брата с такой пронзительностью, словно хотел рассмотреть на подкорке его мысли, не дожидаясь прямых ответов. – Но, Тор, что сейчас не так с Асгардом? Почему ты считаешь, что мы не готовы? Неужто думаешь, что отец управляет им недостаточно мудро?
- Не достаточно мудро? Нет! - усмехнувшись, ответил Тор, но про себя невольно засомневался в убежденном тоне, с которым произнес свои слова, и внутренне замешательство отразилось на его лице беспокойством и хмуростью. Правление отца никогда не вызывало у Тора сомнений, более того, он никогда не считал себя или Локи мудрее Одина. Если когда-то Тор и горел желанием стать царем, то в силу своей молодости и храбрости, которых у него было в избытке, объяснимо больше чем у седовласого отца, правящего сотни лет. Но история создания Асгарда, таящаяся в самих стенах королевского дворца, пошатнула веру Тора в сами основы их царской династии. Правил ли Один мудро в те годы, которые помнил сам Тор – скорее всего, да, но теперь Тор знал, какая тайна скрывается за постоянными мятежами в их землях. Мысли о Хеле пробудили в Торе злость и отчаяние, ведь он вернулся лишь в свое прошлое и никак не мог исправить уже содеянного веками назад, когда его и Локи старшая сестра вместе с Одином покоряла миры вокруг Асгарда, строя золотой город на костях рабов. Тор и не заметил, как стал тяжело дышать и сердиться, а в руках заплясали искры. Слишком слабые, чтобы навредить хоть чему-нибудь в окружении Тора, в том числе и Локи, но весьма очевидные, демонстрирующие его переживания. Посмотрев на брата, Тор в какой-то момент растерялся, что же делать дальше. Он не мог исправить всего, не мог говорить всего, не мог действовать так, как хотел, ведь будь его воля – он бы напал на Таноса первым, сам бы нашел огромного титана и уничтожил еще до его явления к гномам!
Будто только увидев, что Локи загородил ему путь к отцу и матери, Тор обреченно опустил плечи.
- Я лишь хочу спасти вас всех, Локи… Я не знаю, смогу ли. Кажется, мне страшно, - тихо произнес он, взглянув через плечо брата на золотые двери. – Всего этого уже нет там, откуда я пришел. Я не вынесу этих потерь во второй раз. Не судить правление нашего отца, но есть ошибки, его ошибки, наши ошибки, которые надо исправить и которые нельзя допустить.
- Тогда, - тихо ответил Локи спустя пару мгновений, - не лучше ли остановиться и всё хорошенько обдумать? – его голос был несколько напряжён, но деланно спокоен; цепкий изумрудный взгляд не выпускал ни одну деталь в поведении Тора. – Я не понимаю, о чём именно ты говоришь, брат, но я знаю, что ради достижения цели, нужно просчитывать много шагов вперёд. Особенно, если от этого зависят чьи-то жизни.
Локи крепко стиснул зубы. Чужие воспоминания так и остались тяжким осадком в его душе, и, услышав слова «мне страшно», он понял, что даже возможность пережить это в реальности приводит его в ужас. Сглотнув, Локи бережно коснулся руки брата, сжимая крепкое предплечье, попытавшись выразить хоть какую-то поддержку. Буря не улеглась в груди её повелителя и доказательства этого только что мерцали между его пальцев. Всё это до сих пор казалось Локи безумием, развивающимся в его уме слишком быстро, но, пожалуй, если бы сейчас им обоим было на несколько тысяч лет поменьше и речь шла о каком-то недалёком недруге, и приключении, связанном с непосредственным нарушением отцовской воли, Локи именно так бы и сделал: он бы снова стоял рядом с братом и не отступил.
- Тор, - всё так же глухо произнёс он, - если враг, о котором ты говоришь, так силён и могущественен, то тебе должно рассказать о нём не мне, но нашему отцу. Когда ты спал, он был внутри твоих видений и пытался дозваться до тебя. А наша мать не могла найти себе места. Я никогда не видел её столь встревоженной.
Отпустив руку брата, Локи достал из потайного кармана руну Тейваз.
- Она сказала, что теперь мы связаны в этой руне, - голос взволнованно дрогнул. – И… твоя клятва Тюру соединила твой дух с моим.
Снова прикоснувшись к брату, Локи вложил Тейваз в его ладонь, сгибая поверх гладкого камня его пальцы, накрывая своей рукой.
- Мне не нужна корона Асгарда, - произнёс он сокровенно. – Я буду рядом с тобой, если ты этого захочешь. Мы, ведь, братья. Верно?
На бледном лице Локи проступила та детская доверительность, которая всегда была между ними когда-то. Искренний изумрудный взгляд, вдруг не отгороженный от мира сотнями заслонов, которыми пытался защитить самого себя.
Огромные золотые двери с шумом распахнулись и в проёме, между инхериями, появилась Фригг.
- Тор! – радостно позвала она.
Локи отошёл в сторону, чтобы не мешать матери. За спиной царицы показался силуэт Одина Всеотца.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2MFYG.png[/AVA]

Не слишком официозное поведение Тора вызвало на лице Локи лёгкую улыбку. Взрослые принцы, сыновья самого Всеотца должны были вести себя определённым образом при своих подданных. И если в детстве кое-какие ошибки могли сойти с рук, списанные на юность и несмышленость, то теперь дворцовый этикет плавно распространился даже на внутрисемейные отношения. Оттого было немного неловко, когда старший брат почти по-детски бросился к матери, назвав её коротким и таким сокровенным словом «мама». Порой Тор и впрямь вёл себя как ребёнок. Как считал сам Локи, Тор так и остался мальчишкой, поменявшим размеры игрушек и размахи забав. Именно такой Тор – огромный юнец, заменивший деревянный меч на зачарованный молот – и не был достоин царского трона, как был убеждён его младший брат. Престол стал бы для него очередной забавой, которая в реальности не имела ничего общего с царственной властью. Но тот Тор, который находился сейчас перед ними… Он был настоящим воином, истинным асом. И рядом с ним Локи вдруг сам почувствовал себя мальчишкой, ещё не знающим жизни, почти не видевшим мира за границами Асгарда. Этот Тор, что встал рядом с ним и улыбался ему, видел и испытал намного больше, чем его младший брат.
И, всё же, Локи радовался, что ему удалось остановить пылкую решимость брата и заставить немного задуматься. Им следовало обстоятельно обо всём поговорить. Слова Одина о чуде, которого не должно было случиться на его веку, зацепились за пытливый разум Локи. Всеотец знал намного больше, чем говорил, и, возможно, намного лучше понимал значение того, что Тор воспользовался магией Тейваз. В этом хотелось разобраться, но встревать, задавая отцу преждевременные вопросы, было абсолютной глупостью. Нужно проявить немного терпения. И в нужный момент оказаться в правильном месте.
Этот самый момент мог настать прямо здесь и сейчас, но звук военного рога, оповещающего об опасности, выбил из прежних мыслей. Локи смутился, и вытянул шею, выглядывая из-за стоявшего перед ним брата. Но когда одно краткое слово слетело с губ отца, тут же изменился в лице. В изумрудных глазах блеснул страх и Локи воззрился на отца. Поняв, что тот может что-то заподозрить, он отвернулся, но тут же встретился глазами с Тором. Растерявшись, Локи не смог выдавить из себя ни звука.
Ничего не отвечая, пока рядом отец и мать, он немедленно последовал за братом, быстро покидая коридоры царских залов, направляясь наружу через оружейные.
- Это не моя вина, - коротко бросил Локи, когда они спустились к оружейным.
Отряды инхериев быстро покидали дворец, поднимая в воздух ладьи.
С хмурым видом оглянувшись на Локи, Тор смущенно отвел взгляд в сторону от брата.
«Это твоя вина», подумал он сразу, и сердце, не слушая разума, сжалось от боли и обиды. Если бы только Локи не желал ему вреда, если бы только он был милосерднее к тому, кого называл братом, быть может, им обоим не пришлось бы пережить все те кошмары, которые назревали на горизонте и уже воплощались в жизнь в звучании тревожных сигналов. Тор винил Локи во всех его проступках, винил отчаянно, потому что знал, что в злобе младшего брата был виноват ничуть не меньше, чем сам Локи. Теперь он знал. Чувствовал связь, которую успели оборвать в другой жизни, и ее утрата на многое открыла Тору глаза. Хоть на тот момент одного глаза у него уже не было, прозрение было внутренним: Тор должен был видеть, какая черная дыра разрастается в сердце Локи, должен был остановить его еще раньше, до нападения йотунов, до того, как они отдалились друг от друга. Если бы только Тор знал, какой дорогой ценой ему обойдутся все победы, праздники, смех и улыбки в его долгой жизни, он бы променял их все на один единственный день с младшим братом, в который смог бы исправить его судьбу. Но дня не было, теперь ему предстояли целые годы попыток увести родной дом от гибели. Сосредоточившись на предстоящей битве, Тор уверенно ускорил шаг и молча прошел оружейную напрямик. Ему не нужны были другие доспехи, лишь Мьёльнир, чтобы вспомнить свои боевые навыки – хоть что-то из его прежней жизни еще казалось Тору действительно важным в военном конфликте.
Остановившись в воздушных доках на самом краю стены, Тор бросил сердитый взгляд на уже виднеющиеся с высоты дворца разрушения.
- Защищайте безоружных! – протянув руку в сторону озера, крикнул он уверенно, обращаясь к инхериям, быстро заполняющими летающие шлюпки. – Уведите всех в безопасное место! Не дайте йотунам продвинуться дальше площади фонтанов, там их и разобьем!
В это время с берега озера неслась яркая серебряная звезда. Скорость, с которой Мьёльнир стремился к своему хозяину, была небывалой даже для привыкших к этому зрелищу инхериев. Тор снова посмотрел на Локи и заметил за его спиной подоспевших Трех воинов и леди Сиф.
- Будь с ними рядом, - сказал Тор непререкаемым тоном, обратившись к Локи. В глазах снова засияла буря, и как только молот врезался в ладонь Громовержца, Тор резко двинулся вперед. Не сказав больше ни слова, он просто прыгнул с уступа, и за один этот прыжок преодолел целых три квартала, от самого сердца Асгарда к площади, где кричали от страха его люди. Небо почернело, озаренное разрядами молний - увидев великанов, сносящих на своем пути все, что подвернется под их ледяное оружие, Тор разъяренно зарычал и приземлился во втором прыжке на самого свирепого йотуна, нацелившегося своей шипастой дубиной на замешкавшихся прохожих. Вслед за ним раздался небесный гром, вторящий удару Мьёльнира по свирепой кровожадной морде великана.
Локи остался стоять внизу, в окружении инхериев и воителей, молча провожая взглядом улетевшего Тора. Вскоре разряды молний и возникшие в небе тучи совсем скрыли силуэт Громовержца, принося за собой гром ударов, обрушившихся на войска ледяных великанов.
Обе ладони сжались в кулаки. Повернувшись к троим воителям, Локи окинул их мрачным взглядом, останавливаясь на Сиф.
- Их много? – сдержанно поинтересовался он, и не отзвучавший голос потонул в шуме битвы.
- Армия, - так же кратко ответила Сиф, пристально следя за каждым его движением.
Сделав вид, что не замечает этого, Локи перевёл взгляд на группировавшиеся отряды.
- Летим к площади фонтанов, - процедил он. – Будем держать оборону и не подпускать их к дворцу.
Больше не медля, не ожидая согласия или возражений, Локи быстрым шагом направился к капитанской ладье. Переглянувшись с товарищами, Сиф последовала за ним, жестом позвав за собой Фандрала. Через несколько мгновений они поднялись в воздух, быстро набирая скорость, беря нужный курс.
Стоя рядом с рулевым, держась одной рукой за поручни, Локи сосредоточенно смотрел вперёд. Битва и её голоса становились всё громче. Лязг мечей, стрельба энергетических орудий, и шум магических ударов. Локи почти не дышал, был бледен как полотно, но предельно сосредоточен. Отчего-то даже сердце, которому бы отстукивать быстрые ритмы, билось спокойно и размеренно. Расчётливо. Это радовало, и позволяло мыслить трезво. Судя по продвижению армии йотунов, они шли совсем не с той стороны, откуда Локи обещал провести их три дня назад. Положа руку на сердце, Локи не был уверен, что многослойные заклятия, которыми он закрыл найденную им межпространственную трещину, выдержали бы более сильную магию. И всё же, судя по всему, великаны каким-то образом обошлись без малого прохода в скалах у Великого озера. Значило ли это, что они нашли другого проводника? Или, что казалось более вероятным, нашли иной проход?..
Но кто мог подсказать им?
Ладьи начали снижаться. Локи внутренне напрягся, готовясь к сражению. Меж пальцев промелькнула зеленоватая магия. Локи концентрировал внимание на приближающихся монстрах, стараясь сосредоточить на них всё то смятение, что клокотало в груди. Но… на самом деле думал о старшем брате. Молчаливый хмурый взгляд, которым одарил его Тор, не выходил из головы. Брат не ответил, когда Локи сказал, что не виновен во вторжении. И в ярко-голубых глазах Локи различил гнев и холодность. Тор не поверил ему. Или обвинил сразу же, как услышал произнесённое отцом имя врага. И отчего-то понимание этого полоснуло ножом. Словно бритвой по венам, в которых итак текло ядовитое чувство вины. Но ведь он не совершил ошибки, сумел остановиться в последний момент!..
Ладья приземлилась на стороне инхериев. На площади уже происходил яростный бой. Прибывающие отряды асгардийцев немедленно бросались в гущу событий. Кто-то уводил подальше мирных жителей, не успевших спастись бегством, но ледяные великаны наступали. Огромные синекожие монстры шествовали по брусчатке, оставляя следы изморози, и размахивали ледяными секирами и дубинками. Они брали числом, нахрапом, и крушили всё, что видели, буквально прорубая путь к Золотому дворцу.
Локи спешился. Длинные пальцы вновь окутала зеленоватая магия и в руках тут же возникло два коротких клинка. Сиф встала позади него, отдавая команды капитанам отрядов, чтобы те держали строй. Через минуты ощетинившаяся копьями, мечами и щитами шеренга асгардийцев двинулась стеной на врага. В ответ послышался гулкий крик, и йотуны бросились в атаку.
Локи ловко обходил каждого великана. Отливающие зеленью лезвия клинков оставляли глубокие порезы на незащищённой плоти йотунов, вспарывая толстую кожу. Кровавое месиво из золота и льда раскинулось на всю площадь и её окрестности, захлёстывая всё новые территории. Локи пытался продвинуться вперёд, но йотуны всё больше наступали. Войско инхериев сумело задержать их, но не могло оттеснить назад. Перед глазами Повелителя магии каждый новый враг терял своё лицо, а на месте павшего тут же появлялся ещё один, живой, и снова жаждущий его смерти. Пути назад не было, впереди – синие силуэты и сотни пар кровавых глаз. Локи слышал раскаты грома, слышал крики великанов, поражённых силой древних бурь. Но молнии рассекали небеса на окрестностях, не приближаясь к центру. Значит, где-то там Тор столкнулся с той же проблемой, что пытались решить асы на площади: враг был слишком многочисленным.
Неужели, Лафей собрал всех, кого нашёл среди всех сугробов Йотунхейма?!
Но вдруг небо над ними затмили тёмно-красные стальные птицы. Держа путь со стороны Врат Бифрёста, они спикировали вниз и начали поливать войско йотунов огнём из крыльев-орудий.
- Ванахейм пришёл на помощь! – воодушевлённо вскрикнул Хоган.
Локи успел бросить на него краткий взгляд. Этот друг Тора был ваном, уже давно служившим Асгарду. Когда-то отец Хогана сражался вместе с Одином, когда Ванахейм и Асгард заключили союз против ледяных великанов. Хоган продолжил семейную традицию, сделавшись соратником старшего сына Одина, что всегда казалось Локи страшно скучной банальностью. Но сейчас появление ванов был поводом к надежде, а не к циничным усмешкам.
Судя по всему, Один повелел Хеймдалю призвать на помощь давних союзников. Как только ваны спешились и ринулись в битву, соотношение сил сменилось в пользу асгардцев. Вскоре йотуны начали нехотя отступать, теряя свои позиции. Перерезав одному из монстров глотку, Локи всмотрелся вдаль. Там, у начала площади, в окружении своих соплеменников сражался йотун, который отличался от прочих.
«Лафей», - мелькнуло в голове Локи.
Вот, как они проникли в Асгард! Лафей сам повёл свою армию, найдя проход, воспользовавшись собственным колдовством. Значит, те трое болванов всё же осмелились доложить своему королю о встреченном незнакомце. В сердце Локи вспыхнул обжигающий гнев.
- Нужно прорвать их строй, - бросил он Сиф, всё ещё сражавшейся рядом с ним.
- Что? – нахмурившись, воительница смерила младшего принца раздражённым взглядом.
- Я вижу Лафея! – не сдержавшись, прорычал в ответ Локи. – Если мы захватим его, йотуны остановятся. Они не будут сражаться без своего короля!
- И как, по-твоему, мы это сделаем? – Сиф силилась перекричать шум битвы. – Мы нужны здесь! Тор сказал, чтобы мы держали оборону!
- Я сделаю это! – гневно заявил Локи. – А ты оставайся!
Больше не дожидаясь её помощи, Локи отвернулся, и бросился вперёд, пропадая между огромными синекожими фигурами.
- Локи! – рявкнула Сиф, но было уже поздно. – Разрази меня гром…, - процедила сквозь зубы воительница, скосив короткий взгляд на всё ещё вспыхивающую на Западе грозу, и кинулась вслед исчезнувшего младшего принца, разнося в стороны ледяных монстров.
Локи тасовал своих клонов, путая внимания врага. Поджарый чёрно-зелёный силуэт то и дело мелькал перед красноглазыми мордами, размахивая двумя клинками, оставляя смертельные ранения. Лафей был уже совсем близко. Если Локи удастся одолеть его, то он искупит свою вину перед Асгардом. И Тору не в чем будет его обвинить. Подначиваемый собственными убеждениями, Локи прорывался вперёд изо всех сил, направляясь к цели.
Ещё немного и последним рубежом стало кольцо йотунов, окружавших своего властелина. Оказавшись перед ними лицом к лицу, повелитель магии вновь распался на несколько фигур.
- Ты!.. – крикнул один из великанов, но договорить не успел: хитрый ас вонзил в его горло и троих его товарищей заколдованные клинки.
Огромные мёртвые фигуры повалились на землю, к ногам Лафея. Клоны собрались воедино, пропадая внутри одной фигуры, и Локи остановился, наизготовку с двумя клинками, глядя в лицо Лафею. Заметив это, король йотунов коротко усмехнулся и повёл рукой, удерживая своих солдат.
- Этот мой, - мягко ответил он, и двинулся вперёд.
Кроваво-красные глаза пристально вглядывались в мага, и по лицу йотуна было видно, что тот обдумывает изощрённый способ, с помощью которого лишит жизни зарвавшегося, надменного аса.
- Значит, это ты? – хрипло поинтересовался Лафей, хищно скалясь. – Ты – тот волшебник, что обещал моим людям отомстить Всеотцу.
Локи промолчал, ответив короткой ухмылкой.
- Что ж, тогда… - Лафей замер, - прими свою смерть, асгардец!
Йотун резко сорвался с места, бросившись на Локи, и в огромной руке тут же возникла ледяная дубина. Локи ускользнул от прямого удара. Сокрушив одну лишь землю, Лафей быстро разогнулся, рыча от злости, и атаковал вновь. Пропустив мимо себя и второй удар, Локи вскинул вперёд клинки и рассёк йотуну руки. Лафей вскрикнул, но оружия не опустил. С тёмно-синих губ раздалось шипящее слово, и вдруг порезы начали затягиваться на глазах Локи. Не ожидав такого, тот отстранился, и как раз в подходящий момент: Лафей замахнулся другой рукой, в которой, так же, налету, появилась секира. Несколько взаимных атак исчезали втуне, не раня ни того, ни другого.
Наконец, Лафею удалось уловить момент и оттолкнуть аса, повергнув на землю. Локи упал на спину. Изумрудные глаза широко распахнулись, глядя на Лафея, занесшего над ним секиру. Огромное лезвие полетело вниз, разрезая воздух, но в последний момент маг сумел откатиться в сторону. Секира впилась в землю и застряла в растрескавшихся камнях. Подскочив на ноги, Локи бросился в последнем выпаде, целясь в грудь короля йотунов. Но Лафей сумел перехватить его руки, удерживая удар уже сумевших уколоть кожу лезвий.
Локи почувствовал обжигающий холод, сомкнувшийся на нём мёртвой хваткой, передавливающей кровотоки. Лафей уставился на него своими жестокими кровавыми глазами… И вдруг кожа самого Локи начала меняться. Расползаясь из-под рук Лафея, словно чума, её окрашивала синева, под стать йотунской. Локи чувствовал, как холод пробивает до самых костей, но вместе с этим в нём меняется что-то ещё. Он не мог видеть себя, но по лицу своего врага понял, что магия, постигшая его, воздействовала на него целиком.
Лафей замер. Не выпуская рук аса, он всё смотрел в его лицо, будто узнавая – словно то напомнило ему о чём-то давно забытом. Окружавшие их йотуны давно сражались с подступившими к ним асами и ванами, сумевшими пробить плотный строй ледяных великанов, заставив отступать назад. Шум битвы, смешанный с криками, вспышками молний и громом, пропал где-то в стороне, будто погрузился под воду. Локи дрожал и не мог понять, что именно с ним происходит. Казалось, йотун зачаровал его чем-то, и как совладать с этим Локи не знал. Лишь смотрел на свои руки, которые, хоть и остались прежними по форме, стали тем же цветом, что и у ледяных великанов. Даже характерные рунические бугры перечеркивали внешнюю сторону обеих ладоней.
- Это ты… - вдруг произнёс Лафей, и Локи с ужасом воззрился на него. Кроваво-красные глаза внезапно смотрели совсем иначе. Не как на врага, не как на жалкого аса…
Локи отчаянно сжал свои клинки, и те, вспыхнув зеленоватой магией, обернулись огромным копьём, которое тут же проткнуло Лафея насквозь. Йотун вздрогнул, разжимая пальцы. Синее лицо перечеркнул страх, и царь ледяных великанов начал заваливаться на бок.
Высвободившись от стальной хватки, Локи оттолкнул монстра от себя, отшатываясь в сторону. На этот раз сердце колотилось в груди как ненормальное. Тяжело дыша, сотрясаемый дрожью, Локи снова посмотрел на свои руки. Они по-прежнему были синими и не менялись обратно. К горлу подступил мерзкий ком.
Резко обернувшись, Локи тут же встретился с пронзительным взглядом воительницы.
- Сиф?.. – на выдохе позвал он, но взгляд соскользнул с красивого лица девы на поверхность золотого щита в её руке.
Там, в зеркальных и искажённых бликах, виднелось отражение Локи. Синяя кожа и кроваво-красные глаза… Замерев от ужаса, он снова поднял умоляющий взгляд на деву.
- Предатель, - прошипела Сиф и приставила к горлу обескураженного Локи острие клинка.
- Арестовать! – раздался хладнокровный приказ и младшего Одинсона окружили воины в тёмно-красных одеждах, наставив на него длинные крючковатые копья.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2MFYG.png[/AVA]

Локи не поверил в то, что услышал. Никак не мог заставить себя, хоть и чувствовал острие асгардского клинка в безумной близи от собственной шеи. Синие глаза Сиф горели ненавистью, а в голове Локи, будто на повторе, осталось с таким отвращением произнесённое ею слово. «Предатель». Он не хотел верить, что воительница сказала это о нём. Ведь она знала его с самого детства. Они сражались бок о бок…
Как же…
Но лязг мечей, нацеленных на него ванахеймских копий, говорил Локи совсем о другом. Безумный, леденящий страх застыл в кроваво-красных глазах, перечеркивая синее лицо, разукрашенное буграми-полосами. Йотунхеймский холод, разросшийся льдом по брусчатке площади, заслонив ясное голубое небо тёмными снежными тучами, проникал сквозь Локи и выворачивал все внутренности. Словно не король ледяных великанов пал, сражённый заколдованным копьём, а сам маг, сотворивший его.
И в этот момент прорезающей пространство молнией в сгущающийся вокруг них мороз ворвался Тор. Локи шагнул на полшага назад, но позади в спину впились ванахеймские корья.
- Он мой брат! – прогремело под небесами, и Локи будто очнулся.
Что бы ни сделал с ним Лафей, он всё ещё принц Асгарда! Он – младший брат Тора Громовержца, сын Одина! И сам Тор помнил об этом. Тор не сомневался…
Изнутри всё ещё колотило дрожью. Локи уже не понимал, где заканчивается воздействие чужеродной магии и начинаются его собственные эмоции. Он путался в них, будто мелкое насекомое, угодившее в паутину: каждое судорожное движение – каждая мысль! – только сильнее увязывала его в смертельном капкане. Потому он ухватился за голос Тора, как за спасительную нить. Брат обернулся и Локи взглянул на него. Небесные глаза, хоть и излучали испуг, смотрели с верой. Старались разглядеть за отвратительными чертами монстра того, кто был на самом деле. Локи почувствовал, как его собственный страх отступает перед теплом, которое шло от этих глаз. Стало немного спокойнее. Как будто немного.
Локи молчал. Все слова застыли где-то в глотке. Круг асгардцев и ванов, угрожающе направивших оружие на «монстра», уплотнился новыми подоспевшими. И чем больше их становилось, тем сильнее крепло ощущение загнанности. Локи смотрел в эти лица, насколько хватало глаз, и видел в них гнев и ненависть. По юности и глупости они с Тором попадали в разные переделки. Бывало, враг наступал так стремительно, что приходилось спасаться, выискивая пути отступления. Тор не любил этого, предпочитая встречать опасность лицом к лицу, пусть даже число её ровнялось мору и чуме. Локи же всегда зрел чуть дальше, пытаясь предугадать будущее и опередить врага на несколько шагов. Но, как бы ни было трудно, он всегда знал, что там, где простираются дороги Золотого города, царит безопасность. Там – дом. Сегодня эта детская уверенность впервые пошатнулась. Перед ним были не враги – ему угрожали свои.
Они не узнавали его. Или не хотели узнавать. Даже те, кто был ближе всех. Неужели, это значило, что на самом деле они никогда не верили ему? Всегда ожидали… предательства?
«Это чудовище не может быть твоим братом!» - Локи вздрогнул от этих слов, уставившись на Вольштагга. Тор встал между Локи и Сиф, за чьей спиной были все прочие. И получалось, что был единственной причиной, из-за которой воины всё ещё не атаковали. Но… что, если брат прислушается к их словам? Что, если усомнится и поверит?..
Но ведь это «другой Тор». Тот, который преодолел пределы пространств и времён, чтобы вернуться и спасти всех, спасти Локи – так он говорил! Страх и надежда в душе слились в какую-то безумную смесь и, когда брат обернулся вновь, на мгновение явственно показались в кроваво-красных глазах: одна немая мольба о помощи. Бессловесная просьба худощавого мальчишки, когда-то следовавшего за братом по всем неизведанным дорогам.
Что-то дрогнуло в глазах Тора, и Локи почти почувствовал облегчение, но брат опустил свой молот. Его слова, хоть и произнесённые негромко, заставили Локи напрячься. Крепко стиснув зубы, он по-прежнему молчал, вновь пытаясь справиться с холодом, обжегшим изнутри. Локи почувствовал дикое, безотчётное желание сбежать. Придётся постараться, чтобы сбить всех с толку, но даже пары мгновений их промедления будет достаточно, чтобы попробовать ускользнуть через тени и обманчивые иллюзии. Но… куда ему бежать? Где скрываться? И что делать дальше? Не подтвердит ли он сам брошенное ему обвинение, если попытается ускользнуть?
Тор прав, последней надеждой были отец и мать. Они смогут разрушить заклятье, сумеют освободить его. Бросив косой взгляд на воинов, Локи растерянно посмотрел на Тора. А потом порывисто кивнул, опуская голову. Больше ни на кого не глядя, он поднял дрожащие руки, сдаваясь на чужую милость.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2MFYG.png[/AVA]

- Локи!
Инхерии хватают его за локти и оттаскивают в сторону. Братская рука отпускает его, замирая протянутыми пальцами, но Локи не может снова ухватиться за неё – лишь смотреть, как между ним и Тором с каждым шагом увеличивается расстояние.
- Тор… - срывается с тонких губ. Страх сдавливает грудь, переполняя распахнутые кроваво-красные глаза.
Все действия инхериев резкие и грубые, они не собираются церемониться с принцами больше, чем могли высказать словами – у них есть приказ их Царя. Брат остаётся позади скрещенных у него на пути копий, и Локи почти умоляюще ищет его взгляда. Но ещё несколько шагов и огромные двери в тронный зал закрываются, скрывая брата за позолоченной стеной.
Высокие потолки теряются в теневых высотах. Огромные массивные колонны медленно движутся с двух сторон молчаливой вереницей вечных стражей. Шаг за шагом, отзвуки которых поднимаются в эту вышину, растворяясь в ней. Вместе с ними – мерный, но частый стук сердца. Вдали приближается трон, на котором восседает отец. Рядом с ним должна быть и мать. Но…
Как холодно…
Йотунхеймская изморозь стынет в его груди, затягивает ледяной коростой все внутренности, и ему сложно дышать. Дрожь не унимается. Будто он сам – часть вечных снегов, брошенных под жестокое солнце: он дрожит, корчится и умирает. Мысли путаются. Он не может справится с этими предчувствиями и не может понять, почему.
Откуда они?..
Между колоннами-стражами исчезают фигуры инхериев. А за ними – силуэты придворных. Цепкий слух улавливает испуганные вскрики, шёпот, судорожные вздохи. Каждый его шаг освещён сотнями факелов и каждый способен увидеть его уродливое лицо. Теперь они все знают, они видели его. Локи крепко стискивает зубы, стараясь не выдавать больше эмоций, чем те, что итак предательски рвутся наружу. Он чувствует, что происходит что-то непоправимое. Не хочет верить самому себе, но... оно сильнее его разума.
Руки инхериев впиваются в предплечья, удерживая с двух сторон. Они не хотят отпустить его, не пытаются проявить почтения. Как будто для них он больше не принц. Как будто и нет больше тех дней, когда они кланялись перед ним, приветствуя его появление. Почему рядом не может быть Тор?
Почему отец позволяет это им?..
Те немногие из богов, кто ещё стоял у царского престола, испуганно охнули и замолчали, когда стража остановилась перед Одином Всеотцом, доставив ему задерженного. Красивое личико Фреи искажает гримаса страха, обернувшегося отвращением в двух последних полутонах, прежде, чем Фрейр, её брат, уводит сестру прочь. Подальше от чудовища. Локи медленно поднимает взгляд, ища отцовского лица, пытается сделать шаг вперёд, но инхерии удерживают его. Есть непреодолимая черта перед асгардским престолом, за которую не может зайти недостойный.
Но рядом с Одином не только стоящая по левую руку царица Фригг. Высокая фигура, облачённая в длинные богатые одежды, вышитые красным с золотым, возвышается справа от повелителя Асгарда. Седые волосы отливают платиной, а холодный взгляд смотрит с презрением. Ниже, на ступенях, стоит молодой светловолосый воин, сильно схожий чертами лица со своим господином. Огромный двуручный меч, свисающий с его левого бедра, поблёскивает рубином, наблюдающим за собравшимися из мощной гарды, словно багровое око. Это были правители Ванахейма, Рангвальд и его сын, Сигар, услышавшие и пришедшие на зов Асгарда.
Слова сбились в глотке. Локи не смог выдавить из себя ни звука. Лишь отчаянно хотел, чтобы отец прекратил весь этот ужас. Снял проклятое колдовство…
Рангвальд криво усмехнулся и повернул голову в сторону Одина.
- Так вот, что ты сделал с ним?.. – произнёс он загадочно.
- Неужели это действительно необходимо? – словно и не слыша слов Рангвальда, вполголоса обратилась к Одину стоящая рядом Фригга. Царица Асгарда подошла немного ближе к супругу, бросая на схваченного Локи встревоженные взгляды. Один посмотрел на жену в ответ, повернув к ней голову, а потом, выпрямившись в кресле, надменно посмотрел на Локи.
- Необходимо, - коротко ответил Один, все глядя на сына. – Потому что сейчас важно не то, что сделал я когда-то, а то, что сделал он. Всего несколькими днями ранее, до нападения йотунов.
Голос Одина звучал громко и уверенно, но в тоже время и несколько таинственно, с едва уловимой насмешкой над богом обмана, которым считал себя Локи.
Услышав слова отца, Локи замер. Побледнел бы, если бы это было возможно для ледяного великана. Кроваво-красный взгляд метнулся на Фриггу - знала ли она о том, о чём сказал Всеотец или он не открыл ей? Разочарование матери было хуже, чем гнев отца. С самого детства Локи был ближе к ней, чем к Одину, который всегда больше благоволил Тору. Фригга же умела любить своих сыновей одинаково, такими, какими они были - в глубине души Локи понимал это.
Но страх свершившегося разоблачения ворвался в его разум ядовитыми мыслями. Что, если всё это - его проклятье? Он наказан за свою жестокую шутку? В таком случае, чья это магия? Неужели, Один... Нет-нет, рядом с ним, там, был Лафей. И всё случилось только после его прикосновения!..
Рангвальда, казалось, совсем не волновало, что его вопрос остался без внимания. Похоже, он и не ждал этого. Но по лицу вана было понятно, что явная нервозность младшего асгардского принца его забавляет.
Взгляд Локи метнулся в сторону, словно ища спасительного ответа - подсказки, которая поможет ему выкрутиться из последствий собственного поступка. Но нет, выкрутиться не удастся, и в коронном зале Золотого дворца это понимали все, кто лицезрел его смятение. Наконец, снова подняв глаза на отца и мать, он попытался собраться с духом.
- Я не сделал роковой ошибки, отец, - негромким, подрагивающим от волнения голосом произнёс Локи. - Я... признаю и раскаиваюсь в намерениях. Но... я не довёл их до конца, - дыхание участилось и он отрицательно затряс головой. - я не провёл йотунов. Я не предавал Асгарда!
- Ложь! - холодно бросил Рангвальд, и в стальном отзвуке его голоса утонул голос Локи.
Смерив старого друга коротким взглядом, Один снова посмотрел на сына. Посмотрел задумчиво, оценивающе, будто пытался заглянуть в самую душу, в голову, и, что-то заметив, слегка сощурил глаз. Коротко взмахнув рукой, Один неторопливо опустил ее на подлокотник золотого трона, словно засмотревшись на результат своих слабых чар. Он не был Фригге ровней в умении колдовать, но сила повелевать была его прерогативой. Повелевать над всем, в том числе и над Локи: его облик плавно поменялся, синий цвет кожи обернулся обыкновенным телесным, исчезли узоры-рубыцы и алые как кровь глаза. Теперь перед ними снова стоял Локи Одинсон, принц Асгарда, но ничего кроме облика Локи не изменилось – стражники все так же крепко держали его за руки, а родные не меняли гнев на милость. Как мог Один его простить? Простить снова, вопреки надеждам, когда из-за глупой ревности к старшему брату принц предал свой родной дом…
Слабый гнев нашел себе выход коротким вздохом. Все не было так просто.
- Ха! - пренебрежительно воскликнул Рангвальд. – Посмотрите на это жалкое зрелище… Принц Асгарда, не более чем иллюзия для народа, за которой скрывается кровожадное чудовище!
- Это мой сын, - прошипела Фригга, с грозным видом быстро спустившись на пару ступеней, чтобы видеть лица ванов и самого Одина.
- Это йотун в обличие аса, - процедив сквозь зубы, ответил Рангвальд. – И едва ли вам сын даже по духу. От него веет холодом даже в этой смазливой благородной маске, - встав чуть в полоборота к Локи, бросил король ванов, после чего взглянул на Одина, все молчаливо смотрящего на Локи с прежней задумчивостью.
- Почему ты не убил его, Всеотец? – спросил он недоверчиво и с любопытством. – Зачем подобрал с холодной земли и привел в свой собственный дом? Посмотри, к чему твоя жалость привела! Йотуны в самом сердце Асгарда! Он привел свой народ к твоему порогу с оружием наготове!
- На что ты надеялся, сын мой, когда шел в Йотунхейм? – вдруг спокойно спросил Один у Локи, просто игнорируя все речи Рангвальда.
Взгляд Локи медленно переместился с высокомерного царя Ванахейма на Всеотца. Слова Одина заполнили звучным эхом весь зал, негромкие, но властные насколько, что даже перед их спокойствием умолкали прочие звуки. Но обращённые к младшему Принцу, они как будто пролетели мимо него, сумев зацепить лишь край сознания.
Локи воззрился на отца широко распахнутыми глазами. Непонимание и страх, постепенно превращающийся в ужас, с каждым мгновением осознания того, что он услышал, перечеркнули теперь заметно бледное лицо. Кошмар, начавшийся с замороженной йотунами площади, разросся до невиданных размеров, и они были слишком велики для того, чтобы вместиться в разуме Локи.
Еле заметно дыша, он всё смотрел в лицо повелителя Асгарда, и ничего не отвечал. «Йотун в обличии аса» вонзился ядовитым жалом в его голову, и Локи не мог перестать слышать эти слова, хотя Рангвальд вновь молчал, взирая на него уничижительным взглядом. Но кроме него молчала и Фригга. Молчал Один. Этот последний вопрос, заданный Всеотцом – он, ведь, был совсем не о словах вана. И не противоречил ему! Один не отвечал, но и не отрицал заявлений давнего союзника. И… даже Фригга…
Локи ощутил, как его голова начинает раскалываться от боли. Он не мог поверить. Но и не мог ни в чём разобраться. Его собственный мир рассёкся трещинами ещё три дня назад, а теперь… Кажется, всё проваливалось в Хельхейм. Вместе с ним.
Я не йотун…
Я не монстр!..
Я не…
Реальность на мгновение дрогнула. Ужас, с которым сын взирал на своего отца, переменился изумлением. Дыхание замедлилось. Локи медленно моргнул. Образы не поменялись. Но что-то надломилось внутри него.
- Я хотел сорвать коронацию твоего старшего сына, - медленно, хрипло ответил Одину Локи. – Провести в сокровищницу всего лишь троих йотунов, которых всё равно бы разорвали инхерии. Но остановить этот помпезный цирк и не дать бахвальному глупцу занять твой трон, - похолодевшие пальцы незаметно сжались в кулаки. - Ему, не имеющему и толики твоей мудрости, неразумному, неспособному. Недостойному править Асгардом!
Последние слова он сказал громче прочих, и, брошенные к ногам Всеотца, они вонзились в золотое убранство.
- Я сказал тебе правду, - вновь глухо заговорил Локи, - отец, - на тонких губах расцвела улыбка, но изумрудные глаза оставались полны ужаса и боли. – Теперь и ты скажи её мне. О чём говорят ваны? Почему, - голос дрогнул, Локи сглотнул, пытаясь смочить пересохшее горло, - почему ты должен был убить меня?
- Потому что ты – сын Лафея, - немедленно ответил Рангвальд, не дожидаясь слов старого друга.
Вздрогнув, Локи резко повернул голову, переводя на него взгляд, кажется, бледнея сильнее прежнего. В лице царя Ванахейма больше не было ни капли учтивости и жалости. Лишь одна ненависть, холодная, как обжигающий лёд Йотунхейма.
- Ты – жалкий, маленький ледяной великан, позор и проклятье своего отца, - слова Рангвальда сочились тьмой и ядом. – Лафей был кровожаден, жесток и беспощаден ко всем, кого полагал своими врагами. Он вырезал целые селения, не щадя ни женщин, ни детей. Но в день твоего рождения ему было предсказано, что его единственный сын убьёт его, когда будет способен держать копьё в своих руках. Лафей не успел убить тебя сам, ведь на его пороге стояло воинство Асагрда и Ванахейма, - ван гордо вздёрнул подбородок, - потому он бросил тебя в храме, умирать в вечных снегах. Там нашёл тебя Всеотец и сжалился над беспомощным младенцем. Но, как видно, - Рангвальд развёл руками, оборачиваясь к Одину и Фригг, - пророчество сбылось! Ты убил своего отца своими руками, - почти с удовольствием бросил он Локи, - потому что ничто не способно поменять твоей сути. Ни магия, ни всё золото Асгарда, его чистота и свет, не изменят гнилой крови в твоих венах.
- Нет… - еле слышно прошептал Локи.
Обретённые недавно малые силы, крепость в его словах и мышцах, улетучилась. Страх и ужас заполнили его целиком, без остатка. Зажмурившись, Локи опустил голову, сбивчиво глотая воздух ртом. Хватка инхериев сделалась сильнее, но младший принц, разъярившись в одну секунду, рванулся в стороны, откидывая двоих стражей прочь от себя. Те растянулись на гладком зеркальном полу, и по их золотым доспехам проскользнул зеленоватый магический заряд.
Высвободившись, Локи остался стоять на месте. Из-за колонн показались другие инхерии, тут же нацелившие на бунтаря свои копья, и даже принц Сигар, быстро оказавшись внизу, вынул из ножен массивный меч.
Крепко стиснув зубы, Локи дрожал от напряжения, стоя в центре окружившего его кольца как дикая тварь на охоте старшего брата, которую тому удалось загнать в ловушку. Но он не собирался исчезать, бежать из самого сердца Асгарда. Его не интересовали угрожающие острия копий, хладнокровные взгляды, предназначенные врагам Золотого престола – он хотел лишь одного:
- Зачем ты сделал это? – изумрудные глаза переполнились болью при взгляде на бесстрастное лицо возвышающегося над ним Одина. Голос Локи, ещё негромкий, размеренный, дрожал, как и он сам. – Зачем была твоя жалость? Для чего ты обманывал меня, называл сыном? Воспитывал в ненависти к ледяным монстрам, утаивая, что я – один из них!
Возглас Локи взвился к потолкам, и в ответ за стенами дворца раздался гулкий раскат грома. Никто не заметил, как потемнело небо, сменяя снег дождём.
Инхерии сузили свой круг, но Локи не замечал их. Больше он не видел никого, кроме восседавшего на троне Всеотца.
- Для чего ты сделал всё это? – крикнул он. – С какой целью, скажи мне?! Скажи мне!!
Истошный крик заполонил собой всё вокруг, и в следующее мгновение слился с оглушающим раскатом грома, как будто ударившего в основание дворца. Слепящие молнии вспыхнули белой сеткой, перечёркивая тёмный, клубящийся небосвод.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2MFYG.png[/AVA]

Звук распахивающихся дверей, совпавший с оглушающим ударом грома, взорвал вокруг себя весь мир – так показалось Локи. На мгновение вся доступная ему видимость пропиталась белым светом. Всего лишь на один удар сердца Локи перестал видеть и слышать, выпадая из собственного мира. Чтобы потом увидеть, как изнутри этого разлома появляется Тор…
То, что происходило дальше, он плохо понимал. Тор говорил загадками, упоминал имена, о которых Локи никогда не приходилось слышать. Снова его речи звучали абсолютным безумием, но Локи видел, что они были понятны Одину и Фригг, не сумевшим скрыть своей осведомлённости.
Локи стоял рядом с Тором, поглядывая в его лицо, острый взгляд, направленный на правителей Асгарда и Ванахейма. Какая-то часть Локи всё ещё отказывалась принимать происходящее, и отчаянно хотела проснуться от творившегося с ними всеми кошмара. Всё развивалось слишком быстро – продолжало рушиться и падать огромными кусками в Чёрную бездну. И всё же он пытался ловить все сказанные слова, чтобы заполучить хотя бы малейшую надежду на шанс разобраться во всём этом.
Но его реальной и единственной надеждой был только старший брат. Локи видел, какая мощь таится в Торе, и уже успел удостовериться, что все те безумства, о которых он толкует –действительно где-то когда-то случившаяся правда, которую нужно просто принять, чтобы понять позже. Потому в душе мелькнуло слабое упование, что брат сумеет всё исправить. Ведь, он явился в это время именно для этого, так? Он говорил, что известная ему история уже пошла другим путём!
На понимание Одина Локи больше не рассчитывал. А Фригга – что могла она сделать, когда Цари Асгарда и Ванахейма были столь непреклонны? Тор обещал, что не бросит его. Тор обещал, что всегда будет на его стороне. И Локи приготовился сражаться с легионами инхериев, спина к спине со страшим братом!.. Но в глазах, вдруг обращённых к нему, потухли все ясные огни. А за пределами дворца выла в своём исступлении буря. Локи не успел ответить на обращённые к нему слова, как Тор вырвал из рук отца Гунгнир. В душе бога обмана похолодело. Выбора не было, он понимал это, но некогда детские инстинкты одёргивали перед страхом о нарушении непоправимого. Того самого чувства, которое проникло в него ещё на площади – словно цветок, отравляющий всё живое вокруг себя, оно прорастало в нём корнями, распуская чёрные лепестки.
Один короткий магический выстрел и на головы братьям посыпался потолок. Локи рефлекторно пригнулся, закрываясь руками, но, когда снова открыл глаза, увидел под собственными ногами раздробленное на куски изображение Одина Всеотца. Несколько секунд, пока изумрудный взгляд неотрывно смотрел на некогда родное лицо, испещрённое ныне трещинами, выпали из временного потока. Наконец, оторвавшись от разбитой фрески, Локи медленно поднял голову, и уставился на совершенно иную летописную роспись, повествующую о славе Асгарда.
Это был совсем другой Асгард, не похожий на тот, который он знал и любил. Золотые стены этого дворца стояли не на твёрдой земле, но на костях рабов, и были омыты кровью бесчисленных завоеваний. Как завороженный, Локи смотрел на изображение женщины в странном шлеме и чёрно-зелёных одеждах. В груди безумно болело. И, незаметно ни для кого, из изумрудных глаз пробежала одна бессильная слеза. В том, что он считал своей жизнью, не было ни капли правды. Никогда…
Опомнившись, Локи увидел, как Тор, с Гунгниром на перевес, приближается к престолу. Локи подался вперёд, протягивая за братом руку, не понимая до конца, что именно хочет сделать, но инхерии больше не дремали. Что-то начало происходить со старшим братом. Локи замер на одно мгновение, за которое понял, что именно творится.
- Тор! – крикнул Локи, попытавшись бросится к оседающему на пол брату, но целый отряд инхериев вцепился в младшего принца, не давая ему пошевелиться.
- Заковать! – послышался над головой холодный голос, но Локи смотрел лишь на погрузившегося в магический сон Громовержца.
Крепко держа Локи, инхерии сорвали рукава у царских одежд и оголили его руки, заставляя принца вытянуть их перед собой. Два массивных стальных наруча сомкнулись на обеих запястьях. Локи издал короткий хриплый звук и стиснул зубы. Магия тут же оставила его и по рукам вновь стала расползаться синева. Творение цвергов разрушило даже магию Одина, подаренную усыновлённому сыну от рождения. Локи, сын Лафея, вновь был монстром в одеждах аса.
Глядя на своё уродство, на рунические рубцы, покрывающие кожу выше ладоней, Локи поднял глаза на Тора. Рядом с ним сидела Фригг, держа в руках его светловолосую голову. Локи поймал её взгляд, видя, как в глазах матери стоят слёзы. Царица молчала. Синее лицо йотуна исказило страдание, выразившись в кровавых глазах последней мольбой. Казалось, увидев это, Фригга не смогла вздохнуть, но вновь не двинулась с места.
По лицу Локи заструились слёзы. Дрожа от боли, он опустил голову. Последний приказ вновь огласил стены зала, и конвой увёл Локи вон из дворца, передавая в руки воинов Ванахейма.
***
Он не видел солнечного света несколько дней. Огромные подземные ванахеймские шахты уходили так глубоко внутрь планеты, что казалось, обратный выход просто перестал существовать. Кузни и печи коптили камни, не уставая, расплавляя весь металл, который находили в сердце гор. Будто бы ваны вознамерились достигнуть величия цвергов, они работали день и ночь, стирая границы и того и другого.
Сюда младшего сына Одина доставили прямиком из Асгарда. И все эти дни, сколько бы их ни было, ему приходилось спать ничтожно мало. В кузнях и шахтах работали не ваны, но заключённые и преступники из разных миров, кому не повезло оказаться схваченными воинами в красном. Среди них теперь был и младший принц Асгарда.
Синие пальцы отчаянно впивались в огромную стальную рукоять. Упираясь ногами в каменистую землю, Локи часами двигал вперёд огромное каменное колесо, разжигающее огонь одной из главных печей. Медленно проходя круг за кругом, он прилагал титанические усилия, чтобы сдвинуть с места весь механизм, отказывающийся поддаваться, так же, как если бы ему приказали таскать вдоль свартальфахеймских равнин гигантские каменные валуны. Он знал, что до него это делали несколько человек. Но разве может их сила сравнится с силой аса. Или йотуна…
Локи тяжело дышал раскалённым воздухом. Из-под чёрных волос, по синему лицу и оголённому торсу бежали струйки пота. Воду принесут ещё нескоро, но силы ледяного великана таяли уже сейчас. Даже испещрённые магическими рунами наручи отяжеляли руки, грузом свисая с запястий. Внутри бесконечного полумрака от редких факелов, красноватых бликов печей и жара подземных кузен он потерял счёт времени, продолжая лишь считать каждый шаг. Уставая, сбиваясь, начиная снова.
- Надеюсь, ты не думал, что останешься служить в моём дворце? – насмешливо бросил Рангвальд после того, как Бифрёст и его Хранитель доставили арестованного принца в царство ванов. – Йотуну не место в моём доме! – почти выплюнул Рангвальд. – Жаль, я не могу лишить тебя жизни. Но могу заставить тебя захотеть этого.
Коленопреклонённый, Локи молчал, следя, как его новый господин гордо расхаживал по собственному тронному залу, рассуждая о мести, которую закусывал каким-то фруктом. Слёзы высохли на синих, разукрашенных руническими буграми щеках, оставив после себя обожжённые рубцы в его душе. Его отчаяние тихо перевоплощалось в безысходность, и на фоне неё любые оскорбления царя ванов выглядели жалкой потугой. Ему просто не суметь сделать хуже, чем сотворили те, кого любил изгнанный принц.
- Жаль, - вдруг зазвучал его негромкий хриплый голос, - что твой союзник, Один Всеотец, не видит, сколько ненависти живёт в твоей якобы преданности ему, о, царь Рангвальд.
Багровые глаза тяжело глянули исподлобья, но немедленный удар наотмашь заставил их потемнеть от боли. Принц Сигар, стоящий рядом с заключённым, вложил свой меч в ножны. Кровь йотуна осталась на округлой поверхности массивной гарды, которой он и ударил зарвавшегося пленника. Локи сдержал стон, чувствуя, как кровь обильно побежала из носа по губам. Руки были скованы за спиной, и, больше ничего не говоря, он вновь медленно поднял взгляд на Рангвальда. Но даже видя на лице вана явное торжество, он не находил в себе силы для ненависти. Внутри его боли не было места даже для неё.
- Заточите его в шахтах, - высокомерно процедил Рангвальд. – Один хотел воспитать его, так пусть познает на себе тяжесть рабского труда! Проследи за этим, - добавил он, обращаясь к сыну.
И принц Ванахейма с усердием выполнял поручение отца. Пропитанием Локи стала одна лишь вода, и почти каждый день Сигар приходил удостоверится в качестве выполненной йотуном работы. К руническим буграм, украшавшим всё тело ледяного великана, добавились кровавые рубцы на спине. Даже без магии Локи всё ещё был выносливее многих ванов, но те расчётливо лишали его и этого преимущества.
От удара до удара, смешков и издевательств Сигара, Локи всё глубже погружался во тьму. Она зрела внутри него, зародившись из страха и разочарования. От неё меркло в глазах, терялись мысли. Погибала надежда. Ему казалось, что его падение в бездну завершилось, и солнце навсегда осталось где-то наверху. Но, даже сияющее где-то там, в недостижимой высоте, оно никогда не принадлежало ему.
Заколдованные наручи притягивали руки в стальной рукояти, лишая Локи возможности защищаться от Сигара, позволяя лишь продолжать сдвигать колесо. Он слышал полные ненависти насмешки, свист плети над головой, и вздрагивал от рассекающих кожу ударов. Рука вана была тяжела и удержаться от коротких стонов удавалось не всегда, потому Локи заставлял себя идти дальше, ожидая, когда принц наиграется. Заколдованные руны надёжно заперли магию внутри него.
Колесо замедлило свой ход, и йотун ощутил, как магия его уз ослабла, позволяя опустить руки. Это значило, что ему даётся отдых, или принесли воду. Уставший и вымотанный, он хотел и того и другого, но сухость жгла горло, истратив всю естественную влагу. Отступив на шаг назад, Локи оглянулся, увидев протянутый ему кувшин. Никого не видя, он бросился к воде, но, стоило взять в руки глиняный сосуд, как кто-то выбил его на землю. Кувшин разлетелся на черепицы, а вода тут же иссохла на камнях. Локи поднял глаза – перед ним стоял Сигар.
- Сегодня обойдёшься без этого, - бросил принц.
Локи не ответил, замечая, что за спиной вана стоят несколько солдат. Сигар молча кивнул им и те вдруг накинулись на Локи, повалили на землю и принялись избивать. Они остановились лишь тогда, когда их господин вновь дал им знак. Лёжа на боку, согнувшись пополам, Локи не шевелился, старясь не стонать. На лицо налип песок и каменная пыль, и каждый вздох давался с болью. Солдаты расступились, и подошедший Сигар опустился перед Локи на корточки, будто для того, чтобы рассмотреть их «работу».
- Ты умрёшь здесь, - негромко проговорил он без лишних эмоций. – Хранитель Бифрёста, всевидящий Хеймдаль, не увидит тебя в этих скалах – они зачарованы тысячи лет назад. А Всеотец забудет о тебе, как и все другие. Я поклялся мстить за кровь моей матери, пролитую твоим народом. И ты уплатишь этот долг.
Поднявшись на ноги, Сигар медлил пару секунд, после чего ударил узника ногой в живот. Из пересохшей глотки йотуна вырвался хрипящий стон, зазвучавший между камней и тут же растворившийся в них. Сигар и его солдаты ушли, а Локи так и остался лежать на земле.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2MFYJ.png[/AVA]

Боль стянула Локи тугим беспощадным обручем, вцепляясь когтями-иглами в кожу. Перед зажмуренными глазами стояла багровая пелена. Во рту вкус крови смешался со вкусом песка, а вся спина горела огнём. Все эти дни раны на его теле не успевали заживать, прежде чем ваны награждали его новыми. И, казалось, с каждым разом они старались всё сильнее. Локи хотел провалиться в беспамятство, прежде чем его личный Хельхейм, внутри раскалённых камней и жидкого металла, продолжится. Но сознание балансировало на самой грани, не давая спасительного забытья.
Звук печей, шум механизмов доносился до его слуха неясно, будто бы из-под воды. Измотанное тело пыталось дышать, но жаркий, сожжённый в горниле воздух обжигал лёгкие так же, как их пронизывала боль от нанесённых ударов. Локи знал, что Сигар вернётся. Обойдёт ещё несколько шахт и придёт обратно, чтобы заставить йотуна встать на ноги и продолжать толкать адово колесо. Но до того момента он свободен: израненный, в земле и собственной крови. Свободный умереть, когда оставят силы. Или ненасытный враг, наконец, осмелится пронзить его мечом.
Чужой голос, как будто окрик, смешался с гулким шумом машин. Где-то там, над его головой, в расплавленной высоте под каменными потолками. Обессилев, Локи не сумел двинуться. Ему показалось, будто он слышал голос Тора. Сладкое, тёплое воспоминание о брате, заточённом далеко отсюда, в подземельях Асгарда, согрело и, одновременно, сжало его сердце. Локи захотелось ответить жестокому обману – окликнуть брата, словно всё хорошо, словно с ними всё в порядке, и ничего не произошло. Но от мыслей душу затопила невыносимая тоска. Он никогда не увидит брата, он больше не нужен своему отцу и больше никогда не взглянет в лицо матери. Этой боли Сигар не мог превзойти. Жестокому ванахеймскому принцу невдомёк, что значит быть по-настоящему одиноким, тихо затухать без надежды. Не было и Локи когда-то…
Но земля дрожала от чужой поступили. Кто-то подбежал к нему, и Локи почувствовал на себе чужое прикосновение. Потревоженные раны отозвались резкой болью, впившейся ядовитыми зубами, и, снова зажмурившись, Локи тихо застонал, не имея сил сопротивляться. И снова звучит родной голос. Каждое новое слово, сказанное совсем рядом, как будто проясняет эту раскалённую бездну. В голове немного проясняется и Локи силится увидеть. Ему помогают, поддерживают шею и спину, приподнимая с грязной земли. Локи часто дышит, порывисто и коротко через стиснутые от боли зубы, но всё же открывает глаза.
Это был Тор… Несколько мгновений Локи не верит себе. Разве может быть здесь его старший брат? Разве мог он разыскать Локи, замурованного в хребтах скалистых гор, сквозь которые не видит даже пронизывающее око Хеймдаля? Но ладонь брата бережно ложится на синее лицо йотуна, отирая кровь и песок, и Локи чувствует шершавость пальцев, каждое их движение. Локи медленно тянет верх руку, до чужого предплечья. Заколдованный наруч мешает, отягощая и без того ослабшие мышцы, но Локи зацепляется за брата синими пальцами.
- Тор… - еле слышно с пересохших, покрывшихся коростой губ. – Ты здесь…
[AVA]http://funkyimg.com/i/2MFYJ.png[/AVA]