Я снова просыпаюсь одна, но тем не менее не могу сдержать совершенно глупой, широкой улыбки. Кто бы мог подумать, что дорога моей жизни совершит такой поворот. Переезд в Централ-Сити в конечном счете не только позволил мне отомстить за смерть отца, но и дал новую причину жить. Потягиваюсь, переворачиваюсь на его сторону кровати, уткнувшись лицом в подушку и вдыхая его запах. Барри ушел не так давно. Поднимаю голову, находя взглядом часы и тут же резко вскакивая. Уэст меня убьет, совершенно забыла, мы ведь с Джо договаривались встретиться сегодня, обсудить отчет о последнем мета-человеке. В такие моменты нереально завидую скорости своего Флэша. У меня уходит целых двадцать минут на то, чтобы умыться/собраться/переодеться. И еще десять минут, чтобы добраться до дома напарника. Мне хватило ума сделать небольшой крюк, чтобы купить кофе и любимые пончики Джо, чтобы уберечь себя от его гнева. Увидев знакомую коробку в моей руке, старший Уэст сменил гнев на милость и пропустил меня в дом. Я решила не говорить ему, что опоздала потому, что его сын выключил мой будильник. Впрочем, не исключаю, что Барри сделал это не специально, а на автомате. Мне и самой было непривычно, что кто-то еще делит со мной жилье. Хотя засыпать с Алленом под боком было на удивление приятно и правильно чтоли, я не знаю. Словно он был ответом на все мои вопросы.
Но на глазах у Джо, мы, конечно, пытались сохранять профессионализм. Он знал о том, что происходит между нами и даже кажется был не против. Что не мешало ему постоянно подкалывать нас обоих, заставляя меня краснеть. Сегодня он в порядке исключения решил обойтись без колких комментариев, что не могло не напрягать меня. Я слишком хорошо его знаю, не иначе, как он приготовил на вечер парочку сюрпризов. Тяжело вздыхаю, закрывая за собой дверь. Я поняла, это компенсация за то, что Барри делает меня такой счастливой. Негоже вкушать один лишь мед. В любом случае, Аллен стоит всего этого. Боялась я зря, Джо практически сразу переключился в режим "детектив Уэст", так что мы практически не отвлекались от отчета. Потом еще какое-то время репетировали друг с другом наши показания, пока они уже не отскакивали от зубов.

В Централ-Сити мне понравилось с первого мгновения, с первого вздоха. Город чем-то напоминал мне Нью-Йорк, но был поспокойнее и посветлее, но людей было также много. Спешат куда-то, без перерыва разговаривают по телефону, пьют кофе. Продолжают жизнь, пока мир вокруг них сходит с ума. Тут определенно не приходилось скучать. Где еще в качестве подозреваемых могут быть огромная горилла [те волосы не принадлежали человеку] и человек-акула, а среди обычных арестованных попадаются способные на самые настоящие чудеса. Превращать свое тело в песок? Какие же возможности перед ним открывались, вот только он использовал их, чтобы причинять боль. Мне правда нравился этот город. И как же можно забыть местную знаменитость. Самый быстрый человек на Земле. Флэш, как его все называли. Красная Молния. Интригует, неправда ли? Всем было интересно, кто же скрывается под маской, но разве не в этом смысл всех супергероев. Не это ли привлекает к ним? Аура секретности. Загадка, которая просто требует, чтобы ее разгадали. Мне не очень хочется вспоминать первые пару месяцев жизни в этом городе. Зачем ворошить прошлое, когда мое настоящее такое.. идеальное? К сожалению, не все мета-люди, вернее, кроме него, все остальные, получившие способности предпочитают стать преступниками. Но хуже всего, когда силу получают самые недостойные. Такие как тот, кто убил моего отца. Неужели в этом мире нет ни капли справедливости?

Впрочем, разумеется, я преувеличиваю. Молитвы сотен тысяч людей были услышаны. И мне это было слишком хорошо известно. Барри сейчас где-то, спасает мир в компании с Бэтменом и Чудо-Женщиной. И с этим надо было как-то жить.

После короткого визита в департамент, чтобы оставить там документы и расписаться в заявлении на отпуск, я делаю короткую остановку в излюбленном командой Флэша итальянском ресторане, делая стандартный для нас заказ, направляясь в лабораторию СТАР-лабс. Раз уж я выходная и у меня выдалось несколько часов свободного времени, почему не посвятить его моему хобби? Я отказалась от идеи обучаться на криминалиста, но продолжала изучать предмет, чаще всего надоедая Барри и проводя в его лаборатории непозволительно много времени, а иногда действуя на нервы Кейтлин или Циско, задавая им тысячу и еще сотню вопросов. Но на самом деле, не все было так плохо - мой опыт работы в качестве детектива и изначальное желание поступать на медицинский факультет играли мне на руку - я, как минимум, знала основы и механизмы основных процессов в организме человека. Пару раз у нас с Кейтлин даже возникали жаркие споры, которые быстро сводились на нет с помощью восхитительной еды из ближайшего ресторана итальянской кухни и неплохого французского вина.

Реагент подобострастно пенится, когда я добавляю кислоту в заранее подготовленный раствор, заставляя меня с негромким недовольным звуком отстраниться как можно дальше от пробирки, которая решила примерить на себя роль действующего вулкана. Сноу определенно меня убьет за свои драгоценные пробирки. Смыть осадок с некоторых после опытов мы так и не смогли. Поправляю очки на носу, надиктовывая результаты на диктофон, установленный в телефоне, когда слышу за спиной тяжелые шаги и невольно напрягаюсь. Я не ждала гостей. Джо, как и положено в заслуженный выходной, оккупировал диван и отказывался его покинуть, даже если на носу конец света. Айрис вторые сутки пропадала в редакции, пытаясь бороться с бюрократией и заставить своего начальство выпустить в печать свою статью, которая обличала коррупцию на высшем уровне в городе. Кейтлин попросила об отгуле, которому никто не удивился и даже обрадовался - доктор Сноу игнорировала даже намеки на отдых в течение пары лет. Циско, по его собственному заверению, находился на грани открытия, которое должно было изменить жизнь всех людей, поэтому не покидал стены своей лаборатории. Иногда ему приносили еду и периодически тыкали в бок, вызывая резонное возмущение и утверждаясь в мысли, что Рамон в полном порядке.

Медленно поворачиваюсь, тщательно изучая взглядом темную фигуру, возникшую на пороге лаборатории. Голос звучит с нотками механики, но это меня ни капли не задевает. Барри и сам частенько заставляет свои голосовые связки вибрировать, чтобы оставаться инкогнито.

- Флэш сейчас отсутствует в городе и даже в стране, может быть я смогу вам помочь? - я пытаюсь говорить легко и непринужденно, заглушая тянущую боль в сердце, заставляя себя не бояться, верить в то, что Барри вернется ко мне целый и невредимый - ведь он же Флэш, самый быстрый человек на земле. С ним не может случиться ничего плохого.

- Вы ведь Зеленая Стрела? Много слышала о вас, - не сдерживаю негромкого фырканья, опуская голову и отводя взгляд от нежданного гостя, невольно скользя ладонью по пистолету, скрытому халатом. Меня утешает тот факт, что двумя этажами выше находится Циско, чье внимание я могу привлечь нажатием пары клавиш на консоли. Да и Барри мне много рассказывал про Стрелу, он входил в число доверенных лиц для спидстера. Вот только что-то в поведении и жестах лучника кажется мне до ужаса знакомым и немного смущающим.

Я уже не помню, когда в последний раз полноценно и спокойно высыпалась.
Наверное, еще до переезда в Централ-Сити. Ладно, возможно, это не так и я преувеличиваю, но тупая ноющая боль в голове стала моей постоянной спутницей в последние недели. Кофе и сильные транквилизаторы помогали мне продолжать жить.. нет, не жить, существовать, поддерживали натренированное тело в форме. Спала я теперь не более пары часов в сутки, бессонница не давала мне погружаться в надежные объятия Морфея, не помогали даже снотворные в полной мере - я лежала на нашей с Барри кровати и бесцельно смотрела в потолок, с ленивым интересом считая расползающиеся по нему трещины. Еще немного, и я сойду с ума. Оглушительная тишина и пустота моей, когда-то почти нашей, квартиры неизменно давит на меня каждую ночь, которую я здесь провожу. Меня душит липкий ужас и предвкушение того, что теперь моя жизнь действительно похожа на кошмар наяву. Все, буквально таки все в этом чертовом городе, в этой проклятой квартире напоминает мне о том, что я потеряла. Я потеряла любимого человека, и никто, н-и-к-т-о не мог помочь мне, облегчить груз, висящий на моем сердце. Чтобы хоть как-то отвлечься, я с головой ушла в работу, засиживалась в участке допоздна, иногда меня буквально-таки насильно выводили из здания и под конвоем отправляли домой, где я снова оказывалась в тюрьме собственных эмоций, среди которых главенствовала одна - невыразимая и ослепляющая боль. Но я не плакала, ни единой слезы не скатилось по моей щеке с того страшного дня. И возможно, в том и была моя основная проблема. Я не выпускала свое горе наружу, накапливая его внутри себя.

Его последние слов до сих пор снятся мне в кошмарах, я никогда раньше не жаловалась на проблемы с памятью, но сейчас не отказалась бы от устройства, способного стирать воспоминания. К сожалению, для современной науки человеческий разум оставался по большей части загадкой, так что моим последним спасением стал алкоголь, смешанный со снотворным. Я все чаще позволяла себе лишний бокал вина перед сном, стоило мне оказаться наедине с собой и собственными призраками. Я эгоистично замкнулась на своих проблемах, иногда совершенно не замечая того, что происходит вокруг меня. Уход Барри в СпидФорс выбил всю команду из колеи. Не успели мы насладиться ощущением победы над Савитаром, как получили такой удар под дых, разом выбивший воздух из легких и землю из-под ног. Мы были растеряны, даже потеряны. Барри был стержнем этой команды, ее сердцем. Возможно, без него мы не сможем нормально функционировать. Я все реже навещала С.Т.А.Р.-лабс, не в силах видеть на лице Циско очередное поражение. Парню тоже было тяжело - Аллен был его лучшим другом. Нам бы всем сплотиться, поддерживать друг друга. Но вместо этого каждый их нас замкнулся в коконе собственного горя, надежно его баюкая.

К несчастью, отсутствие Флэша очень скоро стало гораздо ощутимее. Что-то такое появилось в воздухе, как воздух перед грозой пахнет озоном, так и я предчувствовала приближение больших проблем в скором будущем, втягивая воздух в легкие, едва ли не падая с ног от усталости, снова и снова патрулируя улицы, держа руку на пульсе города, который стал таким.. родным. Сегодня, против обыкновения, я дежурила не с Джо. Напарник взял отгул, вернее, Сигнх заставил его это сделать, когда на прошлой неделе Уэст едва и не получил смертельное ранение в ходе выполнения задержания. Все в итоге обошлось, пуля лишь обожгла мужчине висок и царапнула ухо, но капитан был непреклонен. Полагаю, что я следующая на очереди, но пока еще оставалась в строю, ведь все понимали, что город находится на грани чего-то очень страшного. Среди офицеров уже стали ходить слухи определенного толка. Уолли очень старался, но его продолжали сдерживать, не желая терять еще одного члена команды. Нет, не команды. Семьи.

Медленным и тяжелым взглядом окидываю новое место преступления, стараясь зафиксировать в памяти каждую деталь и попробовать восстановить сценарий развивающихся событий. Очевидно, без вмешательства мета-человека тут не обошлось. Мы снова не успели. Тяжело вздыхаю, доставая из кармана телефон и нажимая на кнопку быстрого вызова. Подношу трубку к уху, слушая навязчивую мелодию из какой-то рекламы, установленную вместо унылых гудков. На губах появляется несколько грустная улыбка. Циско в своем репертуаре.

- Ховард, аккуратнее с уликами! - не в силах сдержать негодующего вскрика, замечая несколько неумелые действия коллеги. Сердце по привычке сжалось при мысли, что Барри не пришлось бы делать замечаний. В этот момент на том конце провода ответил усталый и несколько безжизненный голос, отчего сердце сжалось снова, - Циско... - невольно поджимаю губы, чуть сильнее прижимая телефон к уху, - Кажется, у нас проблемы, не помешала бы помощь, особая помощь, - мне не нужно повторять дважды и мне кажется, что я даже слышу проблеск прежнего Циско, когда диктую адрес. В любом случае, ему не помешает немного развеяться, в последние дни Рамон буквально таки запер себя в лаборатории, работая на износ. Вешаю трубку, вновь убирая телефон в карман, снова обводя взглядом всю картину в целом, немного хмуря брови. Что-то здесь... не так, неправильно. Не уверенная точно, в чем именно проблема, я в раздражении прикусываю нижнюю губу, делая глоток уже давно остывшего кофе, которое купила еще по пути в участок рано утром. Я едва ли не выплевываю напиток, замечая новое действующее лицо. Мне с огромным трудом удается сдерживать обуревающие душу эмоции. Это нечестно и несправедливо по отношению к появившейся в поле моего зрения девушке. Но тиски вокруг сердца сжимаются лишь сильнее.

- Я возражаю, тебе не следует здесь быть, - каким-то чудом мой голос звучит ровно, я перехожу сразу к делу, не тратя время на ненужную вежливость, в горле встает горький комок, который я с трудом, но сглатываю, - И ты никак не можешь нам помочь, только мешаешь. Как ты вообще узнала о месте преступления? - невольно прищуриваюсь, окидывая стоящую рядом журналистку подозревающим взглядом, понимая, что это не может быть случайностью или совпадением. Никого из журналистов или просто любопытных в квартале замечено не было - он вовсе был оцеплен по всему периметру. Но у меня нет сил сейчас разбираться с ней.

- Иди домой, Айрис, не заставляй меня привлекать Джо, - с моих губ срывается практически усталый вздох. - Я.. я позвоню тебе потом, расскажу, что могу, только.. уходи сейчас, - с особым нажимом и интонацией произношу последнее слово, стараясь все же не выказывать ей всех своих чувств, разумом понимая, что это не ее вина. Она провела в смертельной опасности непозволительно большое количество времени. Ей тоже нужна сейчас поддержка и помощь, но я не могу её оказать.

Не знаю, когда всё случится и ожидаю, что ещё не скоро, откровенно говоря. Мне известно о слиянии близнецов ковена, к которому относилась когда-то наша мать, в пределах рассказанного отцом, но никакой радости от мыслей об этом не испытываю,если честно. Да и кто, в здравом уме и твёрдой памяти, кроме совсем уж обезумевших фанатиков, мог бы отнестись к подобным идеям спокойно? Есть я - Элизабет Зальцман, одна из двух разнояйцевых близнецов. Красивая, местами самоуверенная и надеюсь, что сильная. И есть моя сестра Джозетта. Уникальная, отдельная и совершенно полноценная личность. Ни одной из нас, находящихся в относительно здравом уме и примерно твёрдой памяти, это слияние не было интересно. И даже более того, имея собственное мнение по каждому вопросу,нас касающемуся, любой ценой мы собирались избежать того, что нам пророчили предки. Кай мёртв, как и дедушка, вместе со всеми остальными. Безумные идеи о великой силе породили жестокость, истребившую практически всю нашу семью. Те, кто могли стать  великим ковеном, оставаясь единой семьей, превратились в пепел, развеянный на просторах небольшого городка Мистик Фоллс. Достойная цена за гордыню.
Нельзя сказать, что эта тема для нас с сестрой была так уж актуальна за последние годы. Спокойное относительно существование за коваными воротами, защищёнными магией и радости, которые вполне можно назвать "человеческими". Да, с примесью волшебства, вампирских зубов и звериной силы оборотней. Здесь не было "обычных", если можно так выразиться, нормальных людей, не вызывающих у общества осуждения. Волки, обращающиеся в полнолуние, дальние родственники ведьм, сожжённых когда-то в Салеме, оступившиеся подростки, чьи силы пробудились после убийства. Большинство могло бы счесть эту школу-интернат сумасшедшим домом для сложных детей, если бы узнало о всех проблемах, что нас преследуют. Припадки ярости в полнолуние или желание забирать чужую силу, к примеру. Психологические проблемы не из разряда "обычных".
И всё же, это был наш дом. Тот, в котором мы могли чувствовать себя в безопасности, защищёнными от внешнего мира, хоть и были для него опасны сами. Ведь всё в этом мире довольно относительно, не так ли?
И хотя папа сделал всё, чтобы мы с Джози чувствовали себя комфортно, не опасаясь охотников, фанатиков и мозгоправов, с ремнями наизготове, я никогда не могла отделаться от мысли,  что так будет не всегда. Во-первых, при всём желании, мы не смогли бы с сестрой вечно прятаться под крылышком родителей, жаждущих защитить нас от враждебного мира, а во-вторых  . . . Странное чувство, но я нутром почему-то ощущаю, что права. Кай мёртв, но события минувших лет заставили понять, что он и из Ада способен вернуться, доставив немало проблем. Дедушка и все, кого он видел на нашем месте когда-то, погибли ещё раньше, не сумев сопротивляться тому, чья жестокость  всегда стояла выше семейных ценностей. Казалось бы, нет никаких оснований полагать, что наша наследственность, причастность к семье Паркер, доставит хоть какие-нибудь проблемы. Мы любили свою мать, пусть и весьма абстрактно, никогда её не видя. Но совершенно не в восторге были от наследственности, которая переходила к нам вместе с её кровью. Точнее говоря, я. Словно специально, мы избегали этой темы с Джо, предпочитая разговаривать поздними вечерами, лежа в одной кровати, о чём-то более нейтральном. Почему-то казалось, что если не вспоминать о нашем предназначении, то оно и не настанет. Если не говорить о том, что пугает, то этого и не случится. Ведь думать так намного проще, чем голову ломать над вопросом о своём будущем. Живи ли другие представители ковена близнецов? Правда ли, что они могут призвать нас,когда настанет час действовать? 
Не хочется в этом признаваться, но в чём-то я была трусиха. Меня не пугали публичные выступления, конфликты с лидерами тех или иных социальных групп или всё прочее, что порой вызывает животный ужас у подростков. С этим я, без ложной скромности могла сказать, справляться умела всегда, благодаря немалой поддержке семьи и врождённому чувству собственного достоинства. Экзамены, отказ симпатичного парня или рискованное заклинание тоже не вызывало такого уж душевного ажиотажа, смелости у меня хватало, чтобы с этим справиться. А вот будущее, как бы не звучало это глупо, вызывало порой немалую дрожь, пусть я и пыталась скрыть это от Джози. Сыграет ли когда-нибудь свою роль наша принадлежность к ковену близнецов? И справлюсь ли я с собой в будущем - без постоянного самоконтроля и заботы отца. Он не сможет находиться со мною вечно рядом, купируя все приступы безумия и ярости. Я должна научиться справляться с этим сама, не виня ни наследственность, ни магию, ни окружающий мир, с таким удовольствием подсовывающий мне причины. Пугает почему-то то, что не получится. И я, в какой-то тёмный момент, возненавижу сама себя за всё то, что делаю и за всё то, что творю. Чуть позже, чем это со мной сделает вся моя семья, которой надоест гладить меня по голове и говорить, что я хорошая.  Многие за всю мировую историю справлялись с таким количеством магии и не все входили в неё в качестве психопатов, вроде нашего дяди Кая. Так что винить в своём характере всё, кроме своего неумения держать себя в руках, довольно глупо. Я чувствую себя сломанной, но точно знаю, что мир не должен за это отвечать. 
К тому же, Джо доставалось ничуть не меньше, чем мне, мы были близнецами не только по дате рождения. А она на мой взгляд, вела себя куда достойнее. Я, по-крайней мере, не была свидетелем таких уж частых вспышек гнева, которых не могла сдержать порой в себе. Знала, сколько сил ей требуется для того, чтобы не поступать как я - не кричать, круша всё вокруг и не швырять ножи в некстати появившегося отца. Ей к тому же, было больнее. Меня могло вывести из себя нечто, задевающее мою гордость, она же стойко терпела всё то, что творила её сучка-бывшая. Не знаю, как я повела бы себя на её месте, если бы мне постоянно мозолил глаза кто - то, к кому у меня по-прежнему не остыли чувства. Наверное, стала бы окончательно невыносима и нашла всем своим истерикам настоящую причину и повод меня пожалеть. Возможно. Не могу сказать точно. Я никогда не была особенно влюблена ни в кого. И не могла в полной мере ощутить то, что чувствовала  моя сестра.
Но зато, глядя на ситуацию объективно, вполне прекрасно понимала, что не мне сейчас нужно впадать в раж и крушить всю школу. И не мне была нужна поддержка отца и сестры, даже зная, что они всегда обеспечат её в полной мере. В этой ситуации, как бы не было грустно признавать, я поступала как эгоист, который не пытался даже справиться со своими проблемами. Мне определённо меньше нужно было думать о своих проблемах и чуть больше о том, что испытывают те, кто мне дороги. Они, всей своей любовью и заботой, этого заслуживали.
Завтра. Я постараюсь начать быть хорошей завтра.
Переворачиваюсь на другую сторону, со всей силы обхватывая подушку. Мы довольно рано встали сегодня и весь день я думала только о том, как добраться до постели и отправиться в царство Морфея, в качестве почётного, вечно недосыпающего гостя. Даже в момент, когда переодевалась в ночное, была уверена, что стоит только голове коснуться подушки, как я моментально отрублюсь, не успев пожелать сестре традиционно "приятных снов". Что собственно и случилось, но только наполовину. Я завалилась в удобную кровать, с удовольствием в ней развалившись и . . . почувствовала, как сон полностью покинул меня. Целый день мечтающая вырубиться как можно раньше, лишь только я добралась до постели, как тут же почувствовала необычайный прилив бодрости. И мысли, пришедшие внезапно, пока я пялилась в тёмный потолок, в надежде на полную отключку, совсем тому не способствовали. Ну с чего бы мне, довольно уставшей за прошедший день, думать обо всём этом на ночь глядя? Ничего не изменится за эту ночь и ничего не готовится к утру. Не особо обозримое будущее не стоит того, чтобы нервничать из-за него поздно ночью, лёжа в собственной кровати.
Я понимаю всё это прекрасно, уговаривая себя не то считать баранов, не то падающих с обрыва  охотников на ведьм. Но сон не идёт и единственное, о чём я начинаю думать, так  это о том,  что через несколько часов настанет новое утро. В котором я вновь буду не выспавшейся,мечтающей уснуть и абсолютно всем недовольной.
- Элизабет, помоги мне... Сначала кажется, что я стала проваливаться в спасительную дрёму и звук откуда-то оттуда, настолько далёким и глухим он мне показался. Вздрогнув и прислушавшись к тишине за едва открытым окном, пытаюсь уловить, что происходит. Всё та же обычная тишина, которая спускается на школу после отбоя, за редким исключением в виде праздников. Никаких посторонних шумов, голосов и просьб о помощи, которые разбудили бы половину обитателей интерната. Видимо, показалось.  А может, приснилось что - то в тот момент, когда я начала всё - таки потихоньку засыпать, того не замечая.
Зарываюсь в одеяло, твёрдо решив уснуть. Завтра много физических упражнений и вряд ли я покажу на них высший класс,если буду еле передвигать ногами и валиться от усталости без сил. Мне, как любителю сна, две бессонные ночи подряд это слишком. Надо оставить просто все мрачные мысли, вымести их из своей головы метлой и подумать об этом завтра, как любила говорить одна известная героиня. К чёрту. Надеюсь, мне приснится что - то приятное. 
Довольно быстро начинаю ощущать, как веки начинают тяжелеть. Наконец - то. Ещё не сплю, но уже на той блаженной грани, что отделяет нашу явь от мира сна. Как приятно находиться в собственной тёплой уютной постели, в одной комнате с  любимой сестрой ...
- Элизабет! Крик раздаётся так явственно, что я вздрагиваю, тут же утратив всю дрёму и ощущая, как колотится сердце, словно решившее выбраться из грудной клетки. Медленно, с некоторой опаской, скидываю с себя одеяло и принимаю сидячее положение, пытаясь определить источник звука. И вновь блаженная тишина, словно и не нарушал её никто зовом моего имени.
Однако, совсем рядом Джо начинает шевелиться и тоже просыпается, приподнимаясь на своей кровати. Значит, мне не послышалось и кто - то действительно меня звал. Если у нас конечно не один галлюциногенный сон на двоих.
Вздрагиваю от внезапного холодка, пробежавшегося по телу, стараясь натянуть на себя одеяло повыше.
- Эй, ты тоже это слышала? Не знаю, как смогу объяснить этот крик сестре, если проснулась она от того, что я вожусь и никак не могу уснуть. Вполне возможно, что я просто вернулась к своему сну, где кто - то отчаянно звал меня, напрягая свои голосовые связки. Ничего особенного.
  И всё же, я чувствую, как мурашки пробегают по всему телу, несмотря на то, что мне вполне тепло. Зов этот, отчего - то, казался мне вполне реальным. 
- Я слышала, кто - то зовет меня. Хмурюсь, прекрасно понимая, как могу выглядеть сейчас в глазах сестры. Спутала явь со сном, да ещё и  близнеца своего разбудила, которому, кстати говоря, тоже вставать ни свет, ни заря. Надо больше успокоительных и меньше думать о судьбах мира перед сном, тогда и чушь всякая мерещиться не будет. Весьма жуткая по необъяснимой причине, надо сказать.
- Хотя, может и ... Договорить оправдывающее всё "показалось" не успеваю, снова слышу этот звук и даже понимаю его источник. Приоткрытое окно, благодаря которому мы проветривали нашу комнату. Стекло забрало часть звука, но всё же, этот зов прекрасно было слышно. И вновь моё имя, явно призывающее спуститься к зовущему.
  Откидываю одним резким движением одеяло и бросаюсь к окну, выглядывая в непроглядную темень. Не знаю, кому из моих приятелей вздумалось звать меня таким образом, вместо того, чтобы сбросить смс, не могу даже понять принадлежность голоса: мужской или женский. Всматриваюсь в темноту, пытаясь высмотреть хоть кого - то на площадке перед домом. Кричали потому что точно  с улицы, теперь я слышала это совершенно точно.
- Джо, ты видишь кого-нибудь? Кто меня зовёт? По голосу совершенно не узнаю. Двигаюсь, чтобы сестра могла занять место со мной у окна, пытаясь обнаружить ночного нарушителя спокойствия. И впрямь странно. Площадка пуста, а любой из моих друзей, вздумай поговорить со мной после полуночи, скинул бы сообщение. - Ты же тоже слышала, как меня звали, да? До сих пор не могу понять, бред это ночных бдений или некто, настойчиво пытающийся вытащить меня наружу, просто не хочет попасть под прицелы видеокамер и любопытных неспящих. В любом случае, это жутковато и совершенно мне не нравится. Голову оторву тому из наших приятелей, кто решил подшутить подобным образом. Потому что . . Не весело, совсем.

В жизни в школе-интернате хватало своих минусов. Вынужденная необходимость за каждым поворотом сталкиваться со своей бывшей был чуть ли не наибольшим из них: Пенелопа неизменно находилась в режиме стервы, при каждой встрече пытаясь подколоть побольнее, и, если подумать об этом, Джози вполне могла взять себя в руки, продемонстрировать ведьме гордо оттопыренный средний палец и удалиться в закат.
Но — нет.
Насколько бы Зальцман не была уверена в себе и своих способностях, настолько же глубоко она переживала малейшие душевные неудачи. Редкие ссоры с Лиззи, пропавшее домашнее задание по магической химии, волнение за не появляющейся месяцами дома мамы — с миру по нитке, но этого вполне хватало, чтобы переполнить чашу терпения, последней каплей в которой стала Пенелопа.

В неё нельзя было не влюбиться. Неоспоримо красивая и прекрасно осведомленная в своей красоте, она знала, как подать себя людям и как заставить их захотеть себя, искренне, при этом сама оставаясь в роли змеи-искусительницы, наслаждающейся устроенным шоу. Этот взгляд — полный триумфа — Джо видела на её лице во время их расставания, когда её собственное сердце так поэтично и жалко разбивалось у носков дорогих туфлей ставшей уже бывшей девушки. Этим же взглядом Пенелопа одарила её, соблазнив ЭмДжея на кухне школы.
Не то, чтобы Джо могла винить друга: даже не будь тот вампиром с безудержной тягой к человеческой крови, он бы всё равно не смог устоять перед чарами всемогущей, чтоб её, Пен. Джози не устояла. Но это всё равно не помешало ей пулей вылететь во двор, стараясь как можно быстрее развидеть и забыть всё, чему она стала свидетелем. Причем сомнений не было, что Пенелопа была в курсе присутствия бывшей неподалёку, специально дразня молодого вампира бьющейся жилкой на шее: ей не столько было важно подставиться под чужие клыки, сколько в очередной раз унизить Зальцман, демонстрируя, что при желании сможет у неё ещё и друга отобрать.

«Ненавижу», Джо несется по коридорам школы, едва ли не задевая остальных учеников. Хочется кричать; хочется, как Лиззи в моменты её срывов, разнести к чертям кухню, или спальню, или парочку-другую мест старого особняка — возможно, тогда легче станет. Это лучше, чем уныло уткнуться лицом в подушку и предаваться депрессии, ведь тогда это будет значит, что Пен победила. Очередное «ненавижу!» сопровождается грохотом двери о косяк их с сестрой спальни, и ведьма прижимается к ней спиной, закрывая лицо руками.
Провал за провалом в личной жизни начинал казаться если не очередным паркеровским проклятием, то чем-то, подцепленным у папы — точно. Он ведь тоже получал в этом плане по-полной: о чем-то говорил сам, крайне редко, в основном упоминая рано почившую невесту; о чем-то упоминала мама или её подруги. На фоне услышанного фамилия «Зальцман» постепенно начинала ассоциироваться не с самыми приятными вещами, от чего Джози только и могла, что отфыркиваться. Ещё чего! Станет она такому поддаваться! Отец у неё, между прочим, всегда был лучшим, причем во всём, и вот как раз эти черты и хотелось перенять.
Желательно, так, чтобы в разговоре не мелькало это редкое «в тебе это от матери».

Джо Паркер ведьма не знала, что было логичным, учитывая, что женщина погибла ещё до её рождения. К женщине, которая для неё больше являлась кем-то весьма абстрактным, чем настоящим живым — когда-то — человеком, относиться с глубокими дочерними чувствами было сложно. К тому же, у Джози была мать, и этого вполне хватало.
Даже, если эта самая мать слишком часто была в разъездах, предпочитая новые начиная дочерям.
Не страшно. И Кэролайн девушка даже понимала: грешно как-то хоронить себя в её возрасте, особенно учитывая, что возраст оказался «заморожен» в семнадцать лет. К тому же, у Джо был отец. И Лиззи.
Должно же ведь хватать?
Сердце, обиженно сопящее на отсутствие той, кто мог бы хорошо и правильно поддержать, с утверждением согласно не было. Ну и фиг с ним. Дурацкий орган. Вон, уже умудрилось сбиваться с ходу из-за одной ведьмы, теперь это? Синдром недолюбленного ребенка, что ли? Или просто шизофрения, так удачно перекликающаяся с «Джозетта Зальцман, включи мозг» в последнее время?
Девушка, как вполне себе сильный и независимый подросток, склонялась к последнему, пусть и отдавала себе отчет в том, что вполне способна на спринт по школе, только ради того, чтобы вытянуть из бывшей её магию, всю, до последней капли. Как раз то, что подходило бы для ранга «психа» в иерархии Паркеров, осталось только котят приносить в жертву какому-нибудь древнему божеству под полной луной в пятницу тринадцатого.

И ведь это Джо считали «хорошим» близнецом. С подобными идеями, ей было иногда интересно, какие мысли приходят в голову Лиззи, прекрасно умеющей рубить с плеча и плевать на последствия — то, чему её близнец иногда чертовски сильно хотела научиться. Забить на стерву-бывшую, вовсю целуясь с каким-нибудь привлекательным оборотнем за углом директорского кабинета? Дайте два! К тому же, выбирать было из кого: школа была похожа на дурацкий шведский стол как из симпатичных парней, так и из сладких штучек женского пола, в чьем возрасте меньше думалось об учебе, и больше — о романах. Мама, вон, не даст соврать.
Но мамы рядом не было, а Лиззи успела спланировать несколько несчастных случае для Пенелопы, причем Джо не могла сказать, привела ли хоть какой-то из них сестра в действие.
Как правильная законопослушная девочка, Зальцман, конечно, не хотела подобного. Только такое состояние включалось не то, чтобы часто, в остальное время оставляя её в режиме оскорбленной ведьмы, которая по всем канонам должна была настучать бывшей метлой по голове. Главное, чтобы папа не спалил её мстительную деятельность, но он слишком доверял второй дочери, чтобы подозревать подвох.
На это хотелось надеяться. А то, что, зря она годами выстраивала репутацию хорошего близнеца?

Строки на странице гримуара отчаянно не желали становится одним целым, ускользая от понимания и уходя плясать куда-то за пределы полей. В какой-то момент Джо и самой надоело тупо пялится в книгу, которую и открыла-то исключительно, чтобы перенести мысли с более тревожащей темы на что-то спокойное. Привычное. То, что это закончилось чтением кратенького заклинания, в буквальном смысле пустившем слова в пляс, значило мало.
Все равно она ничего полезного сегодня не узнает. Не из книги, по крайней мере; или, хотя бы, не из этой книги — девушку так и подмывало спуститься в мемориальный музей и стащить оттуда что-то захватывающе. Ненадолго. И это, конечно же, было плохой идеей хотя бы потому, что на каждом экспонате висели сигнальные чары, которые в мгновение ока оповестили библиотекаря, тут же примчавшегося, чтобы раздать карательных пинков злостным нарушителям.
То есть, Джози. Дочери директора. Сразу два понятия, которые очернять как-то не хотелось: у папы забот хватает, а подмывать свою репутацию, благодаря которой частенько получалось выйти сухой из воды, казалось безрассудным. Вот и оставалось, что сидеть на попе ровно, левитировать вокруг себя письменные принадлежности, и пытаться сделать хоть что-то по древним языкам.

Расчет сработал верно, и время до отбоя прошло незаметно: занятые более продуктивными вещами мысли к болезненным вопросам не возвращались, и Джо со спокойной душой пожелала сестре приятных снов и уткнулась носом в подушку. На этот раз, чтобы точно спать, а не рефлексировать из-за всяких ведьм. Этим можно и днём заняться — «а в идеале, не заниматься вообще!» — и решение казалось отличным для задремавшей Зальцман.
Пока тихое Джози, произнесённое прямо на ухо, не привлекло к себе внимание.
— Смешн'иззи, иди спть, - еле слышно пробормотала она в ответ, только сильнее накрываясь одеялом: а вдруг, сестра поймёт намёк и даст ей её законные минуты сна?
— Помоги мне.
«Утром», недовольно думает девушка, полная решимости как можно дольше игнорировать голос. Все проблемы утром! Никаких срочных ночных дел, походов к холодильнику (честное слово, они же ведьмы, вполне способные держать съедобную заначку под чарами где-то в комнате) или обсуждений мальчишек. То есть, последнее — всегда хорошо. Обычно.
Но не когда сознание медленно ускользает, обещая полноценный отдых, какие-нибудь красочные и, скорее всего, наркоманские, как у вампиров под вербеной, сны.
— Помоги мне!

Окрик заставляет девушку вздрогнуть и распахнуть глаза: наконец-то пришло понимание, что голос явно не принадлежал Лиззи, и, более того, вообще не похож ни на что из ранее ею слышанных. Слуховая галлюцинация? Возможно. Вероятно, даже на фоне неудачной влюбленности, которая привела ко множественным стрессам, и...
— Джозетта!
— Не называй меня Джозеттой, - на автомате произносит ведьма, переворачиваясь на спину и в темноте встречаясь взглядом с не спящей сестрой, скорее всего, тоже слышавшей зовущего. Глаза близняшки широко раскрыты, и в них плещутся отголоски страха, чувства, которое вторая Зальцман вполне может понять. Замешательство и полнейшее непонимание происходящего нервировали, побуждая тоже сесть на кровати, обхватив себя руками — исключительно сохранения тепла ради.
— Слышала. Что-то. Что-то очень настойчивое, раз оно так уж хотело нас разбудить, - Джози хотела было добавить что-то, ещё, но резко замолчала, удивленно моргнув и уставившись на сестру по все глаза. — Тебя? Быть не может. Я точно...

Снова пауза, снова ей не удаётся говорить: неизвестный продолжает свою странную шутку, полностью завладевая вниманием Лиззи, и девушке не остаётся ничего, кроме как последовать за ней к окну. И, разумеется, выглянуть в окно. Потому что во всех страшилках именно оттуда на героинь лезет всякая неведомая дрянь, если, конечно, не оказывается точнёхонько за их спинами.
Поворачиваться и проверять Джо не хотелось.
И ведь, казалось бы, это школа для сверхъестественных существ, странные вещи здесь в порядке вещей. А если вспомнить, что и расположена она была в старом особняке, годами принадлежащем братьям-вампирам со своеобразными предпочтениями, то возможное наличие призраков и совершенно разнообразной энергетики казалось вещью само собой разумеющейся.
Джози нервно повела плечом, задумавшись о призраках. Не-а, спасибо, им и так неплохо тут живется, без всяких умерших извращенцев, наверняка подолгу пасущихся в душевых от нечего делать.

Напротив их окна пусто, и Зальцман отчего-то не удивляется этому. Гораздо большее удивление вызывает настойчивая уверенность Лиззи в том, что звали именно её, и ощущение чего-то нехорошего плавно накрывает с головой.
— Там слишком темно, - голосом капитана Очевидность сообщает ведьма, нервно кусая губу. Вряд ли какой-нибудь файербол сильно прояснил ситуацию, да и точно привлёк бы ненужное внимание. И что тогда? Объяснять, что они швыряются огненными шарами из-за слуховых галлюцинаций? Папа точно поставит на уши всех, сразу припомнив все проблемы, с которыми когда-либо доводилось встречаться.
Не лучшая перспектива.
— Я не знаю, что ты слышала, - осторожно замечает она, глядя на сестру краем глаза. — но я чётко уловила своё имя. И я тоже не знаю, кто меня звал. Но, кто бы он ни был, он назвал меня «Джозеттой», - девушка поморщилась, давая понять своё отношение к полному имени. — Отличный способ привлечь внимание, причем, не самое лестное.

Джо перегнулась через подоконник, силясь высмотреть хоть кого-либо среди деревьев, и, разумеется, терпя сокрушительное поражение. Слишком темно было этой ночью. Однако в воздухе раздается очередное Джози, будто говорящий понял свою ошибку и решил исправиться, и девушка поджимает губы, отходя от окна.
Не смешно. Совершенно не смешно, и не будь она Зальцман, если не выяснит, кто и зачем так хочет её помощи. Или не её — она мельком посмотрела на Лиз — ведь сестра слышала своё имя. Возможно, в том же контексте. И как это получается, что они слышали, как их зовут, но строго по отдельности и не слыша ничего больше?
— Нам надо узнать, кто и что от нас хочет, - неожиданно слышит она свой голос, и предложение звучит как-то не под стать ей. Ночью, да в лес, да на чей-то странный зов? Сценаристы всех хорроров обрыдались бы кровавыми слезами. Но, по крайней мере, у них с Лиззи была мощная магия на двоих, вполне способная дать отпор всем, кто криво на них чихнёт. — Потому что что-то мне говорит, что звать нас не перестанут.

Сладка не та месть, которая убивает врага, а та, которая несет жизнь истинному другу.

Мне кажется, это будет весело. Забавно настолько, что я даже не пожалею о том, что вернулась в Мистик Фоллс. Мне не нравился этот городок, вместе с его коренными жителями, среди которых здравый смысл и адекватность встречались также редко, как и простые, не обладающие сверхъестественными способностями люди, но по-крайней мере, здесь было чем заняться.
Лунный камень я уже не искала и способа отделаться от первородного чокнутого гибрида - тоже, но в любом случае, у меня здесь осталось много незавершенных дел. Слишком самоуверенная Бонни, обнаглевшая Елена, глупый Деймон, предатель Стефан, раздражающая малышка Кэролайн Форбс, ну и далее по мелочи, до кого очередь дойдет,если забава нам не надоест. Но пока все только начиналось, я была уверена  в том, что с Каем нам скучать не придется. Столько энтузиазма, столько злости, столько ненависти ко всей этой компании...И где он только был до того момента, пока я не умерла?
Впрочем, ничего страшного. Уж если мне повезло вернуться, да ещё в качестве вампира, то можно не сомневаться - ни одного ценного мига веселья, я не упущу. К тому же, у меня складывается такое впечатление, что этот мальчик, юный ведьмак Паркер, жаждет того же самого не меньше, чем я. И что особенно приятно - в отношении тех же, кого и мне никогда не будет жаль.
Глупая ведьмочка Бонни. Научилась обманывать даже тех, кто умнее, но так и не поняла, что рано или поздно, но всегда приходит час расплаты. Пусть даже за твоей спиной стоят сотни мертвых ведьм, дающих тебе силу, но никогда не стоит забывать об одном - их нет. Быть может, их энергия  и помогает тебе бесконечно спасать своих жалких друзей, юная Беннет, но ни одна из них не сможет прикрыть тебя грудью, когда острие кинжала будет направлено в твое сердце. И не одна не снимет камня с твоей шеи, когда вместе с ним ты пойдешь на дно.
Но смерть это слишком просто для мести. Я умирала и теперь знаю, что ждёт нас по ту сторону. Ничего хорошего из того, что мы могли бы получить в этом мире, но и страдания там, за чертой, не ощущаются столь ярко, как здесь. Когда кожа твоя столь восприимчива к ударам и холоду, когда душе твоей есть, чего бояться. Когда ты мертв и осознаешь это, тебе может быть плохо. Но неизвестность перед тем, что впереди, уже не мучает тебя и ослабляет страх. Можно вытерпеть всё, если знать, что уже ничего не изменится. Но как трудно просто "быть", когда знаешь, что твоя агония когда-нибудь закончится, но не можешь даже представить, когда это произойдет?
[float=right][/float]
Я хочу смерти Бонни. Как и смерти Елены, как и Деймона. И как всех остальных, кому было так все равно, когда я умирала - тоже. Но мне не нужны их бездыханные тела, закопанные в могилу и получившие покой. Теперь, когда они не ожидали моего возвращения, мне было бы достаточно просто добраться до любого из них, и напомнить о том, что они слишком мало ценили моменты, когда меня не было, но не это нужно. По-крайней мере - не сейчас, когда ярость из груди моей еще не исчезла, и чувство мести не дает спокойно спать по ночам.
К тому же, я не могу забывать и про моего юного союзника, с которым познакомилась совсем недавно. Такой молодой, но уже такой злой. Я могу его понять, ведь когда - то я стала такая же.
Когда теряешь то, что так дорого тебе и то, что так любишь, рано или поздно понимаешь, что этому миру наплевать на тебя. Быть может, в какой - то момент он и даст тебе фору для того, что бы ты бежал первый, красоту ли, или быть может, какие - нибудь таланты, но это обман. Стоит только тебе повернуться к нему спиной, чтобы осмотреть свою униформу, как ты не успеешь поймать момент, когда он собьет тебя с ног. И ему будет всё равно, что нельзя избивать того, у кого и без того ничего не осталось.
Я эгоистична, я знаю. Но времени, чтобы понять, что это - единственный вариант для того, чтобы выжить, у меня было достаточно. Где была бы я сейчас, если бы не думала прежде всего о себе? Сколько сотен лет назад я умерла бы, если бы не отдавала чужие жизни десятками за свою?
Но мне не стыдно. В конце концов, так уж определено. Давно и абсолютно не мной. Ты либо учишься убивать и предавать, либо мёртв. А мне второй вариант никогда не казался состоятельным.
Хорошо любить, жить среди друзей и стараться быть счастливым, я не спорю. Будь хоть  у кого - то из нас выбор, вряд ли бы мы предпочли бесконечные скитания, смерть и игру на выживание, в которой главная ставка - твоя жизнь. Но увы и ах. Кому - то  с самого рождения преподносится достаточно для того, чтобы быть счастливым и довольным своим существованием, а у кого - то - каждый шаг на выживание.
Взять хотя бы этого юного еретика по имени Кай.  Я знаю его историю с самого рождения, рассказанную когда-то им, в свете огня камина и с бокалом вина в руках. Ни он, ни я, не любили говорить о своем прошлом, у каждого в котором было достаточно боли, и крови, но тот вечер был странным. Словно каждый из нас вдруг встретил родственную душу, с которой не нужно будет притворяться и играть. И которая возможно, действительно станет твоим другом.
[float=left][/float]
Я никогда не верила в эти эфемерные клятвы в вечной дружбе и вечной любви. По-крайней мере, не в том смысле, который вкладывали в эти понятия обычно те, кто их произносил. Долгоиграющая любовь - поверю, бывает. В конце концов, моим чувствам к Стефану было уже много десятков лет, до того момента, как они исчезли, не оставив ничего, кроме выжженного равнодушия. Я любила его до самой своей смерти, хотя такая, полная романтики фраза, подошла бы Гилберт скорее, нежели мне, но вот к дружбе у меня отношение было качественное иное.
Слово "союзники" я могу понять. Те, кто объединен общим интересом и старается держаться вместе, во имя достижения собственных целей. Хорошо. Это просто, это понятно, это вполне объяснимо для меня. Но слово "дружба"...Нет, я знаю, что обозначает оно в словаре. И даже не единожды произносила его, убеждая кого - то в своей преданности. Вот только, никакого священного посыла я ему не придавала. Не понимаю жертвенности во имя кого-то, кто находится рядом просто потому, что живет в одном с тобой городе, или не согреет тебя ночью в постели.
Впрочем, "дружба" это как раз-таки хорошо. Для тех, кому на нее наплевать, но кто вполне осознает ее ценность. Бонни,Елена,Кэролайн и прочие из Мистик Фоллс. Я слышала это слово от них много раз и видела, как одни были готовы погибать за других, во имя их спасения. Я никогда не понимала их мотивов и полного отсутствия инстинктов самосохранения, но мне это нравилось. Хотя бы в том плане, что удобно дергать тех за ниточки, у кого они свисают слишком очевидно. Но сама бы я в пекло, ради так называемых "друзей", не полезла бы никогда добровольно.
Хотя с Каем все было как - то иначе, надо признать. Быть может, после того, как я умерла и воскресла, некоторые качества моей личности подверглись деформации, а быть может, дело было в том, что его история, как не была отлична от моей, но затрагивала так, словно была похожа на мою собственную, но в любом случае, рядом с ним мне было комфортно. В достаточной степени для того, чтобы не думать о том, что я  разменяю его как пешку, если то вдруг понадобится мне, как я всегда думала про остальных. И конечно, сделала бы возможно это и сейчас, но относительно Паркера я не задумывалась об этом, по-крайней мере.
К тому же, мы были вдвоем, а враг у нас был общий. И пусть главные персоны в нашем плане различались, но факт оставался фактом. Я готова была сделать всё, чтобы Паркер утолил свою жажду мести в отношении Беннет, ну а я оставлю себе Стефана напоследок. И Кай, как обещал мне, в этом поможет.
[float=right][/float]
Я не люблю Беннет. И за свое короткое существование, она успела достаточное количество раз взбесить меня. Лезла не в свои дела, спасала тех, кого не нужно, портила мои планы...Но всё же, номером один в моем личном списке она не была. Я бы занялась ей потом, когда в достаточной степени уже успела бы развлечься с остальными. Но Кай, вероятно в силу своей молодости, был менее терпелив, нежели я. И если его руки чесались в отношении Бонни, то я с радостью готова была ему в том помочь. Оказывается, это даже приятно. Быть с кем-то заодно почти бескорыстно.
И когда я смотрю на Беннет, лежащую на полу камеры в бессознательном состоянии, я испытываю почти физическое удовольствие. Не только за себя, которой эта юная ведьма причинила достаточно вреда, но и за Кая, которому вероятно, понравится это зрелище. Наша красавица Бонни, на бетонном полу, лишенная всяческих сил, способных спасти ее. Разве не удовольствие для души, жаждущей отмщения?
Паркер пока не знает, какой сюрприз его ожидает в подвале дома, в котором мы обитали вдвоем. Вдали от Мистик Фоллс достаточно для того, чтобы его жители не интересовались тем, кто же там проживает, но достаточно близко, чтобы не тратить много времени на перемещения.
Бонни Беннет в подвале, где ей даже мертвые ведьмы не помогут, как не кричи. Уж я, со всей ответственностью, возложенной на меня, об этом позаботилась. Достаточно найти лишь юного ведьмака, который помог мне разобраться с этой переставшей осторожничать ведьмой и некоторых его манипуляций для того, чтобы она не смогла воспользоваться своими "талантами". Теперь, лишенная своих сил, пусть и только на время, она не была опасна ни для меня, ни для Кая. А свою безопасность я всегда ценила сверх всего.
Даже смешно, как легко разобраться с любым противником, если он думает, что тебя уже нет. Я часто и много убеждала всех, что умерла, избегая неприятностей, но никогда все не было просто так, как сейчас. Глупый Деймон мечтал о моем возрождении, параноик Никлаус не верил никогда в мою смерть, а вот Бонни, что знала о том, что я совершенно точно скончалась, не предполагала даже, за какие прошлые грешки ей придется ответить. Не только передо мной, конечно же. Главные претензии к ней не у меня.
Слышу шаги Кая, что спускается в подвал на много метров под землей. Удобное место хотя бы тем, что даже вампир не услышит криков, издающихся из него. Очень глубоко и очень приглушенно. Идеальное место для таких, как мы с Каем и очень несчастливое для таких, как Бонни.
Это сюрприз. Буквально как залог будущим взаимоотношениям. Увидев столь неоценимую помощь с моей стороны, я уверена, что юный еретик оценит это. И уверится в том, что лучше быть с Кэтрин Пирс, чем против нее. Да и цели у нас совпадали. Разве был повод воевать?
Еще вчера Кай думал о том, как можно будет подобраться к Бонни, которую годы научили осторожничать. И насколько глупо будет соваться к ней как мне, так и ему. Предполагал вариант с Еленой, которую я хорошо умела играть. Но это всё в прошлом. И уже несколько дней назад я абсолютно точно знала, как поступлю. Только не говорила ничего определенного, делая вид, что размышляю над этим. А теперь . . .
[float=left][/float]
- Тебе нравится это зрелище? Усмехаюсь,разглядывая тело, которое кажется бездыханным. Почти не видно даже, как приподнимается ее грудная клетка, вбирая в себя кислород, которого здесь не так уж много. Но она жива, иначе было бы не интересно. Только сил своих лишена, но так даже лучше. Так будет мучительнее.
- Можно сказать, что это мой сюрприз для тебя. Меня не трогают страдания ведьмы, что дышит очень тяжело, через раз. Ей трудно и больно, Алекс предупреждал меня о том, когда проводил ритуал, забирая ее силы.Но разве меня могут смущать подобные мелочи? Даже напротив. Они радуют меня так, как мало что. И если бы Бонни можно было бы сделать сейчас еще хуже, то я бы это сделала не раздумывая. И сделаю. Можно даже не сомневаться. В конце концов, я вовсе не обязана кого - то прощать за собственную смерть. Как за нее прощать не обязан и Кай. И раз уж мы решили повеселиться, то можно не сомневаться, что так оно и будет. Я бы смогла сделать это все и одна, но видеть, как кто - то испытывает от мести удовольствие  не меньшее, нежели ты, это прекрасно. И в  этом плане, в качестве тандема, мы с Паркером прекрасно подходили друг другу. А вот тех, кто был в нашем списке, оставалось лишь пожалеть. Хоть я этого делать и не собиралась.

Мне нравится запах и вкус их страха.

Это был совершенно обычный бар - по всей Америке таких сотни, если не тысячи. В помещении бара воцаряется тишина, нарушаемая только звуком льющегося в бокал пива, которое наливал замерший на вдохе бармен, и неравномерное гудение плохо работающих ламп. В самом помещении негромко играла музыка, что-то из рока, что на удивление подходило моему настроению. Вполне возможно, что именно это и оказалось последней каплей, мне действительно не хотелось сегодня излишнего внимания. Казалось, что все немногочисленные в данный час посетители затаили дыхание, в ожидании моих дальнейших действий. Никто из них на самом деле не знает, что я на самом деле. Но никто из них никогда не рискнет перейти мне дорогу, хотя бы потому, что я сорю деньгами направо и налево, и зачастую появляюсь в компании закоренелых преступников, которые едва ли не на коленях передо мной ползуют. Этим миром всегда правили деньги и сила. А у меня есть и то и то. На губах появляется широкая самовлюблённая улыбка, когда я едва заметно киваю, разрешая им расслабиться. Я пришла сюда не ради разборок, мне нужно было выпить и хорошенько подумать. Все мои мысли направлены исключительно в сторону моего бессмертного возлюбленного. Я знаю, что он получил мое сообщение, вот только как быстро он найдет меня, случится ли это в сегодняшнюю ночь. Натянутая струна в моей душе, подсказывала, что да. И от предвкушения встречи слегка подрагивали пальцы, заставляя меня сжимать кулаки и впиваться ногтями в мякоть ладони.

Они себе даже не представляют, кто уже идёт сюда.

Виски, — небрежно бросаю я бармену, устраиваясь за стойкой. Вокруг меня сразу образуется "мертвая зона". Несколько уже ранее сидящих посетителей или сразу же пересаживается или имитируют интерес в игре в бильярд или дартс. Мне все равно. Кладу на стол пару сотен и добавляю, — Бутылку лучшего и стакан, — вновь растягивая губы в улыбке уже более, можно сказать, дружелюбной. Парень мне нравился. Молчаливый, не навязчивый, исполнительный. Пару раз он уже оказывал мне незначительные услуги, которые я по тем или иным причинам хотела сохранить в тайне ото всех. Он быстро исполняет мою просьбу, ставя передо мной стакан, а после на моих глазах распечатывая новую бутылку дорогущего виски. Легким кивком головой отпускаю его и дальше выполнять свои обязанности, после чего делаю взмах рукой, покрывая стакан тонкой корочкой льда и создаваясь пару кубиков в самом стакане, после щедро наливаю себе янтарную жидкость и делаю глоток. Алкоголь уже давно не действует на меня в полной мере, но отчего-то успокаивает. Гораздо больше меня пьянит моя магия, и чем больше я ее использую, тем больше чувствую от нее зависимость, но остановиться уже не в силах.

Постепенно, остальные посетители в баре немного расслабились, вновь сбились в небольшие кучки по интересам - кто-то нашел себе развлечение на вечер около столов с бильярдом, кто-то уединился в уютных кабинках, третьи окружили автомат с музыкой, который отказывался работать вопреки их желанию по совершенно загадочным для меня обстоятельствам. Вскоре, та группа молодых и необузданных байкеров переместилась в сторону досок с дартсом и устроили небольшой турнир, результаты которого становились абсолютно непредсказуемыми потому что мне было скучно. Но моя поза так и не поменялась, я даже не повернула голову в их сторону, поэтому они списывали все на алкоголь. Минуты складывались в часы, но напряжение внизу живота не спадало. Он опаздывает, но он близко.

И самое время немного поиграть.

Дверь бара с раздражающим треском резко открывается, словно ее только что с огромной силой пнули, на что я с любопытством поворачиваю голову. Правая бровь непроизвольно выгибается, когда в помещение входит группа молодых людей, которым не более тридцати лет, в одинаковых жилетках с изображением дракона на спинах. Они мне не знакомы, это определенно не местная группировка. Отлично. А вот и моя пешка. Расправлю плечи и медленно разворачиваюсь на барном стуле, закидывая ногу на ногу и привлекая к себе внимание того, кто зашел первым. Мой взгляд безошибочно определяет в нем их главного. А когда он смотрит на меня, то нарочито медленно облизываю нижнюю губу, после резко разворачиваюсь и беру в руки бутылку, намереваясь плеснуть себе еще виски. В следующий момент, кто-то аккуратно забирает бутылку у меня из рук и медленно наливает янтарную жидкость в бокал, вызывая на моих губах маленькую усмешку, которую я успешно прячу за волосами, прежде чем не поднять на возмутителя спокойствия наигранно возмущенный взгляд изумрудных глаз, добавив в них немного приворота. Смертные уже давно не вызывали у меня ни капли жалости. Они заслужили всего того, что происходит с ними и их планетой - практически все сверхъестественные существа ушли в тень и готовят фееричный выход. Людей стоит поставить на полагающееся им место в самом низу пищевой цепочки.

- Что такая девушка, как ты, делает в таком отвратительном месте, как здесь? - низким соблазняющим голосом интересуется у меня мужчина, опираясь боком на барную стойку. Мне с трудом удается улыбнуться ему в ответ, потому что этот прием устарел еще с десяток лет назад. Еще бы про упавшего ангела сейчас сказал. Серьезно, откуда такие берутся? И неужели они думают, что подобное работает?

- Девушка скучает, неужели не очевидно? - я рассчитала все очень точно, медленно проводя пальцем по контуру бокала, медленно растягивая губы в соблазнительной улыбке и чуть прикрывая глаза. В то же время его громилы рассредоточились по помещению, вызывая у меня невольное восхищение их слаженными действиями. Ох, ребята, не в том месте, не в то время, не та женщина. Я уже слышу его дыхание на своей шее. Лучше бы вам бежать. Но слишком поздно.

- Что ты можешь мне предложить? - подношу к губам бокал с виски, все еще не отводя взгляда от глаз своей "жертвы" и не отпуская его. Он тонет в зеленом омуте и ничего не может с этим поделать. А тем временем, мои мысли заняты единственным важным во всем мире мужчиной для меня. Я уже не помню по какой причине мы расстались, но теперь она кажется мне очень глупой. Неужели я надеялась найти равного ему?

Оксана знает, что все они по краю ходят. Тёмный мир тянет к себе, протягивает щупальца и захватывают душу. Можно пытаться бегать от него, делать вид, что нет его, отворачиваться. Да куда денешься? Это не ревнивая девка, что следит за тобой из соседнего дома. Это целый мир, окрашенный в чёрный цвет. И ему, как и всем впрочем, кто к нему относится, ни жалость, ни прощение неизвестны. Смерть порою лишь начало всех тяжелых испытаний.
И всё же, в почти исчезнувшей душе есть масса своих особенных, ни с чем не сравнимых преимуществ. Да и кто откажется от вечности, цена которой жестокость, да убийство? Люди, обычные селяне и городские павианы и за меньшее то творят, не беспокоясь о том, что с душой после будет. Глупо их винить в обыкновенной человеческой природе.
А ведь она наполнена корыстью. Рождаются смертные с жаждой всех благ и умирая, продолжают о них думать. Оксана многих видела мертвецов в Тёмном мире и со многими свела знакомство. Можно было бы подумать, что после смерти, стоя на краю у входа в Ад, они жалели о собственном сребролюбии, да раскаивались в том, как с близкими поступали. Ведь говорят, что там, откуда не возвращаются обычно, раскрываются глаза, да истина становится важнее прочего.
Но нет. Всё также, как и при жизни, жаждут они для себя как можно больше благ, да некоторые ещё с ним умудряются торговаться. Словно есть цена, которая будет стоить вечных мук в Аду. Словно тот, кто может всё, поскупится на вилки  серебряные, да чаши золотые, оставшиеся у родственников мертвеца. Ему, в отличии от прочих, только две самые тонкие материи плохо подчиняются - смерть и жизнь.
И Оксана знает, сколь велико будет её наказание, если не исполнит она своего обещания. Посланная Чёрным Всадником прямёхонько в Ад, что угодно она была готова пообещать тому, чтобы только дал он ей спастись возможность. Только бы была у неё ещё одна возможность встретиться с любимым Николаем Гоголем. Ведь как несправедливо было променять вечное существование на одну лишь минуту с ним рядом? Да и не в объятиях вовсе, а на жертвенном алтаре.
В чем угодно можно винить бывшую мавку, но кто отказался бы спастись, будь у него подобная возможность? Разве люди, обычные смертные, величайшие умы и громкие благотворители, отказались бы от вечности, стоя у дверей в жаровню? Разве страсть к жизни не победила бы в них всё?
Да, Оксана пообещала убить  Тёмного, а взамен вернулась в Светлый мир. Да и не мавкой даже, мертвой девицей, обитающей в воде, а вполне полнокровной и живой девушкой, ни за что не отличить от всех тех, кого она встречала на балах. К тому же, чтобы больше шансов у неё было, а цена не показалась непомерно высока, были ей и способности дарованы, абсолютно ведьмовские. Кто ж откажется от того за одно, вроде бы, не такое уж сложное дело?
Слышала конечно девушка про то, как обломали свои зубки об Николая Васильевича очень уж крупные шахматные фигуры. Столичный следователь, которому сам чёрт - не брат, умный и раскованный. Чёрный Всадник, оказавшийся девицей, с виду молодой, да вполне влюблённой. Александр Христофорович Бинх, которому желали ныне "Царствия Небесного". И десятки ведьм и нечисти всех мастей, с коими боролось общество, в которое он вступил. Опасный противник, пусть того и не осознавал. На такого с голыми руками не пойдешь, да и бесполезно это. Жарится его отец в Аду вечно, а Николай Васильевич остаётся бессмертным. Горяча, да велика цена для вечной жизни.
На то собственно, у Оксаны и расчёт. Скажи ей кто, что папенька будет вечно в Аду мучиться, а она будет жить - ни минуты бы не сомневалась! Привёл в дом чёртову ведьму, да ещё не поверил ей, родной дочке о том. Пусть бы и горел он в жаровне вечно, зато Оксана бы ходила по земле.
Но увы, не было  у неё ни защитников, ни вариантов иных, кроме как подчиниться. Люто было осознавать, на что она согласие своё даёт, обещая умертвить Тёмного, да выбора не было. Казалось  в тот момент, что стоит очутиться на земле, как обязательно она что - нибудь придумает, найдет способ выкрутиться из ситуации, и Гоголя не убивая, и самой в Ад не шагая. А ей туда совсем никак было нельзя, особенно теперь, когда тот выжидал смерти Тёмного. Все муки Ада, обещанные в старых книгах, могли бы показаться цветочками.
Вот только не было у Оксаны, вернувшейся в мир живых, ни раскаяния, ни стыда. Подумаешь, какой-то там писатель Николай Васильевич Гоголь. Зато она жива, полнокровна, весела и даже вроде бы неплохо вписывается в славное светское общество в Петербурге. Кто бы мог подумать, что так подойдет оно обычной дочери мельника, умершей больше тридцати лет назад?
- А у меня сюрприз для Вас, Яков Петрович. Улыбается девушка нежно, приобнимая следователя со спины. Знает, что не любит он этих нежностей всех "телячьих", но поделать с собой ничего не может. Такая уж у неё натура, страстная и чувственная одновременно. Любит так любит, ненавидит, так  ненавидит, с пламенем и глубинами всех вод.
А сердце её сейчас безраздельно ему принадлежало, как самому близкому другу и советнику в этой жизни, для неё пока не совсем привычной. Пусть она освоилась в ней хорошо, с каждым днём всё увереннее себя чувствуя, но разве ж было обойтись без того, кто поддержит, да выслушает? Защитит беззащитную девушку в обществе наглых и своевольных мужчин, в конце концов?
Нет конечно, она и сама о себе всегда могла позаботится. Тех, кто раздражал - на дно, а сейчас можно было и похитрее что - то придумать. Вот только, такова женская натура, что ищет всегда того, кто сильнее её, на кого опереться можно. А Яков Петрович он... С самого возвращения её практически был рядом. И кто бы знал, к чему приведёт одна почти случайная встреча на одном из званых вечеров?
Оксана помнила его появление в их деревне, несомненно. Редкая птица в красном пальто, да ещё с манерами, которых у местных было не встретить. Держался величаво, всех местных на место поставил, за халатность, да распущенность. Голосом обладал зычным, да походкой самоуверенной - мечта, а не мужчина. Редкий франт на фоне деревенских грязнуль.
Но не дрогнуло тогда сердце скучающей мавки, желающей лишь одного - чтобы покинули их чужаки, взбаламутившие родные места. Принесли пользу убийством Ганны  и то хорошо. Но проблемы никому из них не были нужны, без столичных штучек со всем могли справиться. Всадник охотился только раз в тридцать лет, да и то, на живых, а не мёртвых. Какое дело мавке могло быть до них?
Изменилось только всё по её возвращению. Сверкал Петербург всеми гранями своими, да невиданными богатствами, а Гуро оказался хорошим для Оксане другом. Кто бы мог подумать, что пробьёт мужчина путь в её сердце, да и поселится там надолго? Полюбила его теперь девушка, да жизни представить не могла своей без Якова Петровича. К кому ещё обратиться с советом поздним вечером? Кто успокоит все бури в мятущейся душе?
- А точнее говоря, огромная тайна. Улыбается Оксана, отпуская Гуро и подходит к столу, парой глотков, очень стремительно  осушая бокал, наполненный вином. Жажда замучила её после путешествия в тёмный мир, куда и заглядывать лишний раз живым не стоит. Но ещё больше мучила жажда откровений.
Сколько сил она приложила для того, чтобы узнать то,что её интересовало. Со сколькими встретиться пришлось, да сколько тёмных книг прочитать, чтобы узнать желаемое. Не будь она отныне ведьмой, а оставайся простой мавкой, ни за что бы ей не вызнать секрет, что искала. Много сил приложила она для того. Вот только, хоть и неслась со скоростью ветра в дом Якова Петровича, делиться с ним сразу не спешила. Пусть сыграет чуть по её правилам. Не всё же ей преданно в глаза его заглядывать, да делать как он велит.
- Скажите-ка мне, Яков Петрович. Скучали дни, что меня не видели? Улыбается обворожительно Оксана, застыв от следователя неподалеку. Знает, что может раздражить его подобными вопросами, но ничуть от того не мучается совестью. Много сил она в конце концов потратила для того, чтобы вызнать рецепт бессмертия для него. Так разве не имела права на толику тёплых чувств от него? - Или на других девиц заглядывались, про меня позабыли? Шутит конечно, только для того, чтобы отрицал. Не дай дьявол согласится, разорвёт она его тогда на части. И ни за что не поделится вечной жизнью. Не для них, светских дамочек Петербурга, столько сил она потратила, чтобы его отдать. Пусть будет вечным и бессмертным, но её. В конце концов, секрет бессмертия только у неё в голове. А рецепт исполнения лишь в её руках. Трудно это будет сделать, Оксана не сомневается. Но на что не пойдешь ради любимого Якова Петровича?
- А может, не сообщать вам никакой тайны, сохранить её в себе? Делает вид, что задумывается бывшая мавка, почти всё уже для себя решив. Но пусть помучается интересом прежде, чем узнает. А коли всё равно ему, так и не её проблемы в том. Отложит она это на некоторое время. Которое, слава дьяволу, всё ещё ждёт.
- Решено! Улыбается Оксана широко, разглядывая следователя. Хорош, как и всегда. И пусть время близится к полночи, на лице его не так уж много следов усталости, а быть может, просто она разглядеть не может. Да и не всё равно ли это? Пусть подтвердит свою симпатию к ней, а она ему всё расскажет. И может быть, месяца через два, когда с Лизой они сделают первые шаги, примутся они к приготовлениям. Бессмертие в конце концов штука не быстрая. Совсем не смерть, что всегда поджидает за углом.
- Открою вам тайну, Яков Петрович, если скажете, что ко мне не безразличны. Любит Оксана наседать, нападать со своими чувствами. Уверена к тому же, что всё оно так и есть - ну с чего бы иначе Гуро столько времени с ней рядом проводить? Пусть его чувства может быть, не так сильны, как её, но это дело времени и привычки. А уж она, можно быть уверенным, расстарается ради этого, всё сделает, чтобы он её полюбил. К тому же, целая вечность у него для того будет. Или нет, если к ней равнодушен.
- Ну же,  Яков Петрович. Ответьте мне и может быть,  я вам открою тайну, что узнала. Не любит следователь ультиматумов и шантажа, всем известно. И Оксане, привыкшей уже к его привычкам, и повадкам, в том числе. Но как можно отказать себе в удовольствии поиграть, побаловаться с тем, кто во всём предпочитает серьёзность? Особенно, именно у тебя в руках когда козырные карты. Пусть в их тандеме во всём ею руководил он, но и она была всё-таки не промах. Вызнала, как обычного смертного превратить в бессмертного без сделки с  дьяволом и жарящегося в Аду отца. Разве не хороша?

Никогда даже и представить себе не могла, что день, когда я верну свою мать из мира неживых, станет самым ужасным днем в моей жизни.
Весь мой мир рухнул после нашего первого с ней разговора. Созданный мной образ матери разбился вдребезги. Мне стоило прислушаться к голосу здравого смысла, но я действительно была слепа. И, очевидно, глупа. Видимо, на роду мне написано постоянно разочаровываться в родителях. Кажется, что только Эд Кларк искренне любил меня и заботился, хотя я никогда не платила ему взаимностью. Мой отец же сделал из меня урода. Из-за него я потеряла детство и нормальную юность. Я никогда не нужна была Даниэлу Стингеру. Он заботился только о своей жене. Именно он сделал меня изгоем среди ровесников. А после позорно сбежал, отдав совершенно чужому для меня человеку, так толком и не объяснив ничего, скрыв подробности получения мной травмы и своего участия в этом. Врачи лишь разводили руками, пока я безразлично разглядывала даже самые отвратительные плакаты, которые обильно украшают кабинеты различных специалистов, которым меня без устали показывали. Из-за него я разучилась чувствовать. Меня изучали. Надо мной ставили опыты. У меня никогда не было друзей. Настоящих друзей, а не тех прилипал, которым нужны были только мои знания. Даже мои воспоминания тех лет воспринимаются в сером цвете. Я была самым настоящим роботом. Но все же приспособилась, научилась читать людей по мимике и жестам, тщательно изучала их реакцию на те или иные действия, чтобы хоть как-то соответствовать, пусть неизменно проваливалась и выделяясь.
Но в итоге именно эта моя особенность вновь вдохнула в меня жизнь.

К сожалению, я оказалась лишь орудием в руках правительства США. Они ждали подходящего момента, следили за мной и даже подослали своего шпиона для этих целей. Когда я буду морально к этому готова. Даже морально мотивировали меня, дразнили обещаниями рассказать про смерть Эда Кларка, которая была представлена, как самоубийство. Вот только я знала, что он никогда не поступил бы так со мной, если бы у него был выбор. Я добровольно стала их послушной куклой. Правда открылась лишь многим позже. Сам процесс сшивания был создан ради меня. Вернее, ради одной единственной цели. Вернуть мою мать обратно. Стингеру было плевать, какими именно поступками он добьется своей цели. Но не все разделяли его взгляды. Поэтому ему и потребовалось столько времени на осуществление своих планов исподтишка, воздействуя на ресурсы АНБ и других правительственных агентств. Про него можно говорить долго, но его гениальность нельзя списывать со счетов.

Долгое время мое взаимодействие с миром основывалось исключительно на логике и рассуждениях. Я была словно слепая глухонемая, не имеющая ни малейшего представления о том, что происходит вокруг меня. А потом мне резко вернули все чувства. Понадобилось время, чтобы адаптироваться к новому миру. Научиться жить по новым правилам. Но все же, большая часть эмоций все еще была мне чужеродна. Неизвестна. Я никогда не умела любить, а все мои... 'романы' основывались исключительно на сексуальном влечении и силе привычки. И я не видела в этом проблемы до определенного момента. Лиам стал лишь очередной из моих ошибок, в которых виноват мой отец. Он меня сломал, это бесспорно.

В определенный момент времени я искренне считала Стингера разве что не дьяволом во плоти, не имея ни малейшего представления о том, что опасаться мне следует совершенно другого человека. Настоящего кукловода. Именно моя мать заставила разбить сердце единственному человеку, который всегда был рядом и видел во мне только хорошее. Именно её слова убедили меня в том, что я поступаю правильно. До сих пор не знаю, как мне удалось смотреть ему в глаза и откровенно врать. Даже так, что он мне поверил. Кэмерон всегда видел меня насквозь, иногда даже складывалось впечатление, что он читает мои мысли. Но он так и не распознал моей лжи. И что самое страшное, может быть он готов был поверить мне.
Но только не в тот день. То сшивание было рискованным, мы не должны были доверять Стингеру, но тем не менее, моя святая вера и любовь Гудкина ко мне сыграли свою роль. Он не смог не отказать. А я настояла. Образ мамы манил меня, не отпускал ни на миг. Меня обманывали с самого начала, культивировали образ идеальной женщины. И все ради одной единственной цели. Вернуть ее живой. На меня же им было наплевать. Я могла остаться овощем в ходе "операции". А им было бы плевать на это.

В погоне за иллюзорной семьей я потеряла семью настоящую.
Теперь я вынуждена играть роль "потерявшей" память. И у меня нет права на ошибку, потому что я знаю, что за мной следят. Стоит мне оступиться, по одному будут убиты мои друзья. Нет. Моя семья. И этого я не могу допустить. Поэтому я делаю вид, что они чужие для меня люди, хотя каждый день прихожу в лабораторию и играю свою роль. Камилла улыбается мне, спрашивая какие-то общие вопросы и удовлетворяется, получая общие ответы. Если бы не Аманда, она давно бы сломалась. Лайнус, милый славный Лайнус, который не умеет хранить секреты. Мэгги, которая когда-то казалась вселенским злом. Фишер, который с самого первого дня взял на себя миссию отца для всех недоагентов. Теперь они чужие для меня люди. Ее послание было однозначным. Они умрут, если я облажаюсь.

Она никогда этого не дождется.

Но сложнее всего с Кэмероном. Я должна его избегать, чтобы сохранить ему жизнь. Но из головы не идут слова моей матери. Она обещает ему медленную и мучительную смерть, если я хотя бы намекну ему, что все помню. Я должна быть убедительна. Все вокруг должны поверить, что я его не знаю. Вернее, не помню. Вот только никто не говорил, как сильно болит разбитое сердце. Они обещают мне помочь, и в очередной раз врут.

Но стоит ли игра риска.

Ради него? Стоит.

Мне приходится приложить максимум усилий, чтобы продолжать играть свою роль. Смотреть на него и не иметь возможности обнять и поцеловать, забрать всю его боль себе. Я открыто врала ему в глаза. И буду врать. Но я не могу так больше продолжать. Он избегает меня последнее время, и я прекрасно понимаю, почему. Наверное, в обратной ситуации я поступила бы точно также, но ноги сам привел меня к его квартире — месту, с которым связано слишком многое. Перед глазами проносятся воспоминания, а глаза начинает жечь огнем. Мне нужен доктор Гудкин. Делаю глубокий вдох и стараюсь придать лицу нейтральное выражение. Я поднимаю руку, чтобы постучать в его дверь.
Прости, что беспокою в такое время, но у меня есть пицца, — слегка приподнимаю коробку с пиццей в руке, смеясь и прикладывая все усилия, чтобы не выдать своих чувств, — и новый сиквел Кинг-Конга — кручу в воздухе коробочкой с диском, мягко улыбаясь. Я ненавижу себя, за то, что с ним делаю, но слишком сильно соскучилась по нему. Я пойму, если он закроет дверь перед моим лицом. Хотя бы один вечер рядом с ним.
Как друзья.

пока от Корди нет постов, но как будут - сразу же поставлю :з

Сказать, что Эш была зла, значило не сказать ничего! Не то чтобы её было так уж сложно разозлить, но в этот раз... Да, в этот раз эта была самая настоящая ярость. После того, как Мертвецы оправились от стычки с Маккри и направились зализывать раны в свою маленькую крепость, к своей предводительнице они старались не подходить. Эш бы гордилась их сообразительностью и наблюдательностью, если бы не была так поглощена диалогом со своими внутренними демонами. Она мрачная заперлась в мастерской с Бобом, который в принципе разговорчивостью не отличался, ну и еще он, пожалуй, единственный кто никогда не попадал Элизабет под горячую руку. А еще из омника всегда выходил отличный слушатель, который не перебивает, не дает “умных” советов и не задает глупых вопросов, а просто слушает.
Оооо, в каких только выражениях Эш в тот вечер не вспоминала Джесси, каких только похождений ему не приписывала, а когда переключилась на планы изощренной мести даже немного охрипла. С каждой новой фразой и каждым новым упоминание злосчастного бывшего компаньона предводительница Мертвецов заводилась еще больше. Впрочем, неудивительно, внутри у неё клокотала целая буря из самых разных эмоций - гнева, обиды, разочарования и досады. Ладно, честно, там была и толика радости, что этот прохвост как минимум жив, возможно, было там и понимание, что Эш даже отчасти подобное к себе отношение заслужила, в конце концов, она ничего толкового не сделала для спасения Джесси, когда их накрыли Овервотч, но будем честны - что, что она могла бы предпринять? У неё не было нужных ресурсов и возможностей. Он должен был это понимать. А после, а после начались уже другие проблемы, вообще банде головорезов без проблем жить как-то не получалось. Стычки с властями, с другими бандами, между собой, дележка власти, территорий, навара… когда тут думать о тех кто их покинул? Но Эш думала, даже пыталась следить за судьбой важного человека из своего прошлого, возможно, чтобы предпринять какие-то решительные действия в этом направлении ей недоставало смелости, потому что к тому времени, как появилась такая возможность, утекло слишком много воды. Разумеется, даже самой себе в своей слабости она была не готова признаться, наверное, поэтому её сейчас так и распирало от злости, потому что злость та была не только на Маккри, но и на себя.
О том, что угнанный байк можно отследит, Эш вспомнила не сразу и не сама, спасибо Бобу за тактичность и здравую идею. Чего чего, а сообразительности у бывшего дворецкого было не отнять. Правда омнику очень не понравился блеск в глазах его хозяйки, что появился, когда та увидела на голографической карте мигающую точку, еще больше ему не понравилось, как та сорвалась с места, прихватив и винтовку, и обрез, и динамит, на всякий случай. Боба она прихватывать не стала, сказала, что свяжется с ним, если ей потребуется помощь. Хотелось разобраться со старыми делами самой, может, потому что все еще было немного стыдно за провал, а может в попытке сохранить свою гордость.

- Ну и дыра. - Заглушив мотор реквизированного у одного из своих мотоцикла, Эш закинула винтовку на плечо и осмотрела ровный ряд обшарпанных дверей придорожного мотеля. Даже несмотря на глубокую ночь и достаточно скудное освещение, явная убогость обстановки отчетливо бросалась в глаза. Таких клоповников в Аризоне был пруд пруди, для кочевой жизни самое оно - дешево и никто не спрашивает, что за странные звуки доносятся из-за твоей двери.Ты там можешь как разделывать на филе проститутку, так и использовать её по прямому назначению. Еще можно устраивать “деловые” встречи, сводить счеты или банально отсыпаться после долгой дороги - никто тебе и слова не скажет, только плати вовремя. Сама Эш в таких местах ночевать брезговала, то ли сказывалось происхождение, то ли воспитание, то ли просто природная брезгливость и нелюбовь к клопам и застарелым пятная крови на продавленом матрасе.
Судя по мигающему огоньку на экране коммуникатора, байк был припаркован где-то позади невысокого длинного здания,  идти и проверять это предводительница Мертвецов пока не стала, у неё были другие планы, те самые, которые она так долго откладывала до лучших времен и удобного момента, ну и еще новые добавились, кто бы знал, что до этого дойдет. Явно не так она себе представляла эту встречу, точнее она вообще себе её не представляла, с чего бы вообще ей это делать?!
В какой из комнат искать Джесси, Эш не знала, но готова была обойти каждую, чтобы его разыскать. Дорога немного охладила пыл бандитки, поэтому желания сразу с порога стрелять она больше не испытывала, даже была готова к минимальному диалогу, точнее монологу, состоящему в основном из обвинений и претензий, но уже прогресс. Свежая голова была полезна не только этим, также она помогла зародиться здравой мысли найти того, кто заведует этой дырой и сможет дать точный ответ, в каком номере искать Маккри. Да, определенно, идея что надо. Нужную информацию Эш добыла за какую-то пару минут, достаточно было просто наставить на хозяина мотеля свое оружие, выдернув предварительно из трясущихся пальцев принадлежащее ему. Хреновое старое ружье, даже без оптического прицела - хлам. Влезать в разборки незнакомцев управляющий предусмотрительно не стал и сдал своего постояльца с потрохами, надеюсь, Маккри не полагался на его благородство… тьфу, даже в голове это слово звучало омерзительно. Эш мало сталкивалась с благородными людьми, все имели внутри гнильцу, достаточно лишь найти место, где подковырнуть, чтобы она вылезла наружу. Может, где-то бывало и по-другому, но не для предводительницы Мертвецов.
Решив не тратить время на всякие прелюдии вроде стука в дверь, Элизабет попросту прострелила хлипкий замок и вышибла дверь ногой. Надо ли говорить, что встретил её не мирно сопящий лицом в подушку безоружный противник, а дуло чужого кольта, смотрящее прямо в лицо. Эш не осталась в долгу и наставила на старого знакомого обрез.
- Я бы могла потешить свое самолюбие и предположить, что ты ждал меня. - Фыркнула бандитка, изгибая губы в ехидной и злой ухмылке.

/пока пробный из анкеты/

Бывают такие дни, когда вроде бы ничего особенного не происходит, но вспоминаешь, что было вчера, и понимаешь, что день чудесный, и вообще жизнь прекрасна и удивительна. Почаще была бы она прекрасна, пореже удивительна, и все стало бы идеально. Но, наверное, тогда нам было бы очень скучно жить.

Вчерашний день не задался с самого пробуждения: спросонок Лорна потянулась за звонящим телефоном, не открывая глаз, и упала с кровати. Уже это нелепое падение задавало тон всему дню. Разбудил ее Маркос, велел ей одеваться и приезжать по адресу, который он отправил ей в сообщении. Девушка быстро собралась и успела приехать на помощь Маркосу. Вместе с парой других мутантов из подполья они отбили у властей подростка-мутанта и его мать. Стандартная история: проявление способностей редко проходит без происшествий, и если раньше дело можно было замять, то теперь естественный для каждого мутанта процесс знакомства со своими силами и поиска фактора контроля почти всегда ведет к неприятным последствиям для мутанта со стороны правосудия. Подростков признают виновными в нарушении законов, которые писались людьми, не мутантами. Людьми, которые не понимают, что это такое, когда тебя вдруг разрывает от силы, которой так много внутри тебя, которую ты не понимаешь, но меньше всего хочешь причинить кому-то вред, особенно боишься ненароком сделать больно кому-то из родных и близких. Эти чувства людям не знакомы, и они ведь даже не пытаются понять, что ощущает мутант, впервые столкнувшийся со своим даром лицом к лицу.

Но было именно в этом случае кое-что, что выбивалось из обычного порядка развития событий. Участвовали не только мутанты и полиция, но и гражданские, которые приняли сторону властей и выступили против мутантов. Кинули свой камень, так сказать, в прямом и переносном смысле. Полярис здорово досталось от здоровяка, вооруженного деревянной битой. Девушка просто растерялась, опытный боец, не первый раз попадавший в такую ситуацию, а растерялась, как ребенок, когда увидела, сколько злобы и ненависти в этом мужчине. А она думала, как мягче его обезвредить, ведь любое непродуманное действие может его убить.  Это не представитель полиции, который знает, что делает и на что идет, который осознанно разлучает ребенка с его родителями, не дав ему шанса стать частью общества. С такими можно не церемониться, они сами выбрали свою сторону, и все же Полярис всегда старается рассчитывать силу. А здесь же был обычный человек, который свои удары наносил, вкладывая максимум усилий. Он хотел, чтобы ей было больно, возможно, даже хотел видеть ее мертвой, и если бы не помощь друзей, эта заминка могла бы стоить ей жизни.
Вернувшись домой, девушка приняла несколько таблеток обезболивающего и рухнула спать. Она проспала почти весь следующий день, а проснувшись, отправилась в душ, после принятия которого стояла перед зеркалом и мрачно разглядывала выступившие по всему телу синяки и кровоподтеки. Этот урод успел ее здорово отделать. Здравый смысл подсказывает, что очередные несколько таблеток обезболивающего нужно чем-то заесть, и Лорна отправляется на кухню, где без особого аппетита ест, после чего возвращается к себе. Лечебное тепло одеяла — ее единственный план на этот вечер, но с лестницы слышен чей-то голос, выкрикивающий ее имя. Незнакомый голос, и это заставляет Полярис подняться с кровати, чтобы посмотреть, кого это она не признала или что за чужак оказался в их убежище и почему.

Она выходит из комнаты и наблюдает за тем, как эффектно и легко Эрик Леншерр перелетает через несколько ступенек. Что ж, хорошо, что незнакомцем, вторгшимся в их дом, оказался кто-то, кто не несет в себе угрозы. Магнето крайне опасен, но если бы он хотел их смерти, все они были бы уже мертвы. Он и сам подтверждает ее мнение о себе, заявляя, что у него к ней есть разговор. Лорна не запомнила его лицо в деталях тогда, в тринадцать, но после того, как видела фотографии столько раз в новостях и газетах из архива, узнала его сразу же. Интересно, а он ее помнит? Знает, что она его дочь? Или же это лишь деловой визит к Полярис, одному из лидеров подполья?

- Магнето, — приветствует его она, не зная, что сказать еще. Лестничная площадка явно не лучшее место для серьезной беседы, поэтому девушка добавляет:
— Вот свободная комната, мы можем поговорить там, — и делает знак рукой, приглашая следовать за ней.

Зайдя в пустую комнату, Лорна бросает взгляд на стоящее у двери зеркало, ей стоило бы накинуть что-то, топ без рукавов показывает все полученные вчера синяки. Лорну не беспокоит то, как она выглядит, хотя ей сейчас бы сниматься в социальной рекламе о домашнем насилии, никакого грима не нужно. Лорна не хочет, чтобы посторонний человек знал о ее проблемах, но уже поздно что-то предпринимать. Забавно, но она ничего не чувствует, кроме волнения. Она должна испытывать какие-то эмоции, она ждала этой встречи, проигрывала в голове разные сценарии. Но ничего, кроме волнения, все будет зависеть от того, что он скажет, какие цели преследует его визит.
— Говори, я внимательно тебя слушаю.

Сара знала, что всё происходящее - абсолютно не её дело. Она должна управлять кораблём, искать закоренелого засранца, способного уничтожить этот мир и решать попутно возникающие в команде проблемы. Белая Канарейка не имеет больше никакого отношения к тому, что происходит в родном её когда-то городе. И даже к нему больше не имеет никакого особенного отношения. Семья мертва, а Оливер Куинн, со своей весьма разросшейся командой, вероятно справится со всем. Не даёт покоя только та реальность, в которой он без руки и город превратился в натуральный Ад, потому что младшая Лэнс покинула его вместе с прочими. Но они и тогда вроде бы справились. Не о чем больше переживать. 
К тому же, не осталось никого буквально, кто был бы ей здесь рад. Сестра погибла, как и отец, защищающий новоявленную Сирену с другой Земли, а большинство друзей превратились в союзников. Ты можешь вместе с ними бить плохих мальчиков по задницам и хлестать симпатичных девочек-злодеев, но чай вместе с ними не пьёшь. Горе и война - единственное, что заставляет встречаться теперь близких когда-то людей. Они сами, каждый из них, выбрали себе когда-то дорогу.
И не сказать, что Лэнс это не устраивало. Пусть никакой стабильности в жизни и всегда ею рискуешь, каждодневно, и ежечасно. Их забавы давно выбрались из разряда невинных и никто не предполагал, откровенно говоря, что все из них выберутся живыми из последней схватки. Плевать. Кто - то защищал свой родной город, а кто - то будущее, которое могло настать в самых плохих формах своих. И на территорию друг друга, без особенной на то необходимости, они старались не лезть.
Сара знала про кризис, наставший в Стар-сити, в связи с заключением Оливера, но была уверена, что справятся там и без неё. В конце концов, у него была умнейшая Фелисити, которая обязательно придумает что - нибудь для его вызволения. Были детективы, парни в крутых костюмах и девочки, что могли задать жару. Лэнс видела их всех, приехав в больницу, где умер отец. Опасные вместе и по-отдельности, они не могли просто бросить Оливера, заключённого за решётку. И вряд ли когда-нибудь остановятся в том, чтобы разобраться с ублюдком Диасом, никак не желавшим умирать. Им вряд ли так уж нужна Сара, у которой и без того достаточно дел.
Но одно обстоятельство не давало ей всё-таки покоя, даже после похорон и возвращения на корабль. Да, смерть последнего члена семьи трудно пережить с лёгкостью. Да Сара и не старалась, хоть и держала себя в руках настолько крепко, насколько могла. Её бой, в конце концов, в Стар-сити закончен. Там обязательно справятся со всем и без неё.
Вот только это знакомое до боли лицо. . . Она помнила,как кинулась к Лорел, встретив ту на пороге больницы. По инерции, даже зная прекрасно, что это не та сестра. Не та, с которой она была с детства и совсем не та, которую любила когда-то. Её Лорел мертва и ничто не изменит этого, давно  пора смириться. Да и Сирена, новая дочь её отца, и не старалась походить на своего клона с Земли-1.  Они не похожи, сказала она, совершенно. Глупо наверное и думать было об этом. В конце концов, у Сирены была когда-то своя Сара, умершая в отличии от оригинальной, без права возвращения. Давно пора было вернуться к своим делам, предоставив возможность охоты за Диасом членам команды Зелёной Стрелы.
Но это чувство, возникшее где-то на уровне сердца и разливающееся по всему телу, не давало покоя. Не глушилось алкоголем, не отступало во сне и не исчезало, несмотря на все разумные доводы. Это - не её сестра. Нет никакого смысла лезть в пространство той, что вряд ли хочет с тобой сближаться. Да, те же глаза и тот же точёный аккуратный носик. То же лицо и та же фигура, даже костюм похож. Но это - не её Лорел. Зачем лезть, в конце концов, к постороннему человеку?
И всё же, ночь и дождь, а Сара, в своём сером костюме, без всякой маски на лице, со скоростью света перемещается между домами, следуя за Сиреной. Лорел когда-то сказала ей, что маска больше не нужна. Слишком долго её сестра за ней скрывалась. И это было правильно. Плевать на маску и узнавание, Лэнс не перед кем было отчитываться.
К тому же, она не собиралась ни во что влезать. Не имея никаких намерений вмешиваться в её жизнь, Сара просто хотела понаблюдать за Сиреной, оставшейся в этом городе в гордом одиночестве. У неё много врагов, а единственный, кто о ней заботился, отдал жизнь, чтобы жила она, похожая на его дочь. Никому не станет хуже, если Сара просто убедится в том, что та в порядке. Не потому, что хочет сближения, вовсе нет. А потому что  . . . Да неважно.
Сирена была хороша во всём, но у Сары не ушло много времени для того, чтобы найти её. И остаться незамеченной, наблюдая издали. Не было никакой необходимости прилагать усилия, если ей нужно было остаться тенью, растворившейся в ночи. В Лиге Убийц обучали и куда более опасным вещам.
Вот Лорел склоняется над крышей дома, пристально наблюдая за чем-то, происходящим внизу. Для Сары обзор закрыт домами, а если постараться заглянуть туда, то означает выдать себя. В первую очередь для похожей на сестру. Поэтому, она терпеливо ждёт и не собирается мешать Сирене. Она здесь, в конце концов, исключительно для того, чтобы понаблюдать за той со стороны. И убедиться, что всё в порядке.
Струи стекают  по лицу Сирены и девушка в очередной раз замирает, разглядывая это сходство. Абсолютно похожая на её сестру, без малейших различий буквально. Странно  видеть того, кто давно мёртв, в добром здравии, пусть и понимая, что за этим стоит. Нет-нет, это не её сестра. Просто девушка, обладающая невероятным с ней сходством. И всё же . . .
Сирена странно дёргается, словно оказываясь обнаруженной или поражённой, и прыгает вниз, видимо к тем, за кем наблюдала. Нехорошее чувство пробегается по телу Сары, от сердца и до кончиков пальцев, она осторожно приближается к месту развития событий, стараясь остаться незамеченной.
Вот и ублюдок Диас,  с пистолетом, направленным в лоб Сирены. Вот  и вся банда его уродливых красавцев, с ухмылками наблюдающими за Лорел. Почему же она не кричит?
Впрочем, ответа на этот вопрос нет, Сара вздрагивает, когда девушка, оглушённая ударом, падает на землю без всякого сопротивления. И тут же отползает назад, чтобы по-прежнему остаться в зоне невнимания. 
Официально, не нужно было этого делать. В конце концов, это не война Сары. Можно проследить за передвижением Диаса, а затем сообщить команде Оливера, где тот находится. Это их враг, по-большей части, чем её, несмотря на смерть отца. И враг Оливера Куинна, несправедливо заточённого за решёткой. Можно вообще не ввязываться в эту битву, там не её сестра, там всего лишь девушка, похожая на неё.
Но сердце болезненно сжимается, когда Сара думает о том, чтобы оставить Лорел в беде. Она не сможет так поступить, ни за что на свете. Короткая смс отправляется Фелисити.
Диас. Найди меня. Девочка умная, сообразит о чём речь и без того, чтобы вдаваться в детали. Подкрепление явно не помешает, если хоть кто - то сможет выделить на это время. Но и медлить нельзя. Сирена - кровный враг для Диаса. Вряд ли он будет медлить, как с её пытками, так и с её смертью. Сара потеряла уже сестру и отца. И потерять ещё и ... Лорел, снова, она не хотела.
Часть бандитов уехала в неизвестном направлении, а оставшаяся распределилась по всему периметру. Сара не готовилась к жаркой драке, но та не могла её напугать. И даже лучше, что многие тут остались по одному.
Осторожно, не создавая лишнего шума, она оказывается там же, откуда оттащили недавно Лорел. Два охранника с автоматами, спиной к ней. Не очень разумная позиция для тех, кто охраняет весьма ценные вещи, но их явно не за умение мыслить Рикардо нанял. Несколько крепких ударов посохом и одна сломанная шея. Охранники не издаются никакого громкого звука. Минимум затрат при максимуме результата. Оба автомата разряжаются и  швыряются в кучу мусора неподалёку. Игрушки не формата Сары Лэнс, даже при её умении ими пользоваться. Для подобных операций требуется нечто большее, чем создающее ужасающий шум.
Осторожно пробираясь вглубь склада, девушка осторожно прислушивается к каждому шороху. Да, она справится с большинством из местных выродков, пусть и отобранных из лучших Диасом. Но количество  их, да ещё наличие оружия, явно не в её пользу. В данном случае лучше действовать тихо, несмотря на любовь к эффектам.
Сара замирает, когда двое, неторопливо обсуждая что - то, проходят мимо угла, за которым она замерла. Немного шума и сюда явятся все, кого нанял Рикардо, что вряд ли поможет Лорел, которую необходимо найти. Если их будет двое, да ещё Фелисити отследит её телефон, и обратится к другим, тогда появятся шансы. Но кидаться с ножиком на танк Лэнс не считала такой уж удачной идеей. Главное - найти сестру и дождаться остальных.
Лэнс младшая и сама перестаёт замечать, когда в моменты опасности Лорел из "похожей", трансформируется в сестру. Она не думает о ней как о девушке, попавшей в беду. Не думает о ней как о той, что похожа на ту, которую она когда-то любила. Она думает про неё, как про часть своей крови. Про сестру, которую потеряла уже однажды.
Звук на телефоне отключается полностью и Сара осторожно проскальзывает из-за угла в угол, стараясь не создавать лишнего шума, и не особо попадаться в поле зрения камер. Она знает про так называемые "слепые зоны" и вовсю их использует. Их учили, в конце концов, оставаться тенями даже в полной темноте, где нет света.
Чтобы догадаться, где находится Лорел, не приходится прикладывать множество усилий. Во-первых, она слышала из тихих разговоров бандитов про "контейнер" и "ту курицу", а во-вторых, это была  просто классика жанра. Диас любил во всём потворствовать авторитетам из былых времён.
Найти предполагаемое место заточения Лорел не представляется сложностью. Куда больше затруднений вызывают четыре охранника, замершие возе входа и по виду, куда более подготовленные, нежели недотёпы, уложенные снаружи. Сара умела нутром чувствовать соперников.
Посох крутится в её руке бесшумно. У неё нет никакого выбора, как поступить, совсем скоро  сюда может явиться сам хозяин праздника вместе со всей свитой и вызволение Лорел станет совсем затруднительным. Значит, надо постараться. Значит, надо определить в себе цель.
Сара закрывает глаза, привалившись к стене и вспомнив могилу сестры. Вспоминает отца, умершего на больничной койке и представляет новую Лорел, истерзанную, с тонкой струйкой крови, вытекающей изо рта. Ей уже нельзя помочь, а Лэнс младшая остается одна. Теперь уже окончательно. Никаких сестёр с других Земель. Нет отца. Нет Лорел. В этом мире не остаётся больше никого. 
Не зря говорят, что у смерти своя цена. Она никому не даётся бесплатно. И если однажды ты умер, сражённый стрелой и мечом, то тебе придётся принести в жертву часть своей души. Яма Лазаря взывает к тем, кто из неё вернулся.
Сара держится в обычное время, делает вид, что всё хорошо. Её трудно застать в плохом настроении и не убивает, когда есть выбор не делать этого. Не пристрелила же она профессора, когда сучка Восток вела его для "воссоединения", выбрала другой вариант, несколько сложнее. Это срабатывает не всегда, даже если очень хочется.
Но когда нервы напряжены до предела и срабатывает инстинкт опасности, остаётся лишь одно: жажда крови. Ничего общего с теми сказочками, что рассказывают вампиры в мыльных сериалах. Нечто другое. Но совсем не менее опасное. Ты не видишь больше пред собой людей, в которых втыкаешь ножи и которым ломаешь шеи. Ты видишь тех, кто может удовлетворить твою жажду. Чувство, растекающееся огнём по венам. Ненависть, остановить которую просто-напросто невозможно.
Открыв глаза, девушка делает три глубоких вздоха. Десять, те самые, что для успокоения, просто - напросто не нужны в сложившейся ситуации. Она не жаждет заключить перемирие с этими тварями.
Вряд ли они успевают осознать момент, когда на них налетает серая тень, нанося удары всем вместе и каждому по-отдельности. Работает посохом, достаточно длинным и удобным для того, чтобы не подпускать никого к себе близко, но допустив одну ошибку, тут же вонзает кинжал. Нет особенной разницы, чем пользоваться, она отнюдь не привередлива в этом. И всё же, умеет сражаться и убивать. Конечно, она помнила цель, ради которой набросилась на охранников Лорел, но в пылу об этом забыла. Да, на задворках сознания она понимала, что защищает человека, которого не хотела бы потерять. Но стоило отпустить инстинкты, перестать их подавлять, как осталось одно: жажда крови. Ей не нравился процесс того, чтобы быть спасителем. Ей нравилось быть тем, кто дарит смерть.
Когда все охранники повержены, а сердце стучит, словно сумасшедшее, Сара вытаскивает свой кинжал из шеи одного из них, обтирая об его одежду, ещё пригодится. И тут же, резким движением перетаскивает огромный железный засов, закрывающий контейнер. Она знает, что враги повержены, разум во всю кричит ей об этом. Но все инстинкты убеждают в обратном: здесь сотни тех, кто готов причинить ей вред, одни неприятели. Она должна убивать.
Замирает Сара, лишь когда обведя полу-безумным взглядом замечает Лорел. Адреналин по-прежнему выбрасывается в организм сверх нормы. Но лицо сестры, по-крайней мере, сдерживающий фактор. Она пришла сюда не для того, чтобы устраивать бойню. Она здесь для того, чтобы помочь единственному человеку, что у неё ещё остался.
Сирена пришла уже в себя, может и не на все сто процентов. Сара смотрит на ту и с трудом удерживается от желания обнять девушку, столь похожую на её сестру. Неизвестно, как та отнесётся к подобным проявлениям нежности. И совершенно не обязательно это уместно в сложившейся ситуации.
- Ты в порядке? Вопрос, не несущий собой ничего особенного. Сара не нарушает границ своевольной Сирены, даже её Лорел не слишком сильно подобное одобряла. Выглядит та вроде бы ничего, если игнорировать чуть слипшиеся от волосы крови на голове. Но смертельной рана не кажется, а девушка перед ней совсем не похожа на ту,  что готова падать в обморок из-за малейшей царапины.  Ещё и не с таким сталкивалась, судя по всему.
- Если да, то предлагаю убираться отсюда как можно скорее, у нас вряд ли так уж много времени. Сара не протягивает Лорел руку, предоставляя той возможность справиться самой. Да,  ей хочется помочь, поддержать эту девушку за талию, убедившись в том, что с ней не сделали ничего хуже удара, что она может идти. Точно так она и сделала бы, будь тут её Лорел. И даже этой она с огромным удовольствием оказала бы помощь.
Но неизвестно, не отрубит ли ей Сирена за эту инициативу руки. Она не выглядела одной из тех, кто любит принимать чужую помощь, когда они встретились в больнице. И вряд ли для Сары в её сердце найдется когда-то место сестры.
А значит, не нужно переигрывать в заботу и волнение. Задача минимум - выбраться отсюда и дожить до того момента, как явится кто - нибудь из команды Оливера или к примеру, федералы. Диас составлял интерес всех и тут они пожалуй, были едины. Впрочем, двое лучше, чем одна, даже если из Лиги Убийц.
- Почему ты не использовала свой крик? Думаю, он сейчас пригодился бы. По-крайней мере, ей так показалось. Всё произошло на её глазах довольно быстро, буквально в доли секунд, но в обычное время Диаса и его людей отшвырнуло бы от Сирены на добрые пол километра. В этот же раз она оказалась снова в клетке. Неприятная тенденция и вся складывается там, где Диас.
И правда. Сара слышит тяжёлые шаги, направляющиеся в их направлении, и не сомневается в том, что освобождение Лорел не осталось незамеченным. Правильно. Камеры, охрана, все дела. Никто не говорил, что будет просто, а значит, остаётся лишь одно - сражаться. Так, чтобы убитых было больше, чем просто раненых и они не вошли в их число.
- Держи! Сара не слишком любит делится своим оружием, предпочитая держать его при себе. Но у Сирены забрали всё, пока она находилась в отключке, а махать голыми руками не лучшая идея даже для профессионалов вроде неё. Металлический посох оказывается у Лорел, а Лэнс младшая сжимает в обеих руках по кинжалу. Они больше сёстры сейчас, чем когда-либо. Игра началась.

Никогда даже и представить себе не могла, что день, когда я верну свою мать из мира неживых, станет самым ужасным днем в моей жизни.
Весь мой мир рухнул после нашего первого с ней разговора. Созданный мной образ матери разбился вдребезги. Мне стоило прислушаться к голосу здравого смысла, но я действительно была слепа. И, очевидно, глупа. Видимо, на роду мне написано постоянно разочаровываться в родителях. Кажется, что только Эд Кларк искренне любил меня и заботился, хотя я никогда не платила ему взаимностью. Мой отец же сделал из меня урода. Из-за него я потеряла детство и нормальную юность. Я никогда не нужна была Даниэлу Стингеру. Он заботился только о своей жене. Именно он сделал меня изгоем среди ровесников. А после позорно сбежал, отдав совершенно чужому для меня человеку, так толком и не объяснив ничего, скрыв подробности получения мной травмы и своего участия в этом. Врачи лишь разводили руками, пока я безразлично разглядывала даже самые отвратительные плакаты, которые обильно украшают кабинеты различных специалистов, которым меня без устали показывали. Из-за него я разучилась чувствовать. Меня изучали. Надо мной ставили опыты. У меня никогда не было друзей. Настоящих друзей, а не тех прилипал, которым нужны были только мои знания. Даже мои воспоминания тех лет воспринимаются в сером цвете. Я была самым настоящим роботом. Но все же приспособилась, научилась читать людей по мимике и жестам, тщательно изучала их реакцию на те или иные действия, чтобы хоть как-то соответствовать, пусть неизменно проваливалась и выделяясь.
Но в итоге именно эта моя особенность вновь вдохнула в меня жизнь.

К сожалению, я оказалась лишь орудием в руках правительства США. Они ждали подходящего момента, следили за мной и даже подослали своего шпиона для этих целей. Когда я буду морально к этому готова. Даже морально мотивировали меня, дразнили обещаниями рассказать про смерть Эда Кларка, которая была представлена, как самоубийство. Вот только я знала, что он никогда не поступил бы так со мной, если бы у него был выбор. Я добровольно стала их послушной куклой. Правда открылась лишь многим позже. Сам процесс сшивания был создан ради меня. Вернее, ради одной единственной цели. Вернуть мою мать обратно. Стингеру было плевать, какими именно поступками он добьется своей цели. Но не все разделяли его взгляды. Поэтому ему и потребовалось столько времени на осуществление своих планов исподтишка, воздействуя на ресурсы АНБ и других правительственных агентств. Про него можно говорить долго, но его гениальность нельзя списывать со счетов.

Долгое время мое взаимодействие с миром основывалось исключительно на логике и рассуждениях. Я была словно слепая глухонемая, не имеющая ни малейшего представления о том, что происходит вокруг меня. А потом мне резко вернули все чувства. Понадобилось время, чтобы адаптироваться к новому миру. Научиться жить по новым правилам. Но все же, большая часть эмоций все еще была мне чужеродна. Неизвестна. Я никогда не умела любить, а все мои... 'романы' основывались исключительно на сексуальном влечении и силе привычки. И я не видела в этом проблемы до определенного момента. Лиам стал лишь очередной из моих ошибок, в которых виноват мой отец. Он меня сломал, это бесспорно.

В определенный момент времени я искренне считала Стингера разве что не дьяволом во плоти, не имея ни малейшего представления о том, что опасаться мне следует совершенно другого человека. Настоящего кукловода. Именно моя мать заставила разбить сердце единственному человеку, который всегда был рядом и видел во мне только хорошее. Именно её слова убедили меня в том, что я поступаю правильно. До сих пор не знаю, как мне удалось смотреть ему в глаза и откровенно врать. Даже так, что он мне поверил. Кэмерон всегда видел меня насквозь, иногда даже складывалось впечатление, что он читает мои мысли. Но он так и не распознал моей лжи. И что самое страшное, может быть он готов был поверить мне.
Но только не в тот день. То сшивание было рискованным, мы не должны были доверять Стингеру, но тем не менее, моя святая вера и любовь Гудкина ко мне сыграли свою роль. Он не смог не отказать. А я настояла. Образ мамы манил меня, не отпускал ни на миг. Меня обманывали с самого начала, культивировали образ идеальной женщины. И все ради одной единственной цели. Вернуть ее живой. На меня же им было наплевать. Я могла остаться овощем в ходе "операции". А им было бы плевать на это.

В погоне за иллюзорной семьей я потеряла семью настоящую.
Теперь я вынуждена играть роль "потерявшей" память. И у меня нет права на ошибку, потому что я знаю, что за мной следят. Стоит мне оступиться, по одному будут убиты мои друзья. Нет. Моя семья. И этого я не могу допустить. Поэтому я делаю вид, что они чужие для меня люди, хотя каждый день прихожу в лабораторию и играю свою роль. Камилла улыбается мне, спрашивая какие-то общие вопросы и удовлетворяется, получая общие ответы. Если бы не Аманда, она давно бы сломалась. Лайнус, милый славный Лайнус, который не умеет хранить секреты. Мэгги, которая когда-то казалась вселенским злом. Фишер, который с самого первого дня взял на себя миссию отца для всех недоагентов. Теперь они чужие для меня люди. Ее послание было однозначным. Они умрут, если я облажаюсь.

Она никогда этого не дождется.

Но сложнее всего с Кэмероном. Я должна его избегать, чтобы сохранить ему жизнь. Но из головы не идут слова моей матери. Она обещает ему медленную и мучительную смерть, если я хотя бы намекну ему, что все помню. Я должна быть убедительна. Все вокруг должны поверить, что я его не знаю. Вернее, не помню. Вот только никто не говорил, как сильно болит разбитое сердце. Они обещают мне помочь, и в очередной раз врут.

Но стоит ли игра риска.

Ради него? Стоит.

Мне приходится приложить максимум усилий, чтобы продолжать играть свою роль. Смотреть на него и не иметь возможности обнять и поцеловать, забрать всю его боль себе. Я открыто врала ему в глаза. И буду врать. Но я не могу так больше продолжать. Он избегает меня последнее время, и я прекрасно понимаю, почему. Наверное, в обратной ситуации я поступила бы точно также, но ноги сам привел меня к его квартире — месту, с которым связано слишком многое. Перед глазами проносятся воспоминания, а глаза начинает жечь огнем. Мне нужен доктор Гудкин. Делаю глубокий вдох и стараюсь придать лицу нейтральное выражение. Я поднимаю руку, чтобы постучать в его дверь.
Прости, что беспокою в такое время, но у меня есть пицца, — слегка приподнимаю коробку с пиццей в руке, смеясь и прикладывая все усилия, чтобы не выдать своих чувств, — и новый сиквел Кинг-Конга — кручу в воздухе коробочкой с диском, мягко улыбаясь. Я ненавижу себя, за то, что с ним делаю, но слишком сильно соскучилась по нему. Я пойму, если он закроет дверь перед моим лицом. Хотя бы один вечер рядом с ним.
Как друзья.

— Рахло, я клянусь, если ты сейчас не... — закончить фразу и призвать на голову будущего выпускника [где то золотое время, когда Андрей был миленьким первокурсником, который смотрел на волшебство вокруг широко открытыми голубыми глазами] все небесные кары я не успеваю — громкий рев Ртутного на какое-то мгновение даже немного оглушает меня. Все драконы в последнее время были очень нервными, чутко реагируя на изменения магического поля, так что тренировки зачастую сопровождались опасностью быть сожженными дотла даже условно "своими" воротами — не спасла бы даже лучшая упырья желчь, но особого выбора у нас не было. Матч с джиннами неуклонно приближался, а команды не было от слова совсем.

Были игроки. Игроки хорошие, даже отличные, но не сыгранные. Не переживала я только исключительно за нападение — втроем мы с Маланьей и Глебом понимали друг друга с полуслова, оказываясь в том конце поля, где были нужны, мы всегда показывали отличные результаты. Но нам предстоит игра против сборной джиннов, у которых вечность на тренировки. Нам нужны только лучшие. Также, я очень рассчитывала на Гурия и О-Фею-Ли-Ю из команды неведимок, которая в полном составе должна была прибыть на Буян, как только Магщество утрясет с Магфордом все необходимые бюрократические формальности. Чтобы они не сильно затягивали с принятием решения академик Сарданапал решительно вылетел на Лысую гору в сопровождении доцента Горгоновой для большей решительности. Так что по большому счету школа оказалась исключительно под присмотром завуча и Великой Зуби, которая была слишком рассеяна и влюблена, чтобы действительно следить за порядком. Ученикам сейчас не позавидуешь, когда Поклеп Поклепыч проявляет излишнее рвение, наказывая всех направо и налево. Как хорошо, что к нам это не относилось. Зато на нас теперь также висела ответственность за подрастающее поколение.

Где-то с неделю назад Соловей в компании Тарараха отправились куда-то вглубь нашей необъятной родины, наотрез отказываясь отвечать на какие-то либо вопросы и лишь загадочно хмыкали в кулак. Мы с Ягуном и Ванькой по старой привычке поломали было головы над очередной загадкой, но быстро махнули на это рукой — у нас и без того хватало забот. Никакого вреда эта вылазка не принесет, уже хорошо. Валялкин практически переехал в берлогу к питекантропу, без устали ухаживая за бесконечными питомцами и другим магическим зверьем, которое из-за разрывов в реальности дружно посходило с ума. Баб-Ягун разрывался между магпунктом, где помогал своей бабусе и Локтовой, и драконбольным полем, где он помогал мне. В отсутствие Соловья почетное право отбирать и тренировать потенциальных членов сборной магов, а в перспективе и Тибидохса, выпала мне. А это значило, что я практически переехала жить на драконбольное поле, проводя тут зачастую по десять часов кряду. К несчастью, слухами земля полнится, поэтому помимо учеников Тибидохса, которых еще можно было выгнать на пары или же призвать к порядку стараниями того же Поклепа, трибуны занимали магпортеры разной масти. К счастью, никто не запрещал их сглаживать или проклинать. Да и присутствие Бейбарсова и драконов [тут еще неизвестно, чье больше] сдерживало особо рьяных, которые порывались взять у меня интервью, например. Словно в подтверждение моих мыслей перед моим взором по широкой красивой дуге пролетел так некстати сунувшийся на поле фотограф, который хотел видимо сорвать куш, а в итоге попался под горячую руку, вернее хвост, к стремительному и нервному Искристому, которого раздражали вспышки.

— К дождю, — прокомментировал происходящее Ягун, поудобнее перехватывая трубу пылесоса и резко взмывая вверх в погоне за мелькнувшим чуть выше и левее желтым боком одурительного мяча. Проследив действия друга, невольно поморщилась и чуть прикусила губу, поймав себя на мысли, что непроизвольно делаю характерные движения кистью. Вот сейчас бы ему сделать бочку, уходя от столкновения с противником, а после сбить мяч вихревым потом в сторону купола, чтобы спружинив от него, он угодил прямо в руки Маше Феклищевой, которая так удачно оказалась на его возможной траектории. На данный момент я раздумывала, стоит ли включать Ягуна в основной состав или оставить его на скамейке запасных. Игра в любом случае предстоит достаточно жесткая, у него будет шанс проявить себя. Сделав мысленную пометку, обращаю внимание на другой конец поля, где царил Ртутный, кинжальными плевками пытаясь подкоптить малышей купидонов в желто-черных подтяжках, что придавало им сходство с пчелами-переростками. Собственно, на этом моменте меня и прервали — кто именно запустил почтальонов на поле и вырядил их таким образом, я догадалась сразу же, стоило мне увидеть выражение лица Рахло и [каюсь] подзеркалить его. До уровня Ягуна мне было далеко и пробить ментальный блок Бейбарсова все еще не удавалось, но дед говорит, что я делаю успехи. Когда не ругает меня за безалаберность, разумеется.

От воплощения так и не высказанных угроз, Андрея Рахло — талантливого, но немного безалаберного мага и подающего надежды защитника, спасла Грааль Гардарика, которая в этот момент полыхнула семью радугами, в этот раз практически полных десять секунд, напоследок оставив алое зарево, которое постепенно бледнело. Для справки, у выпускника Тибидохса — это обычно порядка шести секунд, а у мага уровня академика — не менее двенадцати. Гость к нам пожаловал не самый обычный. Нахмурившись и убрав с лица лезущие в глаза из-за завихрений воздуха от драконьих крыльев волосы, перехватываю необычайно сосредоточенный взгляд Ягуна, который как раз приземлился на песок.

— Ягун, остаешься здесь, проконтролируешь драконов и... их, — так и не найдя подходящего эпитета, широким взмахом окидываю все поле, после щелчком пальцев подзывая контрабас и смычок, произношу тоном не терпящим возражения, проверяя натяжение струн и полировку. С этими тренировками я уже не помню, когда последний раз летала — впрочем, они и нужны были не мне, нескромно будет замечено. Мы оба знаем, что подлететь незаметно шансы есть только у меня — после очередного усовершенствования, мотор пылесоса внучка богини ревел так, что впервые услышавшие его жар-птицы от ужаса потускнели ровно в половину. Кто-то из особо острых на язык третьекурсников авторитетно заявлял, что бедные птички просто-напросто поседели, доводя чуткого к таким вещам Ваньку.

— Если что, я Глеба позову, — поспешила добавить, прежде чем Ягун успел открыть рот и возразить. Бейбарсов, также как и я не нуждающийся в постоянных тренировках, в данный момент помогал Поклепу в наложении защитных завес и очистке подвалов от расплодившейся нежити, укрепляя заодно общее защитное поле. Но я знала, что если мне будет угрожать опасность — он в следующее мгновение окажется рядом. Убедившись, что контрабас полностью готов и едва ли не подрагивает от нетерпения, поудобнее перехватываю смычок и запрыгиваю на летательный инструмент, в то же мгновение срываясь с места. От пьянящего ощущения полета на губах сразу же появляется широкая улыбка и хочется даже петь, но я благоразумно держу себя в руках, направляясь в сторону появления предполагаемого гостя.

И буквально через две минуты полета замечаю одинокую фигуру, ведущую под уздцы коня, неторопливо бредущую в сторону подъемного моста, где нес свой пост циклоп Пельменник. Что-то в мужчине кажется мне знакомым, поэтому не теряя времени, чуть ускоряюсь и обгоняю, чтобы мягко приземлиться прямо перед мордой коня, который отнесся к моему появлению с вежливым индифферентным интересом статуи, то есть, даже ухом не повел. Подхватывая контрабас под днище, а после ухватив за гриф, перевожу взгляд на нашего гостя и невольно замираю на месте, в удивлении приподнимая брови и едва ли не спотыкаясь.

— Кощей? — в отличие от своего почти тезки, этот был намного приятнее в общении, но в целом, его появление не может означать ничего хорошего, учитывая все, что происходит в мире. Но тем не менее, приветливо улыбаюсь, зачем-то махнув ему рукой с зажатым в ней смычком. — Какими судьбами? — стараюсь говорить легко и непринужденно, но напряжение и опаску в моем голосе едва ли можно не услышать.