говорит и показывает не придуман ещё мой мир /// нет звезды ещё в небе и |
| » Мелькор / Моргот Бауглир / Чёрный Враг Мира / Ступающий-во-Тьме |
... ИМЯ. МЕЛЬКОР. Я. ЭТО — МОЁ Я-ЕСТЬ. БЫТИЕ. ЖИЗНЬ. ЯСНОЕ ПЛАМЯ. ПОЛЁТ. РАДОСТЬ. ЭТО — Я. ОСТАВЬ ЕГО. ТЫ ____<...> Вала похож на божество настолько, насколько вообще можно быть богом в американской глубинке. На улицах условного Коппер-Сити пыльно, душно и кажется вот-вот пойдёт гроза. Или озоновым духом парит от нежданного знакомца? Сохмет скалится — уголком губ, едва показывая острые зубы. Львице не по нутру такие встречи — так можно встретить Среду, так можно наткнуться на неприятности, так почти точно узнаешь “своих”. “Свои” любят трепаться, любят делиться, вечно спрашивают, в душу грязными пальцами лезут. “Свои” забывают, что Сохмет и Бастет — кошки. Люди-кошки не нуждаются в обществе, паче таком. Говнюк улыбается — он как масляное чёрное пятно на ржавом пейзаже мёртвого городка, как нефтяная клякса в чистом заливе — органично невыносим. Коппер-Сити похож на свалку. Чего греха таить, Коппер-Сити и есть свалка — не слишком большая, не слишком организованная, заброшенная человеческая свалка с населением в 187 мёртвых человечьих душ. Сохмет ловит себя на мысли: она не помнит как их сюда занесло. Лучезарно ухмыляющаяся, решительно незнакомая мужская рожа в обрамлении тёмных локонов сбивает с толку. – Идём, сестра, — цедит львица, тщетно прилагая все усилия к тому, чтобы свести на нет нежелательное [... | знакомство | встречу | столкновение | злой рок | ...]. – Он похож на бога, — отзывается Бастет. Бастет — домашняя, цветущая Бастет, Бастет танцующая и светлая, Бастет радостная, солнечная зело напоминает Вала эльфийку Лютиен. Даром что Тинувиэль не обладала таким изумительным оттенком шоколада в коже. Или он попросту не замечал?.. – Скорее на ангела, — безошибочно поправляет Сахмис и даже не осознаёт, сколь точна оказалась в вольной догадке. Она смотрит хмуро и тянется за сигаретами — в прозрачных болотных глаза львицы колючее недоверие, непонимание, чересчур очевидное нежелание даже на полшага сокращать дистанцию. Краешек отсыревшей сигареты доверительно вспыхивает красным огоньком. Сахмис вздрагивает, Бастет переводит на сестру по-странному укоряющий, но порядком растерянный взгляд. Они уговорились не пользоваться даже простейшим стихийным даром, уговорились ли? Святые духи, да вечность прошла с тех пор, когда волею Сохмет не то что огненные шторма по пустыне хороводами бродили — когда она костёр из вчерашней прессы разводила не от зажигалки! Говнюк неизменно улыбается. Сохмет скалит острые зубы. – На падшего ангела. ____<...> |
| » Сохмет / Сахмис Львиноголовая / Палящее Солнце / Исполненная-во-Гневе |
... И СНИЗОШЛА МОГУЩЕСТВЕННАЯ В ПЛАМЕНЕЮЩИХ ОКОВАХ КРАСНОЙ ПУСТЫНИ И НЕСЛА ОНА С СОБОЙ КРОВАВЫЙ ИЛ И МНОГИЕ СМЕРТИ. СТРАШЕН ЗНОЙ ГНЕВА, ЛИК РА К ЗАКАТУ И МАТЬ-ЛЬВИЦА ПЬЁТ КРОВЬ ЛЮДСКИХ СЫНОВ С КАЛЁНЫХ ПЕСКОВ. ____<...> Бастет — дружелюбная. Как-то так повелось, что Бастет — гостеприимная, очаровательная, непостоянная и оттого вечно юная. Бастет не имеет, кажется, ничего против новоявленного знакомца. Сохмет Мелькор не нравится — Сохмет смотрит колюче, точно примеривается. Того и гляди — обрастёт золотистой-песчаной шкурой, забугрятся под львиной шерстью стальные валуны мышц, заходит веретеном могучий хребет — распластается в едином прыжке да снесёт головушку под самые плечи. Сохмет Мелькор не нравится — он нарочито правильный и очевидно грешный. Всё-то про него сразу видно — не божок, а открытая книга: там творил, там не творил, здесь чревоугодничал, тут прелюбодействовал, там склонял-принуждал, теперь раскаялся. Львицу чуйка не подводит, львице бы ту книгу дальше смазливого титульного листа глянуть — да кто ж позволит? Сохмет Мелькор не нравится. Сохмет так прямо и говорит, — Поди прочь — не знала тебя, знать не знаю и знать не хочу. Дурниной веет — поди за многие века авось ослабела, да не нюхом. Вала скалится в ответ и тёмноводным ручьём распластывается по покосившемуся пианино, подпёршему картонную стену мотеля. Пианино здесь скорее артефакт, архаизм и странная дань памяти давно ушедшим жильцам — не тем ли, кто на люстре повесился? Мелькор улыбается, казалось бы, уголками губ, а сладко так, что зубы сводит да кровь в жилах стынет. – Не нравлюсь, да? — так и спрашивает. Щурится и Сохмет впервые угадывает в потемневших глазах опасное, искристое, очевидно то самое из-за которого Вала не в Арде легионы стращает, а в жалком земном мотеле ей глазки строит, — А не уйду. Хочу здесь быть и буду. Захочу быть за версту и буду. Что захочу — своим нареку. Кого захочу. Обрывается. Сахмис злится — за сестру боится, за себя гневается. За жизнь пропащую, за вечность жалкую — за то, что творить ей лишь хаос сеять, разруху вносить. Опаляет львицыно нутро первородное пламя — солнце знойное, алое дыхание древних песков. – Нар-р-рываеш-ш-шьс.., — только заводит, только пробивается клочковатый золотисто-песчаный пух на шее, ключицах, морда львиная только сквозь оскаленные черты наваждением пробегает — Мелькор близко. От него парит солёным и сладким, вином и кровью — ой, зазря, ой не к добру — Вала в глаза смеётся. – Сакхет! — восклицает Бастет, обвивает сестру что змея ивовую ветвь, что утренний ветер под взмокшие космы дыханием пробирается — львиное искажённое ухо в копне растрёпанных волос вздрагивает, настораживается. Мелькор близко — от него пахнет вином, песком, кровью — старой древней силой, могуществом — оно у них двоих явно общее, местью-гневом крашеное. Бастет ближе — она пахнет очагом, танцем, ладаном, смятой постелью, настежь распахнутым окном, полноводным Нилом. B Λ Λ S Σ T. И Сохмет выдыхает. ____<...> |
| » Бастет / Бааст Убастет / Алое Око Ра / Танцующая-в-Пламени |
... СУЩЕСТВО ТАНЦЕВАЛО, И В ТАНЦЕ ОГНЯ ВАЯТЕЛЬ УЗНАВАЛ ТЕ ЗНАКИ, ЧТО ЧЕРТИЛ МЕЛЬКОР. ОСНОВОЙ ТАНЦА БЫЛ ЗНАК ПЛАМЕНИ ЗЕМЛИ — ЛЛАХ, — И ОН ПОДУМАЛ ТОГДА, ЧТО ТАНЦУЮЩАЯ-В-ОГНЕ ТАК И ДОЛЖНА ЗВАТЬСЯ — ЛЛАХ. ____<...> – Слово за слово! — ревностно напоминает Бастет и вьюжным ветром, весенней капелью проносится мимо тесной кухоньки. На часах — что-то около без пяти пять утра, солнце слепит нещадно — светило ещё не поднялось, но Сохмет ленивой кошкой зевает на свет, разминает шкуру и по-волчьи зло буравит взглядом знакомца с мелодичным именем Мелькор. Мелькор — ударение только на первый слог и чтоб нараспев, как по нотам, иначе обладатель крысится, обижается и Сахмис становится не по себе. Впрочем, она знает второе имя Вала, куда менее благозвучное, куда более зычное — как проклятье на языке, как драконово пламя в горле — Моргот. Моргот Бауглир — Душитель, Чёрный Враг, Тёмный Лорд — впрямь падший ангел. Слово за слово, да, они так условились. Мелькор (он настаивает) рассказывает истории о своём мире — Арде, а кошки рассказывают о Египте, о старых песках, о фараонах, о красном солнце и ласковых руках Ра, того что Первый-среди-Равных, того что небесный и пах прибрежным тамариском — у него кожа смуглая и чуть влажная, ладони узкие, масляные. Ра — имя на языке. С самого начала так повелось, что Мелькор за старшего — Сохмет недовольно рыкает, щерится. Чужой-пришлый, но в нём это ощущается — сильный, не в меру, не по плечу ни одной из них, ни обеим сразу — и потому терпят, свыкаются. А надо бы бежать прочь — страшно же, он древний, он Творец, пусть не их дома-времени, пусть бунтарь, но Творец — а они... кто они львица уже не думает. Мелькор рассказывает о своём — про Ауле-Ваятеля, про первую жизнь из угольев и пламени, жизнь-не-от-Единого, жизнь на танцующем пепелище. Говорит, — "Ллах!" — и вспыхивает перед глазами жёлто-красное, костровое, неуёмное. У Мелькора глаза странные — не то под настроение, не то под светом меняются — вот смеётся ж сейчас, пока война-львица зачарованными очами да [... | алым цветком | красным костром | диким звериным пламенем | врагом страшным | ...] упивается. – Пошёл ты, — скалится Сахмис и рвёт морок, что паутину — тот липкий, к пальцам пристаёт, когти ватой прячет — а Мелькор знай ухмыляется. Потом не то петь начинает, не то просто речь благим мёдом в уши — и встают перед глазами не наваждения — образы, звенящие мысли, душные кузницы. Руки Ауле — смуглые, большие и влажные. Угли-чешуя, танец пламени, крылья — языки красные. И впрямь пляшет. – Я знаю одну... Танцующую-в-Пламени, — дышит Сохмет медленно, через вечность на три выдоха. Перед глазами — не то дивная саламандра в мелькоровых пальцах, не то сестры осиная талия, руки тонкие, плечи лёгкие. – Я знаю. ____<...> что же будет с тобой, если я п о п р о ш у? |
[NIC]SΛKHMΣT[/NIC]
[SGN]i — B Λ T T L E. my roar meant slaughter. what did you expect from the goddess with the animal head?[/SGN]
