[STA]kill 'em with kindness[/STA][AVA]http://49.media.tumblr.com/bef70cc2788da8b1af0d180dc59a0a19/tumblr_mq4ijfuuJm1r3xxruo1_250.gif[/AVA][NIC]MELANI[/NIC][SGN]hush, little baby, don't say a word

they are gonna make you a  v i g i l a n t e  bird[/SGN]
let me be kind as sugar water to parched throat, gentle as apology kisses bruised bent knees,
tender as fireflies where the moon leaves untouched–
LET ME BE GOOD TO YOU

В землях Азегеды — холодно. Здесь пробирает до костей от ледяного ветра, а редкое солнце, отражаясь от белого снега, слепит глаза. Здесь умерло сколько, что снег впору считать белым траурным одеянием земли, будто природа способна испытывать вину за свою безжалостность, но Азгеда выбирают белый цветом войны и смелости. Они заслужили это право. Они выжили в этих богом забытых местах. Они не испугались самого страшного врага. Белая боевая раскраска и алая ритуальная кровь, монохромный мир Азгеды состоит из этих двух цветов — холод убивающей их земли и жар пролитой ради выживания крови. В том числе — своей собственной. Вокруг погребальных костров здесь собираются целые поселения, надеясь урвать немного тепла уносящейся в небо чужой души. Здесь не бывает могил — долбить их в промерзшей земле неблагодарное занятие, а костер согревает еще живых. Циничный взгляд выживших давно превратился здесь в жестокость монстров. Здесь выживали сильнейшие, а сила для Азгеды всегда была синонимом насилия. Даже знаки принадлежности к их клану — ритуальные шрамы. Их инициация — это боль и кровь. В их землях и нет ничего, кроме этого.

Мелани обнаруживает следы раненого оленя во время дневной охоты, когда утренний холод уступает полуденному солнцу свои права. Кровь темнеет на последней белизне, земля и снег справа вдавлены глубже — олень подволакивал заднюю ногу. Собаки возбужденно вертятся вокруг, принюхиваясь к следам и поводя носами по воздуху — они чувствуют ослабевшую жертву и хотят начать охоту. Мелани это не нравится, и она прикрикивает на питомцев, одергивая их энтузиазм. Керйон, крупный пес с черным пятном на боку, резко выделяющимся на фоне белой шерсти, призывно ворчит, отбегая в сторону чащи. Он совсем молодой и нетерпеливый, Мелани боится за него с тех пор, как рядом появились чужаки. Она никогда не видела Небесных людей, но зима учит осторожности. Мелани знает, что они не угроза. Для Азгеды никто не угроза, кроме вечных снегов на севере и долгих зим, но охотница Мелани прекрасно знает, что загнанные в ловушку звери непредсказуемы, и держит собак подальше.

Дичь в ловушке — вот кем стали Скайкру, оказавшись в этих землях.

И теперь Мелани видит кровь оленя, которой не должно здесь быть. На этой территории сегодня охотится только она — Азгеда вынуждены внимательно следить за тем, кто и сколько дичи убивает, чтобы поддерживать местные популяции на достаточном уровне. Кто бы ни рискнул нарушить их границы и законы либо чертов глупец, либо очень уверен в своих силах, и, в любом из двух возможных вариантов, не жилец. С появлением на их территории чужаков, Азгеда находятся в каком-то возбужденном военном положении. Это не те Небесные люди, которые своим появлением переполошили землян несколько месяцев назад, это отбившиеся от стада овцы, угодившие прямо в логово к волкам.

Мелани смотрит на редкие следы крови оленя и понимает, что скоро ее будет куда больше. Небесные люди вернули Азгеде готовность к войне, о которой им пришлось забыть после вступления в Коалицию. Кровь Костьи еще не успела остыть на их руках, а ледяные демоны уже заскучали в мирных снегах. Когда вспышка света и дикий грохот, напоминавший стон древних богов, оповестили их о появлении Небесных людей, Мелани поняла, что это — объявление войны. Азгеда не могут нападать на другие кланы, но никто не запрещал им защищать свои территории. Они бы рады взять Небесных людей в рабство, заставить работать для Азгеды, чтобы это их руки покрывались ожогами от долгого труда на холоде, но у них едва ли хватает еды, чтобы прокормить себя, они просто не могут позволить себе лишние рты. Мелани совершенно не понимает, зачем за это убивать. Но ее научили, что это — правильно. Она не смеет перечить.

Собаки припадают на передние лапы, желая броситься догонять оленя, но Мелани свистит, привлекая их внимание, и направляется туда, откуда выходят следы. Сонча недовольно ворчит, но идет следом. Керйону же, похоже, все равно, куда идти, лишь бы двигаться. Ему еще предстоит вырасти, а он уже напоминает небольшого медведя. Мелани крадется между деревьев. Ей любопытно, кому хватило наглости или глупости охотиться на их территории. Все указывает на чужаков, не знакомых еще с местными нравами, не знающих, что они угодили в ледяной ад на земле. Мелани не знает, пытались ли Скайкру разговаривать с кем-то из Азгеды, объясняли ли, почему оказались на их территории, пытались ли сбежать. Мелани не знает о них ничего, она никогда в жизни не видела Небесного человека, но ей всего пятнадцать, ей хочется посмотреть на них. Скайкру упали на их территории, и Мелани не может представить себе людей, которые добровольно захотят здесь остаться. Сонча внезапно останавливается, когда они почти достигают опушки. Она поводит ушами и внимательно смотрит между деревьев. Что-то там волнует ее.

— Тише, девочка, — приговаривает Мелани, поглаживая собаку между ушей.

За деревьями — гробовая тишина. Это то особое густое состояние воздуха, когда вокруг слишком много мертвых. Ты сморишь на тела и понимаешь, что все эти люди должны были издавать звуки, говорить, дышать, жить, но они лежат неподвижно, и воздух вокруг становится вязким и ровным от потери. Как неожиданная тишина после дикого крика, буквально звенящая в ушах. Мелани замирает, глядя на лежащие на земле тела. Их много — около десяти только в поле зрения, глаз охотника замечает уходящие в разные стороны следы. Вряд ли им удалось убежать. Она выходит на открытую местность, оглядывается по сторонам, оценивая ловушку, в которую себя загнали Скайкру — вокруг деревья, за которыми слишком легко спрятаться ледяным воинам. Следы оленя теряются между человеческими — вся земля здесь истоптана, одно из тел неуклюже привалено к дереву, кажется, мужчина пытался забраться на него. Из его спины торчат две стрелы, Мелани узнает оперение. На куртке Небесного человека разводами темнеет кровь, а плоть виднеется сквозь рваные края ткани. Мелани присаживается рядом, проверяя — кровь совсем свежая, еще не успела остыть или засохнуть, покрывшись тонким слоем изморози на холодном воздухе. Бойня была здесь совсем недавно. Мелани жаль этого мужчину. Он упал с неба, и оказался в ловушке.

Они все здесь в ловушке.

Мелани движется дальше, рассматривая тела. Небесные люди ничем не отличаются от Древесного клана, чьи трупы она видела раньше. Они не выглядят особенно опасными. Они совсем не выглядят заслуживающими смерти. Девушка лет двадцати с раной, протянувшейся от макушки до подбородка, искривившей ее лицо, будто разделив на две части, где наименее поврежденная еще хранит память о ее красоте, а та, что пострадала больше, с залитым кровью глазом и скошенным носом, напоминает о произошедшем здесь ужасе, говорит о том, что здесь были всадники. Ее убил рубящий удар сверху. Небесные люди столкнулись с патрульным отрядом. Мелани не может удержать себя и опускается на колени, чтобы закрыть девушке глаза. На этой поляне — наследие ее клана, ее семьи, и ей тошно от того, что она видит. Не так ей хочется остаться в памяти людей, не это унести с собой погребальным костром. Она замечает тело воина Азгеды, убитого оружием Небесных людей. Мелани закрывает глаза и ему.

Ее внимание привлекает Керйон, вертящийся у деревьев. Она зовет Сончу тихим свистом и идет туда. Мелани не знает об оружии Небесных людей. Может быть, у них есть что-то действующее с запозданием? Яды? Что бы ни заинтересовало ее пса, оно может быть опасно. Керйон утробно ворчит, когда Мелани подходит к нему и кладет руку на шкирку, сжимая шкуру, чтобы удержать на месте. Здесь — небольшой овраг, буквально в локоть глубиной, и там живой Небесный человек. Сонча смотрит на него навострив уши, и все трое — Мелани и ее собаки — замирают в нерешительности, не зная, что делать, снедаемые любопытством. Мелани отмирает, когда сзади слышатся голоса. Ледяные воины все еще где-то здесь. Решение приходит как-то само собой.

— Лежи и не двигайся, — тихо говорит Мелани, опуская руку на плечо мальчишке. Тот дергается, пытается подняться, и Мелани раздраженно сводит брови, думая, что просто неправильно произнесла слова чужого языка. Она делает вдох, оборачиваясь затравлено в сторону доносящихся голосов, и повторяет еще раз, уже медленнее, делая над собой ощутимое усилие, чтобы произнести все правильно: — Ле-жи. И не двигайся.

Сонча вертится рядом, посчитав человека неинтересным, когда вновь чует ушедшего оленя. Она зовет на охоту, но Мелани останавливает ее, коротко приказывая:

— Сидеть. Оставайся здесь.

Мелани поднимается с земли, чтобы направиться навстречу к воинам. Они заберут с тел не огнестрельное оружие, одежду и припасы, если Небесные люди взяли их с собой на охоту. Мелани переступает через тело мужчины с перерезанным горлом. Его голова неестественно откинула вправо, там, куда пришелся сильный удар. Земля рядом почти хлюпает от количества крови из сонной артерии. У него неплохая куртка, пусть и воротник, и левое плечо в темных пятнах. Мелани не отказалась бы от такой. У мертвых нельзя украсть — они не владеют больше ничем, а живым эта куртка могла бы спасти жизнь или помочь пережить зиму.

Ее встречают два ледяных воина.

— Олень ушел, — говорит Мелани, объясняя свое появление здесь. — Его ранили, должен упасть где-то недалеко.

— Тебе лучше успеть до волков, — воин осматривает место бойни, останавливая свой взгляд в том месте, где Мелани оставила живого Небесного человека. Сонча призывно подвывает и смотрит на них, навострив уши. Она делает все правильно, воин теряет интерес к движению там, решив, что это не более чем нетерпеливый пес, а Мелани выдыхает облегченно. Она оставила там Сончу для того, чтобы отвести все подозрения. — Живых здесь нет. Мы вернемся за нашими телами.

Они расходятся. Мелани смотрит, как воины скрываются за деревьями. Они пошли за полозьями, чтобы отвезти в ближайшее поселение тела ледяных воинов. Их здесь не больше трех, но тащить их на себе по ледяным тропам слишком тяжело, а эти земли не прощают усталости. Потеряв силы, ты просто замерзнешь к вечеру. У них есть время. Когда голоса стихают, Мелани бегом возвращается к мальчишке, чуть не спотыкаясь об окровавленную руку — почти все остальное тело скрыто голым кустом, видимо, Небесный человек пытался спрятаться там, а, может, только туда и смог доползти, еще надеясь выжить. Ему уже не помочь, но того, кто лежит рядом с Сончей — древние боги, пожалуйста, пусть он послушает ее совета и не сбежит в неизвестном направлении, когда здесь все еще где-то рядом ледяные воины — еще можно спасти.

— Ты можешь идти? — спрашивает Мелани, снова наклоняясь над Небесным человеком. И добавляет, на случай, если мальчишка подумает, что это просто ее прихоть или у него есть выбор: — Мне нужно, чтобы ты шел.

so tightly HELD were they, in this: their precious cocoon of ICE, in this: their self-constructed, self-confined PRISON
in this: their home, that never felt like HOME, in this: their SANCTUARY, that  k i l l e d  them.
frozen butterflies never die (but also never fly)
Мелани холодно. Ей всегда холодно, если быть честной. Их только зовут ледяными воинами. На самом деле в их жилах течет точно такая же горячая кровь. Эти земли убивают даже порожденных ими монстров. Все живое гибнет здесь, и если ты каким-то чудом ухитряешься выжить, что холод бесконечных зим добирается до чего-то у тебя внутри. Замораживая. Убивая. В Азгеде говорят, что они согреются на том свете. Мелани не сомневается в этом — им всем уготована дорога в ад. Если то место, где они живут, можно назвать как-то иначе. Когда даже сама природа не испытывает к тебе ничего кроме ненависти, не ласкает морскими волнами, не убаюкивает шелестом вечно зеленых лесов, сложно вспомнить, что ты сам можешь испытывать что-то кроме этого. Сложно знать что-то кроме ярости и войны, если ты всю жизнь борешься за свою жизнь против самого страшного противника — своей земли.

Собаки настороженно смотрят на Небесного человека, когда он поднимается. Они недоверчивы к чужакам, тем более к тем, которые странно пахнут и ощутимо нависают над Мелани. Небесный человек крупнее нее и сильнее, он мог бы побороться за свою жизнь в других условиях. Если бы не был травмирован. Если бы у Мелани не было ножа и лука. И особенно — если бы у нее не было собак. Они не проявляют ощутимой агрессии, не рычат и не пытаются броситься, но Сонча раз за разом оказывается между Мелани и Небесным человеком, готовая защищать, следит за каждым его движением. Керйон любопытнее. Сказывается еще щенячья натура. Он принюхивается к Небесному человеку, навострив уши, явно не решив, что в нем сильнее — любопытство или недоверие к чужаку. Он оттаивает довольно быстро и совсем близко подходит к мальчишке.

Собаки Мелани никогда не участвовали в нападениях или войнах, они не видят врага в каждом, кто пахнет иначе, но Керйон все равно бросится на Небесного человека, если он попытается причинить Мелани вред, а она не успеет защититься. Она бы на его месте попыталась. И поэтому следит за его движениями, когда он поднимается. Зима учит трезво оценивать свои силы, она не любит самонадеянных и не прощает излишнюю уверенность в себе, убивая наглецов. Небесный человек не проявляет враждебности, не очень твердо стоит на ногах и хватается за голову, из чего Мелани делает вывод, что он оказался на земле из-за удара именно по ней. Он поступает правильно, не нападая, Мелани — его единственный шанс безопасно вернуться к своим людям дорогой, по которой не ходят ледяные воины. Охотничьи тропы уведут их с места бойни. Да и даже если бы Мелани планировала отвести его в поселение Азгеда, где его пытали бы и убили, он все равно не жилец в этих местах в одиночку. Снега поглотят его, и к утру все будет кончено. Земля убивает чище и аккуратнее ледяных воинов. Она укутывает тебя белым покрывалом и убаюкивает прохладным дыханием.

Мелани смотрит на мальчишку, который не спешит идти, и думает, что возможно, у Небесных людей запрещено покидать поле боя последнему выжившему. Может быть, закон чести не позволяет им бежать, спасая себя, когда собратья лежат мертвые? И она сейчас предлагает Небесному человеку позор и трусливый побег? Азгеда не особенно-то пытаются понять своих противников, Мелани не знает о них ровным счетом ничего. Да и какие они противники? Небесные люди не нападают. Все убитые ледяные воины пали в атаках на Скайкру, а вовсе не в попытках от них защититься. Азгеда кружат вокруг поселения Небесных людей, нападая на всех, кто рискует отойти от их железного убежища, а иногда и вовсе совершая набеги на их дом. Но Небесный человек начинает говорить, и Мелани смотрит на него как на слабоумного. Она ведь только что сказала, что ей нужно. И сказала это достаточно хорошо, чтобы ее можно было понять. Ей нужно, что он ше… О, бессмертный дух Хэды, как эти люди вообще выживают? Видимо, его очень сильно ударили по голове или сказывается шок. Мелани вздыхает и повторяет:

— Мне нужно, чтобы мы убрались отсюда до того, как патруль вернется за телами. У нас немного времени. Найди что-то, чтобы опереться, если не можешь идти сам, но двигайся. Нельзя лежать на земле — она убьет тебя еще быстрее, чем вернувшиеся воины.

Земля убивает здесь всех.

Мелани осматривает мальчишку, потом отходит в сторону и стаскивает с мертвого мужчины куртку. Ей некогда выбирать, и на этой куртке виднеется пара дыр от стрел. Они небольшие, да и одежда с таким дефектом все же лучше, чем отмороженные конечности. Мелани переворачивает мужчину с ощутимым трудом, он крупнее нее, и ей приходится упереться ногами в землю, чтобы освободить второй рукав. На ее лице не отражается ни жалости, ни брезгливости, ни сомнения. Она должна была бы содрогнуться, да Мелани лишь вертит холодный труп как куклу. Им нужна эта куртка больше, чем мертвому, его на там свете она уже не согреет.

Она выпрямляется, встряхивая куртку в руках. Труп мужчины остается лежать на земле в неестественной позе, такой же холодный, как и эта земля.

— Не берем, — соглашается Мелани. Она понимает, что ничем не заслужила доверия Небесного человека, что не имеет права чувствовать обиду или горечь от того, как искренне он не понимает, почему до сих пор жив, почему она не убивает его, ведь это первый инстинкт Азгеды, впитанный с молоком матери, это то, что они делают — убивают людей. Но все же она дергает плечами и молчит дольше, чем следует, продолжая сжимать в руках куртку. Она стоит среди подтверждения того, что Небесный человек прав. Вокруг нее мертвые тела, оставленные ее кланом — ее кровью, — в ее руках куртка мертвеца. В глазах других кланов, не только Скайкру, Мелани что какой-то детеныш чудовища, а то и чудовище само. Ей не нужно причинять кому-то боль, чтобы ее сочли опасной, чтобы заклеймили ледяным монстром, даже если крови оленей на ее руках в разы больше, чем человеческой. Мелани ужасна по праву рождения. Над ней довлеет ненависть и ярость Азгеды, как ядовитое наследие, как яд Нии, все еще убивающий ее изнутри. — Я просто отведу тебя к твоим людям, когда мы отойдем на безопасное расстояние. Ты ведь помнишь, где ваше поселение?

Мелани не знает, что сделают с ней, если заметят вместе с Небесным человеком. Не убьют, наверное, не посчитают предателем, если она прикончит его в тот же момент, когда ее заметят или найдет убедительное объяснение, почему им нужен именно этот пленник. Хищники любят поиграть с добычей. Мелани должна быть хищником, но она не может заставить себя причинить вред невиновному. Наверное, оттого, что она всегда проводила больше времени с собаками, чем со своими людьми. У животных можно было научиться милосердию. Если бы у них были ресурсы, Небесный человек мог бы стать отличной рабочей силой, но Мелани и так кормит собак, никто не позволит ей оставить мальчишку в живых. А участь пленного Азгеды еще более незавидна, чем судьба мертвеца. У них была пленница совсем недавно — девочка Костья, чью голову отправили Хэде ужасающим подношением. И это было лучшим, что случилось с Костьей в землях Азгеды. Здесь небезопасно для всех. Мелани хотела бы сказать, что чувствует себя спокойно в этих землях, ведь это ее дом, да вот яд, подмешанный ее беременной матери, говорит совсем о другом. Мелани травили с момента, когда она была еще зародышем в утробе Фреи, и она не знает, в какой момент это может начаться вновь. Здесь нечего делать Небесному человеку. Все, что ждет их в слепящей белизне этих земель — это смерть. 

В Небесном человеке напротив страх. От Мелани не ускользает его взгляд вокруг — он ищет оружие или, может быть, других выживших. Ни того, ни другого нет. Чего у нее получается найти в Небесном человеке, так это причину его убивать. Он не угрожает ей. Он нетвердо стоит на ногах и разговаривает с ней — с ледяным монстром. Он старается произносить слова четко. Он рассматривает собак. Он живой, обычный, совсем такой же, как дети, с которыми выросла Мелани. Разве что, менее приспособленный к жизни. Так почему же Небесные люди заслуживают смерти? Чем этот мальчишка успел заработать себе смертный приговор?

— Надень, — говорит Мелани, протягивая куртку мальчишке. — Ты лежал в снегу, а нам еще предстоит идти.

Вокруг них бело и красиво. Земли Азгеды жестоки, но прекрасны порой до боли. Огромные деревья, покрытые снегом, тянутся в однотонные высокие небеса. Чуть дальше — обрыв, открывающий вид на долину. Там прекрасные закаты — свет отражается от снега, переливается безжалостной красотой, заливая все пространство багрянцем, словно природа напоминает о пролитой здесь крови. Если сесть на этом обрыве, то солнце опустится прямо перед тобой, будто конец земли совсем рядом, стоит только пересечь ледяную пустыню и можно будет заглянуть за край, да только к вечеру здесь становится невыносимо холодно, и даже такая красота не стоит того, чтобы стать последним увиденным в жизни. Земли Азегды требуют плату за каждую крупицу счастья, что получается с боем вырвать из их холодных тисков.

[AVA]http://49.media.tumblr.com/bef70cc2788da8b1af0d180dc59a0a19/tumblr_mq4ijfuuJm1r3xxruo1_250.gif[/AVA][NIC]MELANI[/NIC][SGN]
when everyone knows you’re a MONSTER, you needn’t waste time DOING every monstrous thing
[/SGN][STA]kill 'em with kindness[/STA]

[STA]kill 'em with kindness[/STA][AVA]http://s6.uploads.ru/imA3W.jpg[/AVA][NIC]MELANI[/NIC][SGN]
when everyone knows you’re a MONSTER, you needn’t waste time DOING every monstrous thing[/SGN]the BLOOD on my hands is like drugs on my nose

i've been confused with someone who's IN CONTROL of all the things that will happen anyway
so i'll just continue on the path that i HATE

Гимн Азгеды — звук боевых барабанов и лязг холодной стали. Он противен ушам и какофонией звуков разносится над белыми снегами. Он — колыбельная рожденных в этих безжизненных краях, их первая детская песенка, их призыв к войне. У Мелани этот звук стоит в ушах даже сейчас, когда вокруг тишина морозного леса. Иногда ей кажется, что она ненавидит этот гимн не меньше, чем другие кланы. Не меньше, чем этот Небесный человек.

Мелани смотрит, как мальчишка прижимает к себе куртку, не надевая ее, и не понимает, что им движет. Эта куртка может согреть его. Она изготовлена незнакомым Мелани способом, но ощущается достаточно плотной и теплой. Небесный человек явно замерз, он лежал на земле и его одежда сейчас такая же холодная, как и он, и, прежде чем он прогреется от движения, пройдет время. Для его же комфорта и безопасности эту куртку лучше надеть. Пусть она тоже холодная, но это поможет ему быстрее согреться. Мелани смотрит какое-то время на Небесного человека с полнейшим непониманием, ярко отражающимся на ее лице. Он… не хочет надевать чужую куртку? Дело в том, что она была снята с мертвеца? Но она ему уже не нужна, в чем смысл оставлять ее на нем? И в чем смысл нести ее с собой, не надевая? Из уважения? Скорби? Что из этого стоит того, чтобы замерзнуть? Неужели, если бы мальчишка выбирался отсюда сам, он бы не додумался раздеть трупы и осмотреть их на предмет необходимого для долгого перехода? Мелани думает, что, возможно, если бы она сняла одежду в одного из своих воинов, мальчишка бы принял ее. Как военный трофей. Или из презрения к мертвецу, если дело в этом. Но снятая одежда с воина может вызвать подозрения и вопросы, а Мелани не хочет рисковать. Да и задерживаться здесь еще дольше — опасно. Мелани ничего не говорит мальчишке, направляясь в сторону от места бойни. Собаки подрываются за ней. Им нужно отойти немного, чтобы их путь не пересекался с патрульными, и можно будет свернуть в сторону поселения Небесных людей. Если бы не патруль, то Мелани бы просто отправила собак взять след убитого отряда, который привел бы их к нужному месту.

Небесный человек идет сперва неуверенно, но потом начинает двигаться в достаточно быстром темпе, чтобы они успели уйти далеко. Мелани надеется, что он сможет продолжать так же идти до самого поселения. У нее с собой только веревки и шлейки для собак, с помощью которых она собиралась тащить в деревню убитого оленя. Вряд ли Небесный человек захочет таким образом добраться до своих.  Мелани идет рядом с ним и иногда смотрит на куртку в его руках.

Это привязанность, догадывается она. Он не хочет надевать одежду своего мертвого товарища, даже если это его согреет. Эти люди держатся друг за друга, а ее народ их убивает. В Мелани невольно рождается зависть и неясная тоска от этого зрелища. Эта преданность незнакома Азгеда. Никто из них не стал бы из уважения оставлять одежду мертвецов, если бы это их согрело. Никто из них не прижимал бы к себе куртку, как что-то большее, чем просто ткань. И, наверное, они бы поступили правильно, ведь в этих землях нет места самопожертвованию из глупых сантиментов — это просто убьет тебя. В холодной могиле честь не согреет. Так говорили их предки. Нет смысла быть сентиментальным, если от этого зависит твоя жизнь. Инстинкт выживания сделал из них зверей. Возможно, когда-то давно они сомневались, когда-то это был сложный выбор, сделанный в отчаянной борьбе за свою жизнь против безжалостной природы, но сейчас это жестокое безразличие въелось им под кожу, будто действительно замерзло, отмерло что-то человечное внутри. Необходимая жестокость превратилась в желанную.

— Я не хочу убивать вас, но я не могу помочь всем. Зато я могу помочь тебе, — пожимает плечами Мелани на вопрос мальчишки. Он хочет знать, убьет ли она его, потому что иного ждать от Азгеда — немыслимо. Но яд Нии, который едва не лишил Мелани сперва жизни, а потом и речи, кажется, сделал ее слабой еще и внутри. По крайней мере, по меркам ее клана. — В том, чтобы убивать детей и безоружных, чести нет. В нападении на мирных ее тоже немного. Жаль, что мой народ этого не помнит.

Мелани говорит: “я не хочу”, говорит: “в этом нет чести”, она не говорит, что это ужасно и неправильно, она не говорит, что геноцид целого клана — это неправильно. Она говорит, что в этот раз — это нечестно и ей не нравится. Зима осколками льда попала ей в глаза еще при рождении, кривым зеркалом отражая реальность. Геноцид без причины вызывает в ней отвращение к собственной семье, но если бы Небесные люди напали на них первыми, была ли бы Мелани так добра? Едва ли. Она помогала бы раненым и кормила воинов, но только — своих.

Мелани могла бы сказать Небесному человеку “я твой друг”, но на деле она просто не его враг. И то лишь в данный момент. У Мелани нет причин его убивать. Потому что он не нападает на нее. Потому что он не агрессивен. Потому что никто из его людей не пытается причинить вред ее народу, когда они не нападают первыми. Достань Небесный человек сейчас нож? Огнестрельное оружие? Мелани была бы не столь дружелюбна к нему. Ее милосердие — тоже ледяное. Она знает его по рассказам матери, по ее примеру. Мелани знает, что отказаться от убийства — милосердно. Мелани знает, что признание ценности чужой жизни без видимых на то причин — милосердно. Мелани знает, что помогать раненым, вместо того, чтобы убивать вместе с воинами — милосердно. Это едва ли настоящее представление о милосердии и доброте. Мелани добрая по сравнению с Азгеда. Но добра ли она по-настоящему?

Они сбавляют шаг, когда отдаляются от опушки, ставшей для Скайкру последним пристанищем. Мелани, двигаясь чуть впереди, чтобы указывать дорогу, прислушивается к каждому шороху и внимательно следит за собаками. Сонча трусит рядом с ней, редко забегая вперед, Керйон же носится вокруг, отдаляясь настолько, что иногда почти теряется из виду. Чем дальше от места бойни они отходят, тем уже становится тропа, потом и вовсе исчезая. Здесь уже не ходят люди, только охотники могут отходить так далеко от основных дорог, не боясь заплутать в белой насмешливой тишине жестоких снегов.

Где-то недалеко слышится шорох. Мелани вздрагивает, хватаясь за висящий за спиной лук, разворачиваясь в сторону звука. За деревьями на секунду замирает движение, и она снимает с плеч оружие, тянется за стрелой. Кто бы это ни был, он прислушивается. Сонча чувствует напряжение хозяйки и прижимает уши, скалясь в сторону деревьев. Секунда кажется мучительно долгой, но спустя мгновение между деревьев срывается с места всего лишь спугнутый Керйоном олень. Сам пес пролетает за ним, а потом выскакивает к людям, исполненный радости. Мелани выдыхает и, ласково улыбаясь, треплет по голове побежавшего в ней питомца. Она не знает, почему она схватилась за оружие, не представляет, что будет делать, если сейчас столкнется с кем-то из Азгеды. Что бы она делала, если бы этот шум за деревьям был не оленем, а патрульным? Она бы стала защищать Небесного человека, рискуя собственной жизнью? Нападая на собственный клан? Зачем? Тогда, она отдаст его им? Убьет на месте? В чем был смысл его спасения? В чем был смысл упускать оленя ради того, чтобы отвести мальчишку домой? Мелани поддается чему-то живому и теплому внутри, трепетно оберегаемому ее матерью, выращенному из тихой трели совсем иной колыбельной и нежности прохладных рук. Она знает, что помочь Небесному человеку — правильно, и не думала о последствиях. Она просто хочет помочь такому же человеку, как она, оказавшемуся в ловушке.

Керйон снова начинает путаться у них под ногами, когда они вновь начинают двигаться вперед. Он все вертится вокруг Небесного человека, и от Мелани не ускользает то, как мальчишка смотрит на ее собак. Многим людям нравятся ее питомцы, пусть и пугают иногда своими размерами и большими клыками. Порой Мелани ощущает их свои народом куда больше, чем ледяных воинов. Молчаливая, замкнутая девочка, которую и вовсе поначалу считали немой, проводила больше времени с собаками, чем с другими детьми. Они воспитывали ее куда раньше, чем она начала воспитывать их.

— Собаки не тронут тебя, если ты не попытаешься их ранить. Керйона ты, кажется, заинтересовал даже больше оленя, на которого мы охотились, — плохая шутка, Небесный человек и правда что загнанный зверь сейчас — собьется  с тропы и сгинет. От стрел ли ледяных воинов или от холода. Так же, как Мелани вышла на охоту за зверем, так и ледяные воины вышли, чтобы поохотиться на Небесных людей. — И я тебя не трону тоже.

Если ты не попытаешься меня ранить. В Мелани простые, звериные представления о справедливости.

oh my sweet summer child, what do you know about  f e a r?

fear is for the  w i n t e r,  when the snows fall a hundred feet deep
you can't afford to be weak here, weakness is death
f e a r  i s  d e a t h
Снег скрепит под ногами. Здесь идти тяжелее — без протоптанных дорог каждый шаг дается с усилием. Ноги вязнул в снегу, будто самой земле неприятно то, что кто-то посмел выжить в этих краях, и теперь так бесстрашно двигается в белую неизвестность, сойдя со знакомых троп. Ледяной пустыне не нравится, когда люди чувствуют себя здесь как дома. Они сворачивают в сторону поселения Небесных людей, пройдя еще немного. Мелани кажется, что они отошли достаточно далеко от места бойни и путей, по которым обычно следуют патрульные, чтобы безопасно продолжить свой путь. Вокруг них густой лес — настолько, что лапы елей касаются друг друга, слегка покачиваясь на ветру и роняя вниз покрывающий их снег. Здесь не проехать всаднику, а пеший патруль не отходит далеко от поселений и, тем более, не сходит с троп. Мелани легко, будто интуитивно определяет нужное направление, даже если из-за высоких деревьев здесь не видно гор. Здесь без абсолютного знания направления не выжить, карты местности что белые пятна на выдолбленных звериных шкурах. Снежная пустыня и пятна лесов, определить, куда идти, если собьешь с пути, можно лишь с подсказок природы. А она никогда не была особенно благосклонна к Азгеда.

К вечеру здесь станет так холодно, что не сможет согреть даже движение. Человеческий организм окажется просто не в состоянии вырабатывать достаточное количество тепла, чтобы противостоять дикому холоду этих земель. Как только ты почувствуешь этот пробирающий до самой души холод, твоим первым инстинктом станет бег, ты сорвешься с места, с трудом вытаскивая ноги из сугробов, и на какую-то секунду тебе покажется, что все получилось, ты почувствуешь тепло, но это всего лишь иллюзия. Уже через несколько минут ты выбьешься из сил и упадешь в снег. Да так и не поднимешься. У них есть несколько часов, прежде чем первые вечерние заморозки станут действительно ощутимыми. Темнота опустится разу же после этого.

Небесный человек настойчиво продолжает задавать вопросы, то ли пытаясь убедить себя в том, что от Мелани не стоит ждать ничего хорошего, то ли просто растеряв весь страх еще на поле бойни, и теперь все кажется ему смешным и легким по сравнению с тем, что он только что пережил. Мелани хочется посоветовать его меньше говорить на холоде и, тем более, на ходу. Он дышит все тяжелее, и она не знает, замерзает он или просто выбивается из сил. А то и вовсе дает о себе знать его травма. Он все еще не надел на себя куртку, но его лицо еще покрыто от холода румянцем, и это не так плохо, как если бы он побледнел.

— Мы бы не привели детей на территорию врага, — отвечает Мелани. Не обвинением, лишь констатацией факта. Мальчишка не спрашивает эти о каких-то будущих или прошлых столкновениях Азгеда с другими кланами или их методах ведения войны. Он спрашивает “что бы вы сделали на нашем месте”, и Мелани говорит то, что является правдой. Несмотря на всю жестокость ледяного народа — никто их них не подставил бы под удар детей. Пусть и таковыми по их меркам являются лишь те, кто не умеет держать в руках оружие.

Детей ценят в Азгеда. Не так, как это делают люди — не с теплом и заботой, а в расчетливой манере ледяных монстров, пребывающих в постоянном состоянии войны. С соседними кланами или с самой природой. Здесь слишком мало детей переживает первые несколько лет. И еще меньше — вырастают здоровыми, а, значит, вырастают воинами, которые так важны для королевы. Поэтому Мелани не представляет, как можно привести с собой кого-то, не умеющего держать оружие, кого-то настолько беззащитного, прямо в раззявленную пасть врага. Скайкру не умеют воевать. Они спустились с неба, и какой бы ни была жизнь там — местные законы очень сильно от нее отличаются. После первого столкновения с Небесными людьми патруль вернулся полным составом. Они не выставили охраны. Они не оградили слабых от нападения. Они подставились так наивно и глупо, что Мелани действительно их жаль. Многие смерти — это их собственные ошибки. Не со зла, а лишь от незнания, как устроен этот мир. Кажется, они правда не понимают.

Даже местный язык для Небесных людей не больше, чем набор звуков. Ни тот, на котором Азгеда говорят, ни тот, которым они живут — язык войны, страха и смерти, вот настоящее местное наречие. Мальчишка пытается выговорить имя пса Мелани и запинается. Кажется, собаки помогают ему относиться к ней более терпимо. Она не ждет от него доверия, понимает, что не заслужила его, а собаки куда более надежные и безопасные провожатые. Они не причинили Небесному человеку зла, тогда как народ Мелани с момента появления Скайкру ни их территории был его воплощением.

— Кер-йон,— подсказывает Мелани, произнося имя медленно, практически по буквам. Небесный человек старался разговаривать с ней как можно более разборчиво, а ей не сложно научить его выговаривать имена собак. Мелани задумывается на секунду, ищет в своей памяти подходящее слово, и говорит: — Душа. На вашем языке керйон означает "душа". Вторую собаку зовут Сон-ча. Свет. А меня зовут Мелани.

Темная. Но свое имя она не переводит. В нем было обещание Нии, обещание ее народу. Стать воином. Оправдать ожидания. Пополнить ряды ледяных монстров юрким, ловким убийцей, да вот родилась она с ужасным дефектом — живой сердцевиной. И именно из-за этого она сейчас подвергает себя опасности, уводя Небесного человека с места, которое должно было стать для него могилой. Он задает правильный вопрос, угадывает как-то мысли Мелани, а, может, озвучивает свои собственные опасения. Конечно, мальчишку больше волнует его собственная судьба, чем то, что сделают с ней, если их обнаружат ледяные воины. Скайкру были бы, должно быть, рады, если бы Азгеда вымерли вовсе. Может быть, при других обстоятельствах даже этот мальчишка напал бы на Мелани. Если бы у него было оружие или его жизнь полностью не зависела сейчас от нее. Но он доверяет ей хотя бы так — хотя бы от безысходности, не упирается, не сопротивляется, идет рядом с ледяным отродьем и не вздрагивает от каждого ее движения. Это дает Мелани надежду, что однажды ее действия, а не ее клан будут определять ее судьбу. Потому что пока — она ничем не лучше Небесного человека, запертая в этих краях без собственной воли определять свою судьбу. Этот мальчишка рано или поздно умрет, потому что он — Небесный. А Мелани будет виновата в этом не меньше его убийцы, потому что она — Ледяная. И ни у кого из них нет выбора, как жить и как умирать.

— По этим тропам не ходит никто, кроме охотников, нас не обнаружат, — Мелани не знает, должна ли быть честной с Небесным человеком. Стоит ли сказать ему о своих сомнениях? О том, что она сама не уверена, как поступит, если перед ними сейчас появится кто-то из Азгеда. Насколько искренней она должна быть с противником, чью жизнь спасает? Должна ли она озвучить ему варианты, предложить выбор? Хочет ли он принять смерть от нее или желает умереть, сражаясь с врагом? Может быть, у него есть какая-то важная информация, и он хочет попытать счастье в роли пленника? Вдруг он надеется выторговать себе жизнь у королевы? В таком случае должна ли Мелани объяснить ему, насколько глупая это идея? Рассказать о пытках? О Костье? О том, как его будут медленно убивать холодом, даже без особых ран, просто постепенно переводя в более холодные помещения, промораживая до костей? О том, как ему не будут давать спать, чтобы лишить последних крупиц воли, не позволяя погрузиться в сон пинками и неглубокими ранами? Мелани молчит почти минуту, а потом все-таки говорит, стараясь быть честной: — Если нам встретится кто-то из Азгеда, то будет лучше, если я тебя убью. Это спасет нас обоих. Тебя убьют в любом случае, здесь некуда бежать. А если ты попадешь в плен — тебя будут еще и пытать перед смертью. Голову последней нашей пленницы королева отправила ее возлюбленной.

У Мелани вырывается пар изо рта, когда она говорит, и порой — это единственное доказательство того, что она живой человек, а не выточенный изо льда монстр, которые живут в этих краях. И то кажется, что облако пара от каждого ее выдоха куда меньше, чем белый прогретый воздух, что сопровождает дыхание Небесного человека, будто Мелани все-таки промерзла до костей, и тепла в ней осталось куда меньше, чем в мальчишке. Чтобы заговорить снова ей требует сделать вдох холодного воздуха, обжигающего горло и язык.

В землях Азгеды больно даже дышать.

— Вы нарушили наши границы, охотитесь на наших территориях, а Небесные люди успели забрать жизни сотни воинов и мирных жителей соседнего клана. Мы не боимся вас, но имеем право убить. Мы не отказываемся от такого приглашения. Вам просто не повезло.

Мелани говорит “мы”, не лукавит и не перекладывает ответственность на других. Она — часть этого, и куда большая, чем ей бы хотелось, даже несмотря на то, что ее лицо еще не знает жгучей боли ритуальных шрамов. Мелани не смотрит на мальчишку, потому что не представляет, что сказать ему на его отчаянную попытку понять, за что ему скорее всего придется в ближайшее время умереть. Ему и его людям придется умереть, потому что боги не были к ним благосклонны и выбрали самый страшный путь, отправив прямиком в логово жадных до крови ледяных демонов. Бессмысленных в своей жестокости. Как она может объяснить Небесному человеку, что его смерть и смерти его людей ничего не значат? Что в них не будет ни страха, ни жажды возмездия, ни каких-то целей кроме дикого, животного инстинкта рвать на части любого, кто оказывается слишком близко? Какими словами ей приговорить его к смерти из-за случайности и невезения? Территория, кровавый закон, все это не более чем отговорки, поводы для того, чтобы обнажить клинки и согреть продрогшую проклятую самой природой землю горячей кровью Небесных людей.

— Я бы хотела вас отпустить, — Мелани дергает уголками губ, будто пытается улыбнуться. —  Если бы это зависело от меня — вы бы просто ушли. Но королева уже изгнала своего сына за непокорность. Не думаю, что она иначе поступит со своей внучкой. Возможно, со мной она даже сделает что-то похуже.

Мелани признает, что она заботится о себе в первую очередь, что она позволяет проливаться чужой крови потому, что не хочет увидеть на этом же проклятом снегу свою. Она ведет Небесного человека к его людям потому, что это безопасно и для нее тоже. По крайней мере, если они не столкнутся с патрульными. Но если она встанет перед Нией и потребует у нее прекратить кровопролитие, то та вряд ли будет особенно нежна с нежеланным ребенком своей дочери. У Мелани не получится что-то изменить, поднять восстание, спасти Небесных людей, она просто добровольно положит свою голову на плаху, дав Нии возможность избавиться от нее, закончив начатое пятнадцать лет назад.[STA]kill 'em with kindness[/STA][AVA]http://s6.uploads.ru/imA3W.jpg[/AVA][NIC]MELANI[/NIC][SGN]
when everyone knows you’re a MONSTER, you needn’t waste time DOING every monstrous thing[/SGN]

наш ветер поет — это СЕВЕРА песня, и нам наплевать, что подумают люди,
но наши победы они не забудут, мы — дети свободы, мы —  с е в е р а  д е т и.

враги пусть  б о я т с я,  и помнят пусть долго, ведь мы – не такие как все, нам бы драться,
свобода в крови, мир мечом осколки. мы людям чужие, с пеленок мы вскормлены СМУТЫ богами,
и ЗЛОСТЬ молодая играет по жилам, и  р о д и н а  наша укрыта снегами.
У Мелани белые, спутанные волосы, которые она никогда не заплетает в косы, и такие же белые ресницы. В ее бледном до белизны лице будто не хватает красок. Она блеклая, бесцветная с этими ее белыми бровями, едва заметными из-за цвета ресницами, бесцветными губами. Единственное в ней, за что цепляется взгляд, — это голубые глаза, будто кто-то льдинки вставил в глазницы фарфоровой кукле вместо ее безжизненных стекляшек. Мелани словно выточена из льда этих земель, нарисованная теми же красками, что и пейзаж вокруг. Из-за ее бледности порой кажется, что под этой холодной кожей и нет вовсе горячей крови, сделай надрез, и тебе в рук посыпятся осколки льда. Яркие глаза на лишенном красок лице придают ей вид маленького ледяного демона, с любопытством выбравшегося на поверхность. Даже румянец, проступающий на щеках Мелани от холода, едва заметен. В ней не хватает цвета и жизнь. Во всем, что рождается в этих землях, их не хватает.

Небесный человек слишком живой для этих мест. Если он выживет в этих местах, то скоро растеряет все это тепло, промерзнет до костей, и станет ничем не лучше ледяных воинов. Это цена жизни здесь. Ты платишь древним богам своей душой, чтобы они позволили тебе выжить в этом ледяном аду.

Его зовут Брайан. Мелани не знает никого с таким именем, но оно звучит совсем по-обычному, будто он не упал к ним с неба, а вырос в соседнем поселении. Мелани легко может представить себе мальчишку из Азгеда с таким именем. И это удивляет ее. Она не знает, как представляла себе Небесных людей, но они пришли с земель, о которых Мелани никогда не слышала, они упали с неба с диким, страшным грохотом, залили лес огнем и жаром. Она слышала, как Небесные люди до них взорвали целую деревню, а потом сожгли сотню воинов Командующей живьем. Откуда бы они не пришли — там все было иначе, и Мелани не может представить, что они окажутся настолько схожи с ними. Но одень она этого мальчишку в одежду ледяного воина, и никто не смог бы отличить его от тех, что недавно убивали его людей. Разве что у него нет на лице шрамов, но у Мелани их нет тоже. Все, в чем они разнятся, — это одежда и шансы на выживание в землях Азгеда.

— Мы были в состоянии войны с соседним кланом. Пленница принадлежала Командующей, что стоит во главе. Соседнего клана и нас всех. Королева считала, что она обладала важной информацией о ней. Это было не так.

Мелани понимает, что Брайана пугает то, что они сделали с Костьей. Это совсем иная жестокость — бессмысленная и показательная, та, цель которой уничтожение противника не физически, а морально. Кровавая жестокость ее клана, более не имеющая ничего общего с выживанием. С Брайаном не сделают ничего подобного, он не имеет значения ни для Скайкру, ни для Азгеда. Его пытки закончатся простым убийством, когда они получат всю информацию, что есть у него. Запугивать Небесных людей нет смысла — они уже в ужасе, но Мелани не говорит этого, просто молча кивает на просьбу Небесного человека, принимая его выбор, уважая его. Она не видит в желании быстрой смерти ничего трусливого. Она даже немного благодарна Брайану за то, что он сам выбирает этот путь. Она не хочет его убивать. Мелани отчаянно не хочет видеть на своих руках кровь невинного человека, который разговаривает с ней, забавно сбивается, выговаривая имя ее собак, и доверяет ледяному выродку свою жизнь.

— Скайкру, — говорит Мелани. Она рада сменить тему. — Небесные люди. Вы пришли на наши земли с неба. А я из Азгеда, Ледяной нации.

Мелани уже собирается спросить, как называют себя сами Небесные люди, как замечает, что Брайан не продолжает путь за ней. Он останавливается, упирается руками в колени, его дыхание сбивается, и он странно смотрит на Мелани. Потерянно. Ему не хватает выносливости. Это плохо для ледяных земель, где им теперь придется жить и умирать. Переходы по заснеженным территориям требуют от людей способности идти долго без перерыва, не опускаясь на землю для отдыха и, тем более, не ночуя в снегу. Если не успеть перейти от одного укрытия от снежной стихии до другого, то можно просто умереть от холода к концу ночи. Не сила — выносливость хранит здесь твою жизнь. Способность долго идти, не падая от усталости, терпеть бесконечный холод и голод зимний месяцев. Здесь выживают только такие, для кого долгая боль не является испытанием, кто может сжать зубы и двигаться вперед, несмотря на уже давно покинувшие тело силы. Небесным людям здесь не выжить.

Бессменный дух Хэды не может быть сломлен такой мелочью, как смерть девчонки, даже если та принадлежала ей. Мелани с жалостью смотрит на Брайана, который сгибается пополам, и не знает, что сказать ему в ответ. Он произносит это слово — возлюбленный — так, будто это не попытка еще раз убедить Мелани в жестокости ее народа, не пустые размышления с целью поставить себя на место Хэды, получившей голову Костьи. За этим словом скрывается настоящий человек, и, кажется, Брайан с ним сейчас прощается. Мелани не спрашивает. Небесный человек не обязан пускать ее в свою душу. Он и так сделал достаточно. Мелани наблюдает за ним и думает о том, как чувствовала себя ее мать после смерти отца. Была ли она безутешна? Сбивалось ли ее дыхание так же, как натужно глотает морозный воздух Брайан? Мелани не знает своего отца. Его убили еще до ее рождения, и именно оно было причиной казни. Ния смогла бы терпеть только одного из них — неугодного мужчину дочери или их ребенка. Выбор пал на нее. Мелани не знает, гордился бы ею отец, узнав, кем она вросла? Или, наоборот, сожалел бы, что отдал жизнь ради того, чтобы земли Азгеда кормили такого бесполезного воина? Мелани не говорит ничего из этого Брайану. Не спрашивает и о его возлюбленном, жив ли он, ждет ли его сейчас в их поселении, что произошло с ним и теперь заставляет Брайана таким тоном произносить это слово. Она разматывает свою повязку и протягивает ему.

— Всегда закрывай лицо от холода. И сделайте капюшоны. Они сослужат вам отличную службу, — Мелани пытается объяснить Небесному человеку, как выжить в этих краях, но одного куска ткани, который поможет ему легче дышать на холоде, недостаточно для того, чтобы спасти целый народ. Мелани понимает это. Но все-таки дает совет. Она знает, что они не выбирали. Кто в здравом уме решил бы приземлиться в землях Азгеда, где смерть рыщет по лесам не хуже дикого зверя? Если бы они выбирали именно эту территорию, то были бы готовы к тому, с чем столкнутся, а не напоминали слепых щенков, барахтающихся в попавшем на подстилку снегу. Но они уже здесь. И не Мелани нужно убеждать в их невиновности. Она говорит, чуть помедлив, ожидая, когда Брайан возьмет себя в руки и сможет продолжить путь: — А мы не выбирали, где жить. Вы стремитесь уйти из этих мертвых земель, хотя прожили здесь совсем недолго. Мы живем здесь поколениями. И это не пошло нам на пользу.

Мелани знает, как это работает — ты умираешь или берешь силой то, что тебе нужно для того, чтобы выжить. Она не осуждает Небесных людей. Им нет здесь места, и они должны купить его кровью и смертью, Азгеда выживают той же ценой. Только вот Небесные люди не понимают еще, что эти законы относятся к ним тоже. Они оправдываются, объясняются, пытаются убедить всех, что это не их вина. Разговоры в битве за жизнь бессмысленны. Природа не щадит тех, кто пытается оправдаться и получить все даром. Таких не щадит и Азгеда. Упав на их земли, Небесные люди объявили им войну, и в этом есть смысл. Смысла в разговорах нет никакого. Конечно, они не виноваты. Конечно, они не хотели оказаться в вечных снегах. Но Азгеда выковали мечи и пошли расширять свои территории, а Небесные люди продолжают жаловаться на жизнь и умирать. Север не любит жалость к себе, не любит поднятые в примирительном жесте руки, не любит попытки кого-то другого сделать ответственным за свою судьбу. Здесь такие не выживают, их убивает природа и те, кто научился жить по законам бесконечных снегов. И это лишь вопрос времени, когда Небесные люди осознают это. Или умрут.

Они идут немного в гору, поднимаясь на небольшую возвышенность. Через пару десятков метров перед ними откроется пологая местность, где, скорее всего, находится поселение Небесных людей. Брайану останется только спуститься вниз, и он окажется среди своего народа. Мелани сбавляет шаг, чтобы Небесный человек совсем не выбился из сил. Для нее такой переход не представляет труда. Когда с детства тебя подгоняет смерть, ты быстро учишься проходить огромные расстояния, не останавливаясь и не переводя дух. Здесь тебя бросят умирать в снегах, если ты будешь задерживать группу, потому что твоя жизнь не стоит жизней тех, кто потащит твое изможденное тело, чтобы выбиться из сил и остаться в снегах вместе с тобой. После того, как Мелани доставит Брайана в его поселение, ей еще предстоит завершить охоту. Раненого оленя наверняка уже задрали волки, и ей придется выслеживать нового. Тишину ее мыслей о предстоящей охоте нарушает Брайан неожиданной просьбой.

— У вас в небе не было собак? — при всей своей серьезности Мелани совершенно наивна. Ей любопытно, как жили эти люди, да и где вообще их дом. Они не отличаются от них, но падают с неба, живут по другим законам и говорят на старом языке. Мелани кивает, чуть улыбаясь, и подзывает к себе Керйона. Сонча, хоть и за этот короткий путь стала спокойнее относиться к чужаку и теперь стоит рядом с ними, вряд ли позволит Брайану погладить ее. Керйон же машет хвостом, отказываясь рядом. Мелани садится на корточки, жестом предлагая Небесному человеку сделать то же самое. Она кладет руку на холку пса, успокаивая, готовая в любой момент одернуть его, если по какой-то причине он решит кинуться на Брайана. — Медленно протяни руку и дай ему ее обнюхать. Потом погладь.

У Мелани сотни вопросов о том, есть ли у Небесных людей другие животные? Может быть, они знают такие виды, о которых она даже не имеет представления? Или у них вовсе только люди? Или машины вместо животных, которые таскают тяжести и помогают в хозяйстве? Мелани хочется поговорить с Брайаном о чем-то кроме смерти и вражды между их народами, но у них нет на это времени. Когда они поднимаются со снега и продолжают свой путь, лес вокруг них начинает редеть. Они приближаются к краю пригорка, за которым следует пологий спуск. С места, где они останавливаются, открывается вид на поселение Небесных людей.

— Отсюда ты сможешь дойти сам.

Мелани не подходит к Небесным людям, понимая, что они могут поднять тревогу, увидев ее. К тому же, она не знает, как посмотрят на Брайана из-за того, что его привел враг. Вдруг его не примут назад? Посчитают предателем? Но она рассматривает странную конструкцию с интересом, чуть вытягивая голову. Этот дом не построен из дерева и не покрыт кожей и шкурами. Он огромен и создан из стали. Мелани никогда в жизни не видела такой огромной постройки. Говорят, Полис еще больше, но она никогда не покидала территорию Азгеда и слышала о нем только рассказы. Поселение Небесных людей занимает целую опушку, имеет очень странную форму и могло бы послужить неплохой крепостью, если бы можно было запастись едой. Мелани не знает, насколько там внутри тепло. Сталь очень быстро охлаждается, они не делают домов из нее. На таком холоде даже оружие из стали становится слишком хрупким. Они научились делать особый сплав, чтобы повысить прочность, и то Мелани все еще иногда отдает предпочтение костяным наконечникам стрел, которые не подводят даже в особенно низкую температуру. Эти Небесные люди только выглядят абсолютно так же, как и Азгеда, но они — совсем другие. Они живут по каким-то совершенно другим правилам, и Мелани совсем не представляет, в чем они могут заключаться. Единственное, что она знает — эти правила сведут Небесных людей в могилу.[NIC]MELANI[/NIC][AVA]http://49.media.tumblr.com/f06b246b998ba8c66ffbf68b3e345443/tumblr_nncckiEeSk1qhza9ho7_250.gif[/AVA][SGN]
when everyone knows you’re a MONSTER, you needn’t waste time DOING every monstrous thing[/SGN][STA]kill 'em with kindness[/STA]

[NIC]MELANI[/NIC][AVA]http://s2.uploads.ru/sve8y.gif[/AVA][SGN]
i’ll stain your white flags red[/SGN]
и вновь промозглый мрак овладевает нами, — где летней ясности живая синева?
как мерзлая земля о гроб в могильной яме, с подводы падая, стучат уже дрова.

Мелани видит перед собой превращение ее народа, видит, как обычные люди в этих условиях дичают и звереют. Ей заламывают руки, и она выдыхает резко через нос, когда боль обжигает плечи неожиданным на этом морозе жаром. Не сложно догадаться, что с ней сделают дальше — либо показательно казнят для поднятия боевого духа Скайкру, либо попытаются узнать какую-то стратегически важную информацию, которой Мелани не обладает. И казнят уже потом. Мать держала ее максимально далеко от военных действий, и Мелани не может даже назвать примерную численность ледяных воинов. Она могла бы назвать Скайкру время. Предположить, сколько они проживут с этого момента до окончательного истребления, но это явно не те данные, ради которых ее схватили. И когда информацию они не получат добровольно, они начнут убеждать ее знакомыми способами. Мелани знает, как это решает ее народ, она сомневается, что кто-то может сравниться с ними по жестокости, но от загнанного в ловушку зверя можно ожидать вещей и пострашнее. А зверям с неба, что оказались в ловушке на земле, еще не попадались живые Азгеда. Они еще ни разу не выходили победителями из стычек с ледяным народом, но схватить ребенка не представляет для вооруженных мужчин особых трудностей.

Мелани бьется в их руках из упрямства и обиды, потому что сдаться так просто кажется немыслимым. Не этому ее учили. Люди вокруг нее злорадствуют, чувствуют себя уверенно, пока в шесть рук волокут хрупкую девочку к поселению. Мелани знает, что им страшно. Они хватают ребенка в надежде на информацию? Отмщение? Что? Они правда думают, что от нее будет какой-то прок? Это акт слепой агрессии, которую подпитывает страх. Страх — то, что не позволяет быть милосердными, Скайкру не мог позволить себе выбирать, кого брать в плен, а кого отпускать, потому что не знают, представится ли им еще один шанс, потому что боятся. Они могут не бояться самой Мелани, но они боятся того, что она воплощает. Нескончаемую угрозу. Красный от крови снег. Ледяных монстров. Они хватают ее не потому, что она опасна. Не потому, что она нападает или пытается это сделать. Они хватают ее потому, что она не из их народа, и Мелани почти смешно от того, как это похоже на Азгеда. Это — та же жестокость, направленная не на виноватых, а на тех, до кого проще дотянуться. Скайкру не нападают на поселения Азгеда. Не собирают армию. Не пытаются ловить патрульных. Они знают, что проиграют в этой битве. Они знают, что проигрывают в этой войне. А Мелани безопасна для них. Ну, скольких она бы успела убить своим луком и ножом? Скольких успели бы загрызть ее собаки? Но поймать ее — отдушина и облегчение, иллюзия контроля, иллюзия нападения, а не побега в животном страхе.

Это ее награда за доброту. Мелани понимает, откуда в Азгеда эта жестокость, когда ты раз за разом получаешь боль в ответ на милосердие, ты перестаешь видеть в последнем смысл. Она не верит, что Брайан может что-то сделать. Она видит, что в иерархии Скайкру он не имеет права голоса. Зато теперь, возможно, его посчитают героем, который доставил в лагерь живого пленника. Мелани не просит его о помощи и не обращается к нему, но слушает его совет — он прав, и из плена ей будет проще выбраться живой, чем спастись от пуль Небесных людей. Она мельком бросает взгляд на убегающего по ее тихой команде Керйона и считает, сколько времени ему понадобится, чтобы добраться до поселения. Взволнованный пес заставит ее мать забеспокоиться. А потом, когда Мелани не вернется через несколько часов, они поднимут тревогу. Мелани знает, что не важна настолько, чтобы ради ее спасения из плена формировать отряд ледяных воинов, Ния бы не стала волноваться о ней, Фрее пришлось бы собирать верных ей людей и идти самой. Но дело в том, что Мелани — не ценный человек, но отличный повод для нападения, которым Азгеда не могут не воспользоваться. Даже им иногда необходимо оправдание кровопролитию. Поэтому Мелани остается только ждать.

Возможно, она доживет до того момента, когда ледяные воины доберутся до поселения Небесных людей и превратят снег в хлюпающую кровавую кашу, а эти железные стены — в погребальные костры. А, может быть, ее убьют раньше. Разорвут от страха дикими зверями, чтобы утопить свой ужас в горячей крови врага. Может быть, у них есть даже какие-то ритуалы, связанные с этим. Мелани знает, что если убить человека, то ты обретешь его силу. Небесные люди могут надеяться, что тот, кто убьет ее, научится выживать в этих краях, станет искусным охотником или узнает все секреты Азгеда. Мелани слышала, что где-то на юге верят в то, что нужно пожирать сердца врагов. Ее вырванного из груди сердца не хватит, чтобы наполнить храбростью этих людей, но его хватило, чтобы спасти жизнь одному Небесному человеку. Кто знает, чем она могла бы им помочь, если бы в поселение ее провожали, а не волокли. Мелани кусает за руку одного из Скайкру, рычит как маленький зверек, клацает зубами, когда ее встряхивают, чтобы успокоить. Ей не тягаться с ними. Кто-то сзади ругается, когда Сонча снова пытается достать его своими челюстями. Они с хозяйкой в этот момент едва ли отличаются в поведении. Они обе беззащитны.

В поселении Небесных людей на Мелани смотрят с презрением, страхом и едва заметным интересом. Кто-то входит на улицу ради того, чтобы поглядеть на ледяную дикарку, что втаскивают в странный дом Скайкру. Краем глаза Мелани успевает заметить, как кто-то подбегает к Брайану. Мелани смотрит под ноги, уже даже не пытается идти, ее волокут слишком быстро, чтобы она успевала перебирать ногами, и думает, что в этой земле будет неудобно долбить могилы, а волки могут побрезговать человеческими телами, поэтому до самой весны Небесные люди пролежат здесь, а потом загниют, привлекая воронье. В этом месте хорошо попляшет смерть.

В первый момент Мелани просит ее отпустить. Она говорит, что не желает пришедшим с неба зла, что они с Сончей уйдут, и никто не узнает, что Скайкру причинили ей вред. Она разговаривает с ними на их языке, а потом с удивлением понимает, что они знают ее. Не тот язык, на котором говорят Азгеда, а тот, на котором они действуют. Мелани не отпускают. Ей задают вопросы. Сколько у них людей? Сколько оружия? Что им нужно? Как далеко они находятся? Мелани смотрит на темнокожего мужчину, который нависает над ней, пытаясь запугать, пытаясь надавить на ребенка силой и авторитетом, и молчит. А потом спрашивает в ответ: про свою собаку, про то, сколько Скайкру надеются продержаться здесь, понимают ли они, что даже если выставят ее как живой щит — их все равно убьют. Сперва вспорют живот ей, а потом насадят на сталь их самих. Её запирают в одном из помещений железного дома, когда понимают, что не добьются от нее ответов. Когда понимают, что она не шутит, и смерть, размыкая губы маленькой девочки, улыбается людям с неба и обещает скорую встречу.

зима ведёт в мой дом содружеством знакомым труд каторжанина, смятенье, страх, беду,
и станет сердце вновь застывшим красным комом, как солнце  м ё р т в о е  в арктическом аду.

Мелани решает уйти сама. Она видит вокруг людей, пока ее тащат внутрь, а потом ведут в помещение, которое будет служить ей темницей. Оно явно не создано для того, чтобы держать там пленников — на стенах нет креплений для цепей, а на двери окошка, чтобы смотреть за состоянием заключенных без необходимости входить внутрь и подставляться под удар. Эти люди не рождены для войны, их удивляют жестокость и смерть. Они напуганы, они беззащитны перед Азгеда так же, как беззащитна перед ними она. И Мелани готова — готова простить им свой плен, готова попытаться выбраться до того, как придут Азгеда, до того, как в этом месте станет так же тихо и звонко, как на поляне после бойни, откуда она увела Небесного человека.

Мелани смотрит на женщину, что стоит у двери, охраняя ее. Она чуть наклоняет голову, оценивая физическую силу своего противника, находит ее точку равновесия, высматривает глазами оружие. Пистолет и нож. Возможно, есть что-то еще, но Мелани этого не замечает. Женщина не крупная, обычное телосложение, длинноватые руки. Мелани предполагает, что она, наверное, недоедает, а, значит, физически слабее, чем могла бы быть. Но у нее самой стянуты руки, и она намного меньше женщины по габаритам. Если бы не веревки, Мелани бы попыталась опередить ее, оказаться рядом до того, как женщина успеет вытащить пистолет. Но Азгеда учили не только жестокости, их учили оценивать свои силы при нападении, и Мелани выбирает другую тактику. Она шумно вздыхает и начинает плакать. На это требуется время, но в конце концов ее глаза наполняются слезами, а лицо морщится в несчастном и беспомощном выражении. Ей все еще пятнадцать, и она едва ли выглядит достаточно взрослой для своего возраста, она маленькая девочка, которой связали руки и посадили в темное помещение, оставив на ее теле синяки. У Азгеда нет жалости, но у Скайкру она должна быть, о наличии у них живых, горячих сердец говорили их поражения.

Мелани всхлипывает, и женщина оборачивается на этот звук. Она не знает, что делать. Мелани чувствует это замешательство как зверь, почуявший страх в добыче. Перед этой женщиной плачет от страха измученный ребенок. Мелани поднимает на нее голову, неловко вытирает слезы, шмыгает носом. "Я хочу домой. Пожалуйста? Пожалуйста, я просто хочу домой", — бормочет она сквозь всхлипы. Женщина оглядывается на дверь, а потом, все-таки, подходит в к ней, опускается на пол рядом. Недостаточно близко, и Мелани испуганно дергается, пытается отползти. Она давит на жалость — своим ледяными пальцами, не отличимыми по цвету от снега, тянется к сердцу этой женщины, и та поддается. Она не знает, как поступить. Она пытается помнить, что перед ней враг, Мелани видит это по ее лицу, но материнское сердце разрывается на части от вида Мелани, от ее слез, от ее просьб вернуть ее домой. Она подползает к ней ближе, убирает с лица упавшие волосы, говорит "все будет хорошо", врет ребенку, чтобы успокоить его. Мелани всхлипывает особенно громко, жмурит глаза. Она оказывается рядом с женщиной, тянется за ее рукой, сперва упирается головой в плечо, а потом неловко закидывает связанные руки, пытаясь обнять за шею, прижимается вся, обхватывает ногам талию, плачет уже навзрыд. Она просто хочет к маме. Пожалуйста. Женщина замирает, Мелани успевает заметить, что она тянется за пистолетом, но потом передумывает, обнимает ее за спину. Ей жалко Мелани. Она ее не отпустит и не спасет, но сейчас предлагает маленькой девочке утешение и заботу.

Мелани отстраняется достаточно, чтобы некрепкие веревки на ее руках упирались женщине в затылок, и с секунду смотрит ей в глаза. Треск ломающейся шеи звучит в тишине камеры неожиданно громко. Мелани сжимает слишком добрую женщину ногами и сворачивает ей шею одним быстрым движением. Быстрота смерти — награда этого Небесного человека за доброту. Так же, как наградой за доброту Мелани, был этот плен. "Yu gonplei ste odon", - тихо говорит Мелани. Она поднимается на ноги, вытаскивает у женщины нож, разрезает веревки, стягивающие руки, бросает быстрый взгляд на пистолет. Это не повод нарушать законы, она сможет выбраться и без него. Она прислушивается к происходящему за дверью. Там тихо, видимо, они посчитали одного охранника достаточным. Мелани выскальзывает за дверь, сжимая нож в руке, успевает сделать несколько шагов, как слышит, что кто-то приближается к ней. Она оглядывается на свою тюрьму, понимая, что самый лучший вариант — вернуться туда и заманить Небесного человека внутрь, чтобы оставить там так же, как своего охранника. Она не успевает отступить к своей темнице, как Небесный человек появляется из-за поворота, и Мелани узнает его.

— Я знала, что они не отпустят меня, — говорит Мелани Брайану, объясняя, почему она выбралась из своей темницы. Она говорит не зло, но заметно холоднее, чем раньше. Теперь она уязвима, так же, как Брайан зависел от нее на пути к поселению, и Мелани знает, что делает с людьми ощущение силы и превосходство. Преимущество на его стороне, поэтому она не опускает нож, внимательно следя за каждым его движением. Она вспоминает то, что Брайан сказал ей незадолго до того, как ее схватили, не так уж сильно мы отличаемся друг от друга, и возвращает ему эти слова, сравнивает их, находит общие черты:  — Мы бы не отпустили.

W H A T  IS THIS PLACE?
darling, here the gods died.
here the horsemen tremble.
here we bathe in gasoline.
Мелани — предательница крови, предательница своего рода, предательница прошлого: веков голода, смертей и борьбы против врага, который каждый день сторожит тебя на выходе из жилища. Мелани пятнадцать, и на ее руках так мало крови, что это жалко. По меркам Азгеда ее смерть даже не принесет убийце силы, потому что у нее нечего забрать. Она что щенок-альбинос, самый слабый в помете, которого мать-волчица прикончит сама, едва начнет слизывать с его шерсти кровь, потому что у него нет шансов выжить. Мелани — паршивый щенок Азгеда, ее стоило убить еще в младенчестве, ее стоило отдать вечным снегам, подношением самому великому богу. Зима в последний раз приласкала бы слабое дитя, и это было бы высшим проявлением ледяного милосердия. Избавить неприспособленного к войне детеныша от мук медленной смерти, потому что ее жизнь не стоит ничего.

Мелани пряталась от войны. Зарывалась лицом в густые шкуры собак, чтобы не видеть уходящих воинов, ребенком цеплялась за юбку своей матери, укрываясь за высокой воительницей от реальности, что требовала от Мелани взять в руки лук и пойти убивать врагов. Мелани пряталась на стойбищах, где лечили раненых, перевязывая раны, убаюкивая умирающих, благословляя в последний путь смелых воинов. Ее болезненная юность и пронзительная белизна делали ее похожей на маленькое божество вечной зимы, порхающее между стонущими мужчинами и женщинами, будто высматривая тех, чей бой на этой земле был уже закончен. Капли крови и пота на ее лице смешивались с боевой краской, рисуя странные узоры на чистом от шрамов лице. Война настигала Мелани даже там. Воины из Лесного клана пришли за ранеными, воины из Лесного клана подняли оружие на обессиленных и умирающих, потому что это было неправильно. Они лечили тех, кто должен был умереть на поле боя, они возвращали к жизни в то время, как где-то недалеко Лесной клан умирал ради того, чтобы Ледяные монстры оставались мертвыми. Мелани вынудили тогда взяться за оружие, вспомнить о том, что каким бы милосердным ни было ее сердце, какими мягкими ни казались рук, ее растили ледяным демоном, и ее растили хорошо.

Мелани не вспоминала об это до сегодняшнего дня. 

— Я понимаю, — говорит она. Мелани не злится на Брайана. Он знает законом жизни на земле и, кажется, плохо знает даже их собственные, если надеялся, что одними словами сможет освободить ее. Брайан — такая же жертва собственного народа, как Мелани — пленник своего. Глупо было думать, что хоть кто-то в этих снегах способен остаться человеком. Здесь не выгодно заботиться о других и быть милосердным, единственный приоритет, который может здесь существовать — это твоя собственная жизнь. В противном случае зима заберет тебя в оплату чужой жизни, которую ты по наивности пытался спасти. Человечность огнем теплится внутри, и поддерживать огонь в этих вечных снегах рано или поздно становится невозможно, зато покрыться коркой льда, стать своим для дикого холода и безжалостных белоснежных краев — твой единственный шанс выжить. Небесные люди должны были выучить законы жизнь здесь, если они не хотели умирать — от когтистых ли лап бесконечной зимы или обласканных ею ледяных монстров. Их предки думали, что Ад не может замерзнуть. Мелани знает, что они были неправы, потому что вокруг нее самая настоящая замерзшая преисподняя. И Небесные люди все-таки начали учиться у местных демонов. Мелани смотрит на Брайана и говорит с убийственной искренностью приговором, а не комплиментом: — Добро пожаловать в Азгеда.

Мелани оборачивается на дверь, зная, что там лежит мертвая женщина, которая поплатилась за свою добросердечность так же, как сама Мелани. Она не знает, почему не хочет говорить Брайану о том, что она убила кого-то из его клана. Наверное, ей мучительно хочется сохранить то подобие доверия, что Брайан испытывает к ней. Отсутствие страха и отвращения в глазах, что Мелани привыкла ощущать от представителей других кланов. Брайан не считает ее ледяным монстром, доверил ей свою жизнь и говорит с ней так, будто на ее плечах не покоятся все грехи Азгеда, а за спиной не толпятся мертвецы. Брайану понравились ее собаки, он начал рассказывать ей о жизни в небе, и Мелани впервые за долгое время подумала, что для нее есть надежда. И поэтому сейчас она молчит. В убийстве одного охранника нет ничего преступного, эта женщина стояла на пути к свободен и понимала, с какими риском связана ее роль в военной системе Небесных людей. Мелани имела право ее убить, точно так же, как она — убить Мелани про попытке побега. Но для Брайана каждая смерть — потрясение, Мелани видит это. Она почти завидует ему. Он вырос в мире, где законы мягки и лояльны, где жизни ценятся, где борьба за выживание смешная и легкая. Он вырос в небе. Она только представлять может, каково это называть своим домом звезды. Даже если это сослужило для Брайана дурную службу здесь, на землях Азгеда. В самой глотке дьявола.

Мелани делает несколько шагов вперед, внимательно глядя на Брайана, чтобы убедиться, что он не собирается хватать ее и возвращать обратно под замок. Брайан вызывает в Мелани жалость до тех пор, пока он безоружен. Пока он — ребенок, щенок, не воин. До тех пор Мелани сочувствует его наивности, объясняет простые правила выживания, которые вызывают у Небесных людей столько трудностей, которые вызывают у Брайана столько ужаса. Лишь до тех пор она не считает Брайана заслуживающим смерти.

— Они оставили всего одного охранника, — уклончиво отвечает Мелани. Без слоев одежды она выглядит совсем маленькой по сравнению с Брайаном, и поэтому ее слова имеют смысл. Парадоксально, как по-разному они с Небесным человеком выглядят в глаза своих людей. Для Скайкру он воин, а она всего лишь ребенок, допустивший ошибку, не представляющий угрозы. Для Ледяной нации, для Мелани, ребенок — Брайан, каким бы сильным он ни выглядел, какое оружие бы ни носил с собой, он всего лишь наивный небесный мальчишка, чья могила в мерзлой земле дожидается его где-то в этих мертвых землях. — Думали, что я не смогу убежать.

come, join us in our  g a r d e n  of dead bodies,
we’re having fire for lunch

Она бесшумно скользит дальше по коридору, туда, откуда ее привели. Из приоткрытой тяжелой двери в странный коридор Небесных людей с закругленным потолком, и Мелани не представляет, сколько кузнецов понадобилось, чтобы сделать подобное, намело немного снега. Мелани чуть толкает дверь и выглядывает наружу. За дверью нет охраны. Никого нет и в отдалении. Мелани удивляется подобной беспечности, горностаем проскальзывая через дверной проем, прижимаясь к стене. Чуть поодаль слышался голоса людей и пахнет мясом. Мелани вспоминает, что так и не вернулась за раненым оленем. Она выглядывает из-за угла, чтобы оценить степень угрозы. Мелани не намерена больше убивать, все, что ей нужно — скрыться отсюда, затеряться в снегах так, чтобы ее не нашли, если начнут преследоваться, и добраться до дома. Но она не сможет этого сделать, если в нее начнут стрелять. Одного ножа здесь недостаточно. Брайан помочь ей не сможет, остановить стрелков не в его власти. А тот, кто допрашивал Мелани, явно предпочтет ее мертвой, чем сбежавшей, даже если с ее смертью они потеряют свой единственный источник информации об Азгеда.

Выглянув из укрытия, Мелани ожидает увидеть активную подготовку воинов Небесных людей. У них в плену враг, и логично сейчас выпытать из нее расположение ближайших поселений, собрать отряд и напасть на одно из них, где можно добыть необходимую для выживания одежду и запасы пищи на первое время. А также оружие и, возможно, рабов. Мелани не знает, используют ли Небесные люди пленников для выполнения тяжелой работы. На их месте она бы так поступила. Конечно, их ресурсы еще более ограничены, чем ресурсы Ледяной нации, которые отказались от подобного ведения хозяйства, но Небесным людям нужны те, кто умеет выживать в ледяном аду, чтобы научить подобному и их. Но, кажется, это едва их волнует. Они слишком заняты жареным мясом. Мелани быстро осматривает Небесных людей, прикидывая, сколько у них оружия, пока ее взгляд не натыкается на стальные прутья и растянутый на них белый мех.

Мелани замирает. Она узнает висящую шкуру. Она белая и плохо отмытая от крови, неаккуратно снятая и еще не выделанная. Кто бы этим ни занимался — он очень плохо представлял себе, что делать с мертвым животным и как отделить мясо от шкуры так, чтобы не повредить последнюю. Мелани видит, что человек действовал инстинктивно, примерно представляя, что мясо надо срезать со шкуры. Где-то нож проходил слишком близко, оставляя проплешины, где-то — слишком далеко. Мелани рассматривает шкуру и отстранено думает, что она быстро начнет загнивать и не прослужит долго. Одежда из нее будет неприятно пахнуть и быстро сносится. Мелани думает все это какой-то рациональной частью своего сознания, действуя на инстинктах, ведь она занимается этим всю жизнь — охотой и работой со шкурами животных. Пусть она никогда их не выделывала, но она умеет снимать мясо, умеет убивать ценных животных так, чтобы как можно меньше испортить мех. И вот перед ней висит эта белая шерсть, неожиданно яркая на фоне снега, и Мелани почему-то думает, что Небесные люди сделали с ней не так.

Она цепенеет. Ее пальцы, обхватывающие нож, краснеют от того, как сильно она его сжимает. Мелани умеет снимать шкуры, и сейчас ей хочется содрать кожу с каждого, кто посмел прикоснуться к ее собаке. В ее ушах шумит кровь, приливает к щекам, необычным, неожиданно живым цветом. Ее ледяная кровь, что молчала пятнадцать лет, поет песню барабанов и криков умирающих, ее ледяная кровь бурлит и плещется, просыпаясь от долгого сна. Мелани кажется, что она погружается в транс. Ей была чужда жажда убийств, с которой в Азгеда, кажется, рождались, ей чужд был боевой азарт и безжалостное наслаждение чужими страданиями. Мелани выкупала свою жизнь у зимы охотой и заботой о своих собаках. И вот теперь одна из них станет меховой накидкой для Небесных людей. Мелани никогда не знала, что такое жажда оборвать чужую жизнь собственными руками, раскрасить свое лицо чужой кровью поверх боевого узора, не знала упоения смертью, которое испытывают ледяные демоны, в чьих рядах ее ожидала увидеть королева Ния. Но сейчас — сейчас ей хочется вскрывать грудные клетки Небесных людей и сделать наконечники для стрел из их костей.

Мелани неожиданно больно, обидно и горячо. Мелани неожиданно ненавидит пришедших с неба чужаков. За их бахвальство, за их демонстративную невинность и слабость, за их лицемерие. Вставайте и сражайтесь, нападайте, вырезайте деревни, добивайте раненых, берите в плен и пытайте — воюйте и боритесь за свои жизни. Вот, что должны были сделать Небесные люди. Но они запирались в своем железном доме, они жались по углам, они пытались говорить и строили из себя жертв злодейки Судьбы, но все это было до тех пор, пока им в руки не попал ребенок и собака. Беззащитные и не желающие им зла. И тогда Небесные люди ощетинились оружием, тогда они перешли в наступление, внезапно перестали быть такими благородными, какими себя рисовали их послы и Брайан. Мелани тошнит. От вида шкуры ее собаки, от лицемеря Небесных людей, которые перестали желать мира в тот момент, когда почувствовали, что могут победить. Только слабаки складывают оружие из-за вероятности проигрыша, только трусы объявляют переговоры лишь тогда, когда армия противника закрывает собой горизонт. Небесные люди — падальщики, подбирающие то, что осталось от настоящих охотников. Им не хватает сил и смелости собрать армию и отправиться в деревню Азгеда, что было бы честно и правильно, но зато они достаточно смелые, чтобы держать у себя Мелани и чтобы убить ее собаку. Они не умеют вести войну. Мелани готова была простить им свой плен, но их трусость не заслуживает милосердия.

Мелани разворачивается к Брайану в тот момент, когда издалека доносится боевой клич ледяных демонов.

— earth, 22st.
e n j o y  y o u r  s t a y[NIC]MELANI[/NIC][AVA]http://s2.uploads.ru/sve8y.gif[/AVA][SGN]
i’ll stain your white flags red[/SGN]