CROSS-O-WHATSOEVER


Он рухнул, осыпав нас каскадом радужных брызг — █████, Великий мост пал, и мы потонули в люминесцирующем тумане. Наши машины взбунтовались, наша логика предала нас, и вот мы остались одни. В безвременном пространстве, с руками холода и их любовными острыми иглами — искрами обратно изогнутых линз.

роли правила нужные гостевая

BIFROST

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » BIFROST » beyond the standard model » — it's no longer your world


— it's no longer your world

Сообщений 1 страница 13 из 13

1

https://33.media.tumblr.com/99abe5a488c3026d62d2a64c50253373/tumblr_mw1ttyHDVY1sn22kzo4_250.gif https://38.media.tumblr.com/tumblr_mdeq01JY651qfv89lo3_250.gif
I'M WAKING UP TO ASH & DUST // I WIPE MY BROW, I SWEAT MY RUST // I'M BREATHING IN THE CHEMICALS
I'M BREAKING IN AND SHAPING UP, THEN CHECKING OUT ON THE PRISON BUS. THIS IS IT — THE APOCALYPSE


it's no longer your world
mako mori (action-girl & our brightest) x melanie stryder (one, that wanted to live)
2020 год // PPDC Shatterdome, Аляска // 5 дней спустя явления объекта III-ей категории “Остроголов”


Cтранное чувство испытываешь, когда твой мир катится чертям в лапы. Странное чувство испытываешь, когда всё, что защищает тебя и твой мир от гибели – поразительно хрупкая многотонная оболочка стального Егеря. Странное чувство испытываешь потому, что в герметичном шлеме на губах копится солёная морская вода.

Cтранное и двоякое чувство испытываешь, когда делишь тело и рассудок с кем-то, не твоего рода, не твоего вида, из чужого мира. Странное чувство посещает, когда этот кто-то хочет жить своей, другой жизнью. Странное – потому что стирается грань меж тем, кто ты и кто Они.

Какое чувство ты испытываешь, просыпаясь по утрам в чуждом теле? Чуждом времени? Чуждом измерении?  Какое чувство испытываешь, играя чужую роль?

[AVA]http://i.imgur.com/sCj89iO.gif[/AVA]
[NIC]miss mori[/NIC]

+1

2

Последнее, что она помнит — оглушающая боль.

Агония, чья сила была настолько велика, что от нее закладывало уши, отнимался язык, не было возможности даже закричать. Зрение подводило — алое марево окутывало все вокруг, Мелани не видела, куда она двигалась, ею управляли инстинкты загнанного зверя — идти вперед, передвигать ноги, не останавливаться. Боль пронзала от затылка вниз по позвоночнику от каждого движения, пульсировала, Страйдер чувствовала, что теряет сознание, цеплялась за него из последних сил, она должна продолжать идти, несмотря на боль, на страх и на полное непонимание, где она находится. Что-то толкало ее вперед — к едва заметной сквозь марево болезненной слепоты белоснежной полоске. Левую руку сводило, стягивало, мышцы, кажется, звенели и трещали от напряжения — еще чуть-чуть и порвутся, еще немного, и она умрет от боли. Но Мелани шла.

Еще несколько шагов.

Егерь с лязгом и грохотом опустился на одно колено у самого берега, попробовал сделать еще шаг, но лишь успел подставить руку, прежде чем упал плашмя на свежий снег. Страйдер на ощупь выбралась наружу. Тишина в ушах сменилась звоном, холод обжег разгоряченное тело, память подводила. Кажется, она сделала несколько шагов и оглянулась, глаза были совершенно стеклянными, ее продолжали вести голые рефлексы, не более — от такой боли отключалось осознание реальности, организм будто пытался отгородить хрупкое сознание Мелани от агонии, в которую погружался, как в горячую лаву. Девушка встретилась глазами с суетящимся вокруг мужчиной, не подумала ничего — в голове была только боль. Нестабильность. Абсолютная нестабильность психики. Никакой ориентации в пространстве — спроси ее сейчас стоит она на ногах или на голове, она бы не ответила. Опустила глаза на свой живот, глядя, как кровь окрасила странный белый экзоскелет, смутно осознавая, что это ее кровь. Боли было слишком много, чтобы понять, из какой части тела она идет, на фоне ада в голове — бок едва чесался.

Еще шаг.

Какое-то усталое удовлетворение пробилось сквозь муку, Мелани поняла — дошла, и отключилась.

Сознание возвращалось рывками. Тело ломило от тянущей боли, кажется, именно она ее разбудила. Вернувшийся слух принес с собой писк каких-то приборов, звуки шагов, какой-то механический шум на периферии. Обоняние не дало подсказок — медикаменты, помещение, которое давно не проветривали, чисто стиранное белье. Мелани с усилием распахнула глаза, сделала глубокий вдох и зашипела от боли заживающих ран — бок будто кто-то когтями полоснул. Левая рука отдалась пульсацией. Девушка лежала неподвижно, ожидая, когда все придет в норму, рассматривая потолок. Где она? Это не было похоже на свод пещер, где она могла оказаться, унеси ее свои. Значит, ее схватили Души? Страйдер дернулась, пытаясь сесть, но не смогла — ее руки и ноги были хорошо зафиксированы. Она привязана к кровати? Почему она все еще в сознании, если она у Душ, почему она не вживили ей нового паразита? Она не нужна была им живой, Мел прекрасно знала, что от бракованных тел Души избавлялись, а Ищейки наверняка понимали, что от нее не добиться никакой информации о выживших, она скорее откусит себе язык.

Мелани оглянулась, насколько позволяло зафиксированное положение. Темные стены, техника, шагнувшая вперед от той, что знала Мел, но явно не дотягивающая до того, что привезли с собой Души. Аппараты, отслеживающие ее жизненные показатели. Если мыслить в такой ситуации трезво, то можно догадаться, что едва ли это похоже на медицинский центр Душ — у них везде были светлые тона, окна во всю стену, у них было чище, и вряд ли им нужны были какие-то аппараты или таблетки, учитывая их прогрессивную медицину, избавившуюся от любых болезней. Если. Мыслить. Трезво. Но последним воспоминанием Мелани была боль, снег и страх, спустя секунду после того, как она стояла на каменном выступе пещер и наблюдала за возвращающейся группой. Мыслить трезво — последнее, на что она была способна.

Мел еще раз дернулась, надеясь, что ей хватит сил вырваться, но только вызвала этим новый приступ боли. Где-то на краю сознания появилась мысль о том, что она видела на себе кровь, и сейчас рана могла открыться от ее рывков, но она все равно прикована к больничной койки в неизвестном месте после того, как испытала сильнейший болевой и психологический шок за всю свою жизнь, что может быть хуже? Страйдер не удержалась и ухмыльнулась — мир захвачен пришельцами, один из которых совсем недавно был в ее голове, они жили в пещерах, в постоянном страхе за свою жизнь. Каждый раз, когда Мелани думала, что может быть хуже, Вселенная не переставала ее удивлять.

Так что же может быть хуже сейчас? Голова еще болела, по телу волнами прокатывалась слабость после каждого нового рывка. Она еще не успела восстановиться, возможно, раны затянулись, к ней вернулась возможность осознавать реальность, шок прошел, но его причины все еще отдавались неприятными ощущениями. Собственно, что это были за причины? Мелани попыталась прокрутить в голове события прошлого... дня? Недели? Сколько она уже тут лежит в отключке? Она не могла сказать. Страйдер помнила, как сделала шаг в пустыне, а потом оказалась в огромной машине, с который была... связана? От подобных мыслей голова протестующе загудела. Девушка могла поклясться, что эта машина была подсоединена напрямую к ней, и делала все то же, что делала Мел — шла, когда она шагала, падала, когда падала девушка. И это было тяжело, будто у нее выросла еще пара рук и ног, и мозг не может справиться с новой нагрузкой, виснет, как компьютер, на котором запущено слишком много программ, теряет управление. Но она смогла продолжить двигаться в таком состоянии, каждое движение давалось с трудом, будто вся эта огромная машины давила на позвоночник всем своим весом — не шагала сама, повинуясь командам, а была привязана мертвым грузом, пока Мел сама тащила ее. Но хуже всего было — в голове. Абсолютная неразбериха, напряжение, боль, сознание, которое, точно неисправная лампочка, мигало, то появляясь, то отключаясь. Страйдер только знала, что должна идти дальше, двигаться к полоске снега, которую едва могла видеть. Зачем? Почему это было так важно? Почему это было так сложно?

— Эй! — крикнула Мелани, еще разок, уже чисто из упрямства  и гордости, дернувшись на кровати. - Никто не хочет меня освободить и объяснить, какого черта здесь происходит?

Если допустить сумасшедшую мысль — а в ее положении любая мысль казалась бредом — что это база мятежников, то они уже должны были определить, что она — не Душа, ее глаза можно было проверить и в бессознательном состоянии. Тогда зачем они ее привязали? Почему не доверяют ей? В мире, где людей осталось так мало, ты инстинктивно доверяешь любому, в чьих глазах нет расплавленного серебра. В самые темные времена люди, наконец-то, научились не предавать своих, заботиться обо всех, кто нуждается в этом, защищать друг друга. Они не могли не доверять ей. Возможно, их смутил ее шарм на шее? Они узнали его? Он был едва заметный, аккуратный, не один из тех, что наносили для маскировки повстанцы, в нее вживляли Душу — это становилось понятно сразу. Но ведь сейчас она не Душа. Лишняя осторожность? Вполне оправданно, но пришельцы не шли на сделки с людьми, они бы никогда не послали носителя без паразита к мятежникам, чтобы выследить их. Впрочем, на войне нужно быть готовым ко всему.

Размышления о мятежниках успокаивали Мелани, позволяя уцепиться хотя бы за что-то, чем она могла дать объяснение, что могла осознать без использования странных слов вроде "огромный робот" или "машина, которая двигалась, вместе со мной". Если задуматься, то единственным нормальным, что помнила Страйдер — это был снег. Да. Снег был абсолютно нормален. Если не брать в расчет то, что она за минуту до этого стояла посреди чертовой пустыни.

— Обезболивающего хоть дайте!

Кто бы вы ни были.

[NIC]Melanie Stryder[/NIC][AVA]https://forumavatars.ru/img/avatars/0013/bc/c6/392-1466778744.gif[/AVA][SGN]don't lay down, your life's NOT OVER, gotta stand your ground
http://67.media.tumblr.com/fa068c65e7886789ddf0301fcd56e833/tumblr_mrot4yMxBl1roqmr5o4_r2_250.gif http://66.media.tumblr.com/63100c61d87cc922daad0a4574d3820e/tumblr_mrot4yMxBl1roqmr5o6_r2_250.gif
if your heart still BEATING, then it's worth FIGHTING FOR
even when you're BLEEDING, you're WORTH fighting for
Y O U  A R E  W O R T H  F I G H T I N G  F O R

http://sf.uploads.ru/VjD45.gif

av by `керубино[/SGN]

+2

3

https://33.media.tumblr.com/aa1792ed2f12f3ac7b9d93d4de61fde4/tumblr_mxnykuxoON1snsugqo2_250.gif https://33.media.tumblr.com/61652930e2ea4c6fe11b8fd5b13ae6a7/tumblr_mxnykuxoON1snsugqo1_250.gif
ВРЕМЯ БЫТЬ СИЛЬНЫМ, ДА СИЛЫ НЕ ТРАТИТЬ
ВРЕМЯ БЫТЬ В О Л Ь Н Ы М, ДА ВВОЛЮ ТЕРПЕТЬ

Человечество вечно смотрело на звёзды. В маленьких умных глазах небосвода примитивные, глупые люди искали Таинство и Ответ, но чем больше вопросов было задано небу, тем больше загадок оно разбрасывало перед нашей цивилизацией. Маленькой. Юной. И, словно алчный подросток, к моменту совершеннолетия успевшей наглотаться дури, просадить все деньги и остаться с пустым карманом на попечительстве родителей. Не каждый подросток признается в том, что и сам он искал совета у газовых гигантов за сотни тысяч световых лет от его мира. За сотни тысяч чуждых реальностей. Времён. Люди не меняются.

Мы смотрели наверх и не видели того, что зиждется под нашими ногами. Мы рвались к солнцу, не познав бездны, укрывшей аквамариновым покрывалом большую часть нашей маленькой, юной планеты. И тогда бездна начала познавать нас.

* * *

Шаттердом в Анкоридже — неуютное место. Океан, соль, температура ниже нуля — в худшие годы на Аляске бывало от -40 до +30 °C, но даже температура не удручает так, как это делает соль. Анкоридж пахнет свободой и океаном, Анкоридж пропах рыбой — даже снег в этом русском уголке Америки кажется солёным настолько, что кожа дубеет на хлестком морозе, пропитывается колючим ветром и океаном. Зимой в Анкоридже совсем швах.

Правительственная вертушка садится на посадочную площадку, что уже замело мелкой жесткой позёмкой, бросая в лица снующих ребят в рыжих спецовках острые мелкие льдинки, солёное застывшее море — маршал Пентекост привычно хмур и строг, скуп на движения. Мако встречает начальство кивком головы. Сегодня в холодных глазах героя войны Мако Мори видит то, что очень не хотела бы видеть — растерянность, смятение, легкий налёт гнева. Егери такого не прощают. Что хуже — такого не прощают политики.

* * *

Они пришли из кобальтовой глубины, из вскипевшего и замерзшего ада, из той глубины, где и планктону выжить — задача не из легких. Они пришли оттуда, где дна уже не существует и начинается чужое небо. Синее, что наш океан. Бесконечное, что голубой простор над нашими головами. Штормовое, предгрозовое — хмурое. Небо — бронзовый купол, да с пурпурным разрывом.

Первого назвали Вторженцем. Нарушителем границ. Первый был пробой пера, своеобразным черновиком — I категория, порядка 2700 тонн в весе и ста метров от кончика топороголовой морды до кончика хвоста, — уродливое порождение Антверса, параллельного измерения иных законов и правил игры, эта тварь в считаные часы указала нам на наши ошибки. Мы зря не смотрели под ноги.

* * *

Раньше Аляска была местом свободного оружия и крепкой, высокооктановой выпивки, теперь Аляска — дом больших машин, не терпящих соли и безответственности. Два десятка егерей, охотников на монстров, непобедимых и устрашающих титанов — каждый из них уникален и обладает своим нравом — под одной крышей на Аляске расквартировалась целая армия механических богов. После две тысячи пятнадцатого года фраза “deus ex machina” стала чересчур символична.

Однако без человека егерь — лишь машина, груда металла с умной начинкой — беззащитное вложение миллиардов долларов и десятков тонн ценных материалов, очертаниями смутно напоминающее человека. Егерь без пилота — экономический груз двести. А пилот без напарника — либо герой, либо самоубийца.

Стакер Пентекост однозначно герой, хотя что-то от самоубийцы в этой горе мышц в строгом темном костюме всё же проглядывает. Только самоубийца мог отдаться на откуп своре власть придержащих со всего света, на фоне грядущего апокалипсиса потерявших ориентацию в политическом пространстве. Только самоубийца мог дотащить на себе две тысячи тонн стали и электроники, задыхаясь от радиоактивного фона и психологической нагрузки. Только самоубийца способен пилотировать егеря в одиночку.

* * *

Шесть дней потребовалось человечеству, чтобы остановить первого монстра. Но он был только первым из десятков. Сотен. Он был предвестником гибели и началом конца. Толстая шкура, острые когти — эта тварь насмехалась над жгучими укусами стратегических боеголовок и шутя громила города, вытаптывая себе лежанку на горах человеческих тел. Тем августом две тысячи тринадцатого человечество узнало, что ему некуда бежать.

Мы зря полагали, что мёртвая тварь оставит нас в покое — погибший монстр, успевший за своё недельное существование отнять сотни тысяч, миллионы жизней, после своей смерти оставил ядовитое наследие, флюоресцентной синей жижей разлившееся по венам-течениям мирового океана. Последствия были катастрофичны, но для нас это было только началом. За первой появилась вторая тварь, за второй — третья. И для того, чтобы одолеть монстров люди создали своих монстров.

* * *

– Давно она очнулась? — маршал смотрит в зеркальное окно палаты медотсека, не знавшего клиентов, окромя, разумеется, растяп механиков, с самого своего открытия.
– Порядка десяти минут назад, — следует сухой ответ с ярко просвечивающим сквозь кембриджский английский японским акцентом. Мако привычнее родной язык.
– Кто она?
– Базы данных Интерпола, ФБР, ЦРУ, МИ-6, ФСБ, а также ТСО не выявили совпадений, — мисс Мори привычно сверяется с  планшетом, скользнув взглядом по ровным строчкам мелкого почерка. На середине страницы карандаш сломался и отчет остался недописан. — Предвосхищая вопрос о ее происхождении, отмечу, что она человек на все сто. Ни пылинки неизвестного нам вещества.
– И ни грамма монстрячьей крови, — доктор Гейзлер обладает чудесным талантом восторженно появляться там, где не просят, тогда, когда не следует — Мори уже привыкла. Появление Ньюта заставляет чуть дрогнуть уголок губ — не больше. За зеркальным стеклом девушка под тонкой простынёй бьётся не в агонии — во злобе.
– … У нее есть шрам на шее — странный, очень аккуратный.. Возможно какие-то экспериментальные медицинские технологии, однако сканирование не выявило никаких рубцов на спинном мозге или дефектов позвоночного столба, — Мако делает пометку на листе и коротко скашивает взгляд на Пентекоста. Маршал, что пасмурное небо, смурной ураган.
– Доктор Гейзлер, мисс Мори, за мной.

* * *

В апреле две тысячи пятнадцатого всё изменилось. Из беспомощных бесхребетных созданий мы стали расой, отстаивающей право на жизнь. Мы пили воду, зная, что она таит в себе чудовищ. Мы смотрели в прежде такое незнакомое и холодное небо, но боялись провалов в земле. Нашим чувством уюта стали тонны металла и электроники, нашим сердцем стал ядерный синтез, а нашим покоем — тишина дрифта. Мы забыли полёты во снах.

А потом, за чередой оглушительных побед пришла тревога. Кайдзю, мы назвали их так, появлялись всё чаще и становились лишь сильнее. Пока егери держали строй было не страшно. Пока пилоты были героями эпохи мир спал спокойно. Угроза воплотилась в детских игрушках. Страхи стали сказками на ночь. Мы адаптировались и совершили ту же ошибку, какую совершали миллионы людей до нас. Мы расслабились и поверили в скорую победу.

И в две тысячи двадцатом году у побережья Анкориджа егерь третьего поколения, пилотируемый братьями Беккет, впервые в истории человечества потерпел поражение. Нет-нет, не полное разумеется — иначе бы Мако Мори ныне не стояла у изголовья больничной койки девушки со шрамами от разодранного нейромоста на руке и груди. Нет. Бродячая угроза одолела выходца из разлома, но потеряла одного пилота в клыках монстра. А второго потеряла в самом что ни на есть прямом смысле.

* * *

– Леди, я маршал Стакер Пентекост и у меня есть ровно двадцать минут, чтобы узнать кто Вы и откуда, прежде чем меня с дерьмом сожрёт Совет Тихоокеанских Сил Обороны, — Мако касается пальцами клапана капельницы с сильным морфином, чуть увеличивая подачу — девица, чудом оказавшаяся на месте Райли Беккета, нужна им живой. Хотя бы до тех пор, пока её принадлежность не будет установлена.

Маршал присаживается на край табурета и пристально изучает девчонку — хрупкая, возрастом авось помладше Райли, очевидно измождённая. Пускай в него бросит камень тот, кто верит, что она способна была дотащить егеря на своём горбу из десятикилометровой прибрежной зоны — Пентекост многое в своей жизни видел, о многом знает и пришельцами из других миров его не напугаешь. Если только эти говнюки не мимикрируют под людей.

Пиками на мониторах Гейзлера вспыхивает выравнивающиеся линии показателей, затухает истерика красных тонов — дисплеи вновь обретают приятную во всех отношениях желтизну. Под тонкой простыней неизвестной — промокшие от крови повязки. Под бинтами и хирургическим пластырем — геометрически ровные, параллельные царапины глубиной в пару тройку сантиметров. Словно раскаленным ножом по маслу — разрыв нейросвязи это не просто блэкаут мозгам, это физическая травма, нескончаемая боль и пульсирующее сознание. Как с такими порезами пилотировать увечную машину — вопрос открытый. Как это оказалось под силу девице-самозванке — вопрос, который Пентекост не поднимет, даже если ему доплатят.

– Назовите себя. Возраст, имя. Место рождения, — Мако за плечом начальства уважительно молчит, хотя предпочла бы, если маршал занимался вопросом политики, а не допросом пленных. И дело вовсе не в одобрении или неодобрении — под усталым и слегка нетерпеливым колючим взглядом Пентекоста временами неуютно даже ей. Впрочем, это уже вопрос третьего толка — вскоре всему шаттердому держать ответ перед инвесторами. А люди большой руки не любят пространных фраз и пропадающих вложений. Братья Беккеты — бесценное вложение человечества. Были таковым, по крайней мере, до того, как одним закусил кайдзю, а второй сгинул в небытие. Вместо Райли в экзоскелете нашли… её.

– Можете не молчать попусту, мисс. Вы говорите на нашем языке, а я говорю еще на десятке других, включая два мёртвых.

[AVA]http://i.imgur.com/YRwxCXE.gif[/AVA]
[NIC]miss mori[/NIC]

+2

4

Кабина внутри странной машины была большой, будто предназначенной для нескольких человек. Мелани вспоминает это только сейчас, будто мозг начинает обрабатывать полученную тогда информацию, которую отбросил, чтобы просто дотянуть до белой полоски снега. И это пустое место рядом ощущалось будто дырой где-то внутри Страйдер. Там не хватало человека, она это знала точно, хотя плохо представляла себе, где вообще находится. Там не хватало кого-то очень важного.

Вся картина произошедшего напоминает Мел укрытую туманом улицу — можно увидеть силуэты людей, домов, свет фонарей, тусклыми шариками болтающийся будто в воздухе, но ничего более, ничего конкретного, только ощущения — вон тот человек похож на знакомого, это поворот она проходила столько раз, что не нужно смотреть на номера домов. Она знала, что должна была идти, что это было важно. Почему? Следующий вопрос, пожалуйста. Сейчас она поняла, что не должна была быть в этом роботе одна, пустота рядом причиняла почти физическую боль. Почему? Кто там должен был быть кроме нее? Можно воспользоваться помощью зала?

Легко.

На секунду Мелани почти жалеет, что привлекла к себе внимание, потому что в комнату заходят сразу несколько человек и никто из них не рад ее видеть. В их взглядах — разное. Они смотрят с любопытством, с раздражением, с сомнением. Кто-то смотрит так, будто не знает, уместно ли здесь восхищение, но не на ее лицо — на ее раны. Страйдер всматривается в каждого присутствующего — внимательно, ловит взгляды, не боится смотреть в глаза. Ей важно знать, кто они. Высокий, широкоплечий черный мужчина со взглядом, от которого хочется сутулить плечи и прикидываться ветошью, не таит в глазах серебра. Точно так же, как и скользящая рядом с ним девушка с короткой стрижкой с синими прядями. Она держит в руках планшет и иногда недовольно морщит брови. Она подходит ближе и увеличивает дозу морфия. Мужчина в белом халате маячит где-то за ними. Врач? Больше похож на безумного ученого, одного из тех, что выглядят тихими и безобидными, а по ночам препарируют живых людей в подвалах. Но все они — люди, и Страйдер расслабляется. Где бы она ни находилась, ей уже стало легче.

Обращение мужчины заставляет Мелани нахмуриться и прекратить брыкаться. Маршал? Совет Тихоокеанских Сил Обороны? Сообщить? После встречи с еще несколькими группами выживших можно было допустить теоретическую вероятность существования еще таких же, причем не только на территории США, можно было даже на секунду допустить, что некоторые группы имеют подобное оборудование и помещения. Но Совет Тихоокеанских Сил Обороты? Это смешно. Если бы подобный совет существовал, то он бы давно вышел на связь со всеми ячейками мятежников, к тому же, с такой большой по численности, как та, в которую входила Мелани. Все человеческое правительство было заменено Душами, расформировано, переформировано, словом, уничтожено абсолютно и бесповоротно. Сама мысль о том, что где-то на этой планете существует штаб людей, называющих себя Силами Обороны, которым подконтрольны люди со званиями и ресурсами, кажется полным сумасшествием. Впрочем, в данной ситуации, ответ на любой из вопросов, что бьются в голове Страйдер, звучит бредом сумасшедшего. Начиная от машины, в которой она оказалась. У людей не было таких ресурсов. До этого момента.

Но маршал абсолютно серьезен. И в этой комнате помимо него есть люди, которые не смеются, слыша его слова, не подают виду, что это розыгрыш для новичков или какая-то злободневная шутка. Все в этой комнате смотрят на Мелани серьезно и растеряно, явно располагая столь же скудной информацией о произошедшем, как и она.

— Мелани Страйдер, — наконец, произносит пленница, совершенно не понимая смысла в вопросе о месте ее рождения, но все же сдаваясь под взглядом маршала Пентекоста. В его глазах Мел видит то, что способна уважать — знание войны на собственной шкуре. - Двадцать два года. Место рождения — Альбукерке, Нью-Мексико, США. Группа выживших в составе 37 человек, базирующаяся на юго-западе Аризоны.

Мелани замолкает, ожидая какой-то знакомой реакции вроде комментариев на тему количества человек в их группе, шуток о том, что она очень далеко забралась, и как опасно расхаживать в одиночку серди Душ, в конце концов, понимания в глазах маршала и освобождение от пут. Но комната погружается в тишину, все хмурятся только сильнее. Страйдер надеялась, что знакомые слова — выжившие, группы, база — помогут ей найти общий язык с этими людьми и добиться внятных ответов, что с ней произошло, где она, и почему чувствует себя так, будто по ней проехался каток. Но все, что она получает — это тишина. Она в надежде переводит взгляд на восточного вида девушку с планшетом. Радость от того, что ее окружают люди, постепенно уменьшается, уступая место воспоминаниям о том, насколько жестоким может быть человек к другому человеку. На войне против общего врага, когда любой взгляд без серебра подобен глотку воздуха под толщей воды, забываешь о том, как умело человечество уничтожало само себя, и, как это ни парадоксально, теряешь бдительность, начиная слепо доверять любому, кто не стал носителем. Только вот сейчас Мел среди людей. Лежит, прикованная к больничной койке.

Почему-то все собравшиеся в комнате смотрят на Страйдер так, будто она знает ответы на все вопросы, их просто нужно от нее добиться. И выражение лица маршала не оставляет особо простора для фантазии, касательно методов получения информации. Поэтому Мел спешит обрисовать картину:

— Я находилась на базе своей группы, когда в следующую секунду оказалась в какой-то огромной машине. Это прозвучит, как безумие, но это... этот робот двигался в точности, как двигалась я внутри него. Я прошла какое-то время... почему-то мне казалось очень важным дойти до белой полоски снега. Это был берег? Я думала, что я умру по дороге от боли, мою голову и позвоночник будто на части рвали, я едва соображала, — девушка морщится от воспоминаний, которые обещают остаться с ней навсегда, украсив ее тело узором шрамов. — Я дошла до снега и упала. По видимому, вместе с машиной. Сил хватило только выбраться из нее. А дальше вы, наверняка, знаете. Я отключилась. И очнулась уже здесь. Связанная, - Мелани демонстративно попыталась развести руками, но лишь натянула путы сильнее. — Так что, боюсь, нам придется устроить мозговой штурм, потому что у меня не меньше вопросов, чем у вас, мистер Пентексот.

С каждым произнесенным словом эта ситуация имеет все меньше и меньше смысла. Впрочем, боль, которая утихла лишь благодаря увеличению дозы морфия, ясно дает понять, что это не сон.[NIC]Melanie Stryder[/NIC][AVA]https://forumavatars.ru/img/avatars/0013/bc/c6/392-1466778744.gif[/AVA][SGN]don't lay down, your life's NOT OVER, gotta stand your ground
http://67.media.tumblr.com/fa068c65e7886789ddf0301fcd56e833/tumblr_mrot4yMxBl1roqmr5o4_r2_250.gif http://66.media.tumblr.com/63100c61d87cc922daad0a4574d3820e/tumblr_mrot4yMxBl1roqmr5o6_r2_250.gif
if your heart still BEATING, then it's worth FIGHTING FOR
even when you're BLEEDING, you're WORTH fighting for
Y O U  A R E  W O R T H  F I G H T I N G  F O R

http://sf.uploads.ru/VjD45.gif

av by `керубино[/SGN]

+2

5

https://33.media.tumblr.com/620a3570201854fe184bf784654b3a06/tumblr_mpzhflEubP1qiyepco3_r1_250.gif https://38.media.tumblr.com/4541fbf46e16d0eece55a440840adf9a/tumblr_mpzhflEubP1qiyepco5_r1_250.gif
ЕСЛИ ПРИБЛИЖАЕТСЯ У Р А Г А Н, ТО ЛУЧШЕ УБИРАТЬСЯ С ЕГО ПУТИ
НО КОГДА ТЫ В ЕГЕРЕ, ТЫ МОЖЕШЬ ДАТЬ БОЙ УРАГАНУ И ПОБЕДИТЬ

Егерь потрясающее существо — не человек и не машина, нечто среднее на грани меж первым и вторым. Егерь не способен мыслить отдельно от человеческого разума, но способен держать удар такой силы, какая сметает людские города в мгновение ока. Егерь — вторая шкура, третье сердце, рука поддержки — солёная живая сталь, чутко реагирующая на каждое движение, каждую мысль, всякое чувство. Гигантская живая машина — единственное, что отделяет человечество от апокалипсиса. Легион бескрылых ангелов-охотников, маленькая армия сопротивления. Егерь — человеческий страх, ставший человеческой силой.

Мы издревле боялись, что придут они. Наша мифология рисовала их разными — большими и маленькими, злыми и относительно добрыми, но чаще всего приписывала нашему страху человеческое лицо. И мы поддавались, исправно боялись того, что они будут похожи на нас. Чем больше становился наш страх, тем кошмарнее существа появлялись на стенах пещер, гробниц, похоронных и тронных залов. В попытке не бояться самих себя мы приписывали им черты животных и знакомых, но непонятных явлений — и всё равно они хранили тень нашего сознания. Мы боялись того, что однажды не поймём кто свой, а кто чужой.

А потом с развитием технологий человеческий страх шагнул на новую ступень — мы продолжали бояться себя и похожих на нас, мы рисовали их серыми, тощими, мы рисовали их жестокими и валящимися с неба, точно осенний град — мы боялись их развития. И боялись того, что они сплавят себя с так и не понятой нами, не освоенной до конца, не принятой машиной. Существо без сердца и души, с остывшими глазами и чертами человека — похожее на нас, сливающееся с нами в толпе, но механическое изнутри, железное, не_живое. Органика, поделившая шкуру со сталью — умная, как мы, теплая, как мы, сильная, сильнее нас, во много раз сильнее, быстрее, хитрее — этот страх стал паранойей. Напомнить?… Терминатор, Звездный крейсер Галактика, Я - Робот — наша культура живописала ужасом пред лицом того, что было создано нами, но не было нами понято.

А потом они появились. Не похожие на нас, огромные, просоленные тихоокеанскими течениями и хлёсткими ветрами, со шкурой много толще, чем та, которую способен пробить взрыв или пуля. Наш страх перед неизведанным всегда был велик, но кайдзю не прятались среди нас, не таились, они били в лоб, напрямую — это было и есть столкновение грубой силы. Мы не боялись вторженцев так, как могли — мы осмелели, увидев надежду. И из плоти и крови своих самых сокровенных страхов мы создали егерей.

Машина, поделившая разум и тело с человеком. Даже не так — машина, поделённая разумами двух человек, слившихся воедино ради того, чтобы дать бой стихии. Когда-то (и относительно недавно) это сочли бы за богохульство и ересь, но у человечества не было иного шанса на выживание. Многотонная оболочка с радиоактивным сердцем и нервной системой из тончайшей электроники, управляемая совмещенным разумом двух пилотов — быстрее, умнее, не сильнее, но наравне со вторженцем по грубой силе егерь мог противостоять инопланетному тарану. Машины стали искуплением. Люди, способные вести машину в бой, стали героями.

Поэтому, когда в разодранном на части егере на побережье Аляски неподалеку от Анкориджа нашли не легендарного Райли Беккета, не его брата Йенси, а девушку не старше двадцати лет от роду, нашедшим её людям стало особенно страшно. Райли пропал, а Йенси в буквальном смысле пошел на корм монстру — и это было первым случаем, когда хвалёная железная махина, созданная безумием войны, подвела своего человека, пилота. Йенси выдрали из капсулы, точно опухоль, точно гнилой орган из податливой и беззащитной человеческой плоти — Райли остался среди солёного холодного океана один. И до тех пор пока тварь дышала — дышал и Райли. Его слышали по ту сторону канала связи — тяжёлое, сбившееся дыхание, скрипящие от давления жилы, ненависть, клокочущая рыком в горле — Райли Беккет сражался не за человечество и не за свою жизнь. Райли мстил за брата.

А потом всё оборвалось. Дрифт — это тишина, но тишина успокаивающая, мягкая, обволакивающая точно морская вода в наполненной штилем бухте. Шипящая тишина на линии связи — верный признак ошибки, опасности, — а после того, как монстр третьей категории пошёл ко дну, травя морскую живность радиоактивной ядовитой кровью, канал связи уже не оживал. Райли вложил в последний выстрел всё, что осталось в стальных мышцах егеря, всё, что осталось в нём самом, после того как из прочной, крепкой сцепки двух функционирующих на пределе возможного и невозможного разумов пропал отклик его брата. И видимо именно тогда, в гнетущей тишине исступлённого сердцебиения с Райли Беккетом случилось что-то, что привело в этот мир Мэлани Страйдер.

https://38.media.tumblr.com/6858ca3ff1d2058453955db8a7eac5e8/tumblr_mw35nsGyrl1qi52yvo5_250.gif https://31.media.tumblr.com/7cc0653772cfd39326ff0608908e96e6/tumblr_mu67kq4EZ51r6zm9ao3_250.gif http://s7.hostingkartinok.com/uploads/images/2014/10/e7eee3f2499f1a66ff88e691a5613a3c.gif

Мэ-ла-ни. Мэлани. Мэл. Имя слегка скользящее, шелковистое на мягком перекате — Мако сложно его усвоить и повторить. Её родной язык отрывист, резок, не знает легких переходов любимого европейцами полузвука “л”. Мэлани Страйдер — девочка двадцати двух лет от роду, прикованная к больничной койке. На Мэлани — глубокие шрамы от разодранного нейромоста и печать непонимания от слов, застывших в воздухе сомнительной взвесью.

– Аризона? — переспрашивает Мори, но уже не у гостьи из чёрт знает какого мира, а у маршала Пентекоста, чьё лицо показательно отображает желание загнать Страйдер под ногти с дюжину игл, лишь бы девица перестала бессовестно врать. Мако говорит на другом языке — языке, который не понятен ни Мэлани Страйдер, ни доктору Ньютону Гейзлеру, ни застывшему в дверном проходе гению математики — Герману Готтлибу. Мако говорит на другом языке, потому что если Мэлани не человек, то это сомнительно ненадолго убережёт их секреты от чужой расы. Мако очень хочет, чтобы Мэлани была просто человеком. — Маршал, после нападения Хаммерхэда на Финикс в две тысячи семнадцатом в Аризоне уровень радиации повыше, чем в реакторе Джипси — кайдзю разрушил резервуары захоронения ядерных отходов, там карантинная зона вот уже как три года…

Мако смолкает столь же резко и отрывисто, переводя взгляд на Страйдер — либо девица лжёт, а скорее всего она лжёт, либо им в срочном порядке нужна спасательная группа. Либо, и в это Мори не хочет верить совсем-совсем, Мэлани Страйдер не из этого мира. И тогда, возможно, Мэлани Страйдер — шпион, которого следует расстрелять на месте. Во всяком случае, именно это посоветуют сделать люди с железными, что мышцы егерей, лицами из Совета Сил Обороны.

– Гейзлер, Готтлиб — проведите ей полное сканирование, трижды проверьте на чужеродный геном, — сухо бросает Пентекост, поднимаясь и нависая угрожающе смурной тучей над гостьей аляскинского шаттердома, — мисс Мори, — здесь маршал переходит на знакомый ей японский, — …выбей из неё всё дерьмо до капли — если это Райли, но с помутившейся памятью и бабским телом, то он нам нужен, в противном случае…

Впрочем, герой войны может не заканчивать — мисс Мори и сама жаждет узнать правду, её выдает легкая дробь пальцев по оборотной стороне планшета. Маршал Пентекост — приёмный папа девочки Мако из разрушенного войной города, — научил Мори смотреть и говорить на любом наречии так, чтобы знание языка оппоненту вовсе не требовалось.

Когда за героем войны с тихим шипением закрывается герметичная перегородка медотсека, наедине с Мэлани остаются трое — два доктора-ксенобиолога и одна капитанская дочь — Мако с глубоким вдохом меняет лист в планшете и опускается на стул, прежде занятый Пентекостом. Мако устала бояться и, на самом деле, бьющееся в ее голове опасение о том, что мисс Страйдер — мимикрирующий кайдзю, вызывает не более чем монотонную мигрень.

– Мэлани, — она начинает вполне дружелюбно, хотя и после некоторой неоправданной задержки — взгляд цепляется за разукрашенные узорами руки Гейзлера над приборами сканирования и застывает на фигуре математика, активно перебрасывающегося с первым не то руганью, не то гипотезами — немецкий на слух Мори не различает, — ситуация патовая. От Ваших ответов зависит Ваша дальнейшая судьба.

Если Мэлани Страйдер, девочка двадцати двух лет без опыта и навыка пилотирования, смогла в одиночку дотащить егеря до побережья Анкориджа по штормовой воде, да в глухую ночь — она нужна им. Здесь, сейчас, кем бы она ни была и о каких бы “выживших” не говорила. Война уравнивает в правах, война ценит не по имени и званию, а по таланту — войне нужны сильные. И если Мэлани сильнаа — ей фактически не о чем беспокоиться.

– Три года назад на штат Аризона было совершено нападение. Вы знаете об этом? — Мако на секунду смолкает и следит за лицом гостьи, — Монстр второй категории под кодовым именем Хаммерхэд в ходе боя, длившегося четыре часа, сравнял Финикс с землёй и продвинулся вглубь штата. Выстрелами стратегических зарядов были разрушены оболочки резервуаров с ядерными отходами. Уже больше трёх лет Аризона — карантинный объект, где не выживет ни одно разумное живое существо.

Мигнувший алым глаз сканера с тихим жужжанием начинает свою работу и Мако застывает, вспоминая, — тварь, протоптавшая на месте Финикса радиоактивную токсичную дыру, не была настолько опасна, насколько молод и юн был один пилот из пары, управлявшей егерем. Многочисленные жертвы и заражение — дело рук человека, не только монстра. Это отрезвляет.

– Вы упомянули о том, что Вам двадцать два, — отмирает Мори, делая строгую пометку в планшете и поднимая глаза на расцарапанное лицо гостьи — она колеблется в размышлениях не больше секунды. Отложив в сторону карандаш, Мако касается тампоном с анестетиком разбитой брови Страйдер, стирает сукровицу и подспудно ловит себя на желании освободить девчонку, бьющемся о железный приказ Стакера Пентекоста, — год Вашего рождения — 1998?

В повисшей неудобной и неловкой паузе слышно, как отстукивает реле сканера, как живёт своей отдельной жизнью анализирующая машина — Мако привыкла к дыханию техники над ухом и её это не смущает. Её смущает испуганная и растерянная самозванка, её смущает человек, девчонка, если верить словам которой, способная спасти человечество от неминуемой гибели. Её смущает невольный страх перед тем, что Страйдер — дитя иного мира. Враждебного ли? Заметно, что саму Мэлани это смущает не меньше.

– С долей вероятности можно предположить, что всё сказанное этой леди — чистая правда, — нервно нарушает тишину немец и сипло глотает воздух, сгустившийся точно желе — каждый уже знает, что именно озвучит Готтлиб, но ни Мако, ни Ньют, ни, кажется, сама Мэл не желают верить в услышанное, — математически это допустимо. Она может быть гостьей из другой Вселенной.

И теперь для них всех это значит лишь одно — второй разлом может открыться где и когда угодно.

[AVA]http://i.imgur.com/Usg33Kq.gif[/AVA]
[NIC]miss mori[/NIC]

+2

6

Самое страшное — это неизвестность. Ты можешь подготовиться к невыносимой боли, к событиям столь ужасным, что кровь стынет в жилах, к лишениям и потерям, но к неизвестности ты подготовиться не можешь. Неизвестность пугает до дрожи, выбивает из колеи, загоняет в угол, и Мелани — Мелани, которая думала, что уже отбоялась свое — замирает, в настоящем, неподдельном ужасе глядя на сидящую на стуле девушку, осознавая. У Страйдер глаза старика, глаза человека, который тонул, горел и умирал, и не боится повторить это снова, уже не боится ничего, и оттого ужас в них так осязаем. Его очень давно там не бывало. Она перестает дергаться, перестает пытаться вырваться, уже будто по инерции иногда натягивая путы — не сдаваться, единственный принцип, который работает на войне, весь остальной багаж только тянет тебя в могилу.

Повисшей в комнате тишиной можно царапать бетон.

Никто не ожидал, что мир окажется захвачен так тихо и незаметно. В фильмах и книгах были нарисованы битвы, стрельба, взрывы, столкновения армий, режимов, космических кораблей, но на деле мир просто однажды проснулся с серебренной кромкой вокруг зрачка. Человеческая раса погибла, даже не начав борьбу, слишком занятая грызней между собой, с какой-то болезненной радостью ожидая настоящей угрозы из космоса, на которой можно будет применить оружие, технологии, которую можно будет с наслаждением убить. Но геноцид людей устроили вовсе не клыкастые мутанты, а самые мирные существа во всех мирах. Они сказали, что несут людям спасение.

Мир, такой нежеланный людьми на самом-то деле, окутал землю, как белое холщовое полотно, что одевают на похороны в странах Востока. На этой планете больше не было жестокости, не было убийств, не было преступлений. Теперь этот голубой шар был таким же мирным, каким казался из космоса — яркое пятно на фоне бесконечной черноты. Души принесли с геноцидом мир, но не для людей — для себя. И имя, которое они получили на земном наречии, очень соответствует тому, что происходит. У людей не было душ. Они — остервенело, возбужденно создавали все новое и новое оружие, готовились к очередным войнам, которые даже не состоялись, ожидали угрозы отовсюду. Люди создали все, чтобы уничтожить себя самостоятельно. Они были горсткой самоубийц в безбрежном космосе. Зараженная жестокостью и агрессией планета была исцелена Душами. Только вот в ее пещерах, горах, укрытые ее щедростью, ее всепрощением, продолжали скрываться самые отчаянные и жестокие — самые сильные, а у людей сила всегда была синонимом способности спустить курок.

Сопротивление продолжалось, люди боролись — кто-то по инерции, кому-то было кого защищать, кто-то просто не хотел умирать. Боролись потому, что у них были чувства, были привязанности, столько сильные, что даже прожившие больше, чем человек может вообразить, существа терялись и ломались под этим давлением. То, как ярко и остро люди ощущали жизнь сводило их убийц с ума. И те, кто не потерял эту способность даже во время чертового апокалипсиса продолжали бороться — сперва только за себя, они прятались, скрывались, но потом люди начали объединяться в группы, учились доверять незнакомцам, учились помогать другим. Это смешно, но Души действительно принесли с своим вторжением настоящий мир, тот, который эта планета не чувствовала очень давно, между людьми всех возрастов и рас, только не так, как они этого ожидали.

Но были еще и другие. Те, что были сильнее всех, сильнее, чем живущие бесконечно Души и лучшие человеческие ученые умы, могли представить. Кому-то хватало сил выживать, скитаться, воровать пищу, кому-то — строить убежища, добывать необходимые ресурсы и принимать под свое крыло десятки людей, кому-то не хватило сил и на это. Это не ставили никому в упрек, не называли трусами, людей не делили по силе, но все равно никто не мог поверить, когда Мелани хватило сил остаться жить в захваченном теле. Новая ступень упорства, жажды жизни, любви — Мел не умерла, когда в ее тело поместили Душу. Страйдер имела наглость продолжить жить — продолжить жить, прыгнув в шахту лифта, сломав себе все кости, разодрав в мясо тело, продолжить жить в голове у пришельца, которому это тело стало принадлежать, который должен был подавить и вытеснить ее, но вместо этого не смог даже добраться до всех ее воспоминаний. Это стало новым витком в затухающей борьбе сопротивления, новым рассветом, новой надеждой. Некоторым людям хватало сил продолжать бороться даже будучи лишь голосом в затылочной доле.

Может быть, для этой планеты еще не все потеряно. 

Другой вопрос был в том, на той ли планете все еще находится Мелани?

Страйдер понимает, что ей чего-то не говорят. Нечто, связанное с ее рассказом и тем странным роботом. Это тревожит всех вокруг, опять пробегает калейдоскопом эмоций по лицам, таится в глазах странными искрами. Но никто из присутствующих не собираются пока посвящать ее в тонкости. Мелани не уверена, что так уж недовольна этим, потому что любая новая информация грозится к чертям разнести ее голову, кажется, еще чуть-чуть и больно будет так же, как там — в кабине. Слишком много новой, непонятной информации, слишком мучительно далеко от зоны комфорта.

Маршал покидает помещение, оставляя Страйдер на попечение двух странных мужчин и девушки. Мисс Мори. От этого пленнице становится немного спокойнее, хотя спокойствие в данной ситуации — последнее, на что можно надеяться.

Беспомощность — чувство, которое Мел ненавидит всей душой, всеми своими отравленными жестокостью фибрами человеческой души. Она ненавидит быть беспомощной, неспособной справиться с ситуацией, седлать хоть что-нибудь. Она достаточно была таковой — когда пришельцы захватили планету, когда оставила Джейми и Джареда ради поисков Шэрон, когда ее превратили в носителя, когда заболел брат. Страйдер сыта по горло этим чувством, в ней слишком много силы, чтобы можно было удержать ее внутри, как дикого зверя в клетке, она — человек-действие, человек-движение, и сейчас она решает говорить, как уж это единственное, что в ее силах.

— Я родилась в 1990 году, — произносит Мелани севшим голосом, проговаривая каждую цифру, будто лишая себя последней иллюзии, что этот человек, которому хватило смелости озвучит страшное предположение, может оказаться не прав, и это все еще ее мир, просто какая-то чудовищная ошибка, странные люди, мало ли что случается во время апокалипсиса — люди пачками с ума сходят. - И я не представляю, о каких монстрах вы говорите. Я была в Аризоне совсем недавно, и там нет карантина, монстров или радиации.

Мелани считает в голове года, понимая, что, если верить Мори, сейчас — 2020 год. Возможно, это не другой мир, а просто будущее? Страйдер это кажется не таким пугающим и невероятным, как путешествия в пространстве между параллельными, поразительно идентичными мирами. Только монстры в каждом из них — разные. Если это будущее, значит, они смогли освободить землю от Душ? Человечество вновь топит эту планету в ядерном оружии и злобе, но они снова свободны? Но тогда, зачем они спрашивали ее имя и место рождения? Даже в ее время этому странному Совету Обороны был бы доступен широкий спектр баз данных, а в этом будущем у человечества должны быть еще более развитые технологии, особенно, если брать в расчет возможность развиваться на основе оставленных технологий Душ, да и тот огромный робот тоже был не из конструктора Лего.

Страшная мысль посещает Мелани — возможно, она умерла в процессе борьбы, и о ней просто не сохранилось никаких данных, кроме надгробия с какой-нибудь вдохновляющей и трогательной надписью. От одной мысли об этом становится еще страшнее, даже когда Страйдер пытается успокаивать себя тем, что, если ее предположение верно, то смерть была совсем не напрасна. Возможно, планета сейчас свободна от Душ или, если существует этот Совет Обороны, то освобождение идет полным ходом.

Мелани решает не теряться в догадках:

— В 2006 году колонизация Земли расой пришельцев-паразитов, способных существовать лишь в чужих телах, завершена. Люди превращены в носителей, их тела захвачены так называемыми Душами. Вселившаяся в тело Душа полностью подавляет разум человека своим, фактически, убивая его. Человечество официально мертво, — Страйдер замолкает на секунду. Ее слова звучат сухо и спокойно — только скупые факты, и она сама удивляется, как ей это удается. Облечь в слова весь ужас апокалипсиса нельзя, никаких слов не будет достаточно, чтобы описать агонию погибающей расы. А, значит, любые попытки бессмысленны. Эти люди хотят от нее четких ответов, эти люди боятся ее и не доверяют, Мелани уверена, что сможет доказать, что зря. - Это есть в ваших учебниках истории? Вы узнаете мой шрам на шее? Возможно, я не из другого мира, потому что это звучит еще безумнее, чем перемещение в огромного робота и прогулка с ним, может быть, я всего лишь немного ошиблась годом?

Уровень безумия этого разговора бьет все рекорды и заслуживает отдельной страницы в Книге рекордов Гиннеса. 

— Если это так, и если вас действительно так пугает шрам на моей шее, то, уверяю вас, я просто человек. Я — не носитель. Я была им, но смогла продолжить бороться с Душой, захватившей мое тело, выжила и могла даже управлять им иногда. Сейчас ее извлекли из меня, так что во всех этих путах нет необходимости, я безвредна. Вы же видите мои глаза.[NIC]Melanie Stryder[/NIC][AVA]https://forumavatars.ru/img/avatars/0013/bc/c6/392-1466778744.gif[/AVA][SGN]don't lay down, your life's NOT OVER, gotta stand your ground
http://67.media.tumblr.com/fa068c65e7886789ddf0301fcd56e833/tumblr_mrot4yMxBl1roqmr5o4_r2_250.gif http://66.media.tumblr.com/63100c61d87cc922daad0a4574d3820e/tumblr_mrot4yMxBl1roqmr5o6_r2_250.gif
if your heart still BEATING, then it's worth FIGHTING FOR
even when you're BLEEDING, you're WORTH fighting for
Y O U  A R E  W O R T H  F I G H T I N G  F O R

http://sf.uploads.ru/VjD45.gif

av by `керубино[/SGN]

+2

7

https://38.media.tumblr.com/f02b18fde42f31715529e3ccd5913f22/tumblr_mu67kq4EZ51r6zm9ao5_250.gif https://33.media.tumblr.com/90ffc618c8d41ce812c5434b866685cd/tumblr_mu31uwJP0J1qdfs7xo5_250.gif https://33.media.tumblr.com/f2b502f69dac7366f19677483beb175c/tumblr_mu31uwJP0J1qdfs7xo1_250.gif
_
WE'RE INSANE BUT NOT ALONE YOU HOLD ON AND THEY’RE GONE

Представьте себе планету. Вашу, нашу теплую гостеприимную планету. Третья от солнца, средняя по размерам — у нас тут, знаете, ни горячо, ни холодно, — у нас восхитительный климат. Когда-то был. Миллионы лет назад? Даже чуть позже, пожалуй, — сразу после кипящих адских котлов терраформы и до того, как человечество решило, что оно есмь альфа и омега, венец творения мироздания и высшее существо во Вселенной.

Высшее существо во Вселенной, выкарабкивающееся из материнской утробы что не сформировавшийся червь, задыхающееся, если его же пуповина обернётся вокруг шеи, умирающее, не успев сделать вдох, глотнуть воздуха — чистого воздуха Вашей, нашей планеты. Высшее существо во Вселенной, имеющее всего на пару хромосом меньше, чем клубень картофеля, и близко породнившееся с примитивными бактериями. Хотя, справедливости ради, заметим, что эти же примитивы — наши прямые предки и кабы не их механизм выживания, плавать нам с Вами нынче в питательном бульоне не совсем осознавшими себя белками.

Высшее существо во Вселенной, с истерией шестилетнего школьника, с пылом новорожденного котенка познающее звёзды, задающее вопросы, не получающее ответов. Высшее существо во Вселенной, жаждущее иного мира, не узнавшее до конца свой. Высшее существо, абсолют, вершина творения — ищет спасения у кипящих котлов далекой Преисподней ещё не родившихся планет, но не заходит глубже, чем по пояс в воду собственной. Высшее существо, величайшим достижением которого является круглосуточная  служба доставки пиццы, гнущийся в кармане многофункциональный планшет, созданный исключительно для поиска порно в интернете и комфортного времяпрепровождения в уборной, и, разумеется, спутниковое ТВ. До мозга костей пропитанное тем же порно.

И разумеется, высшее существо во Вселенной, не допускающее ошибок. Вырубка лесов? Неважно, восполнимый ресурс. Застройка территорий? Не дурите голову, людям необходимо где-то жить и что-то есть. Критический уровень загазованности в крупных городах? Озоновые дыры? Парниковый эффект? Таяние арктических ледников? Необратимые климатические изменения? Бросьте, Вам что, жить стало хуже от лишней озоновой дыры над Антарктикой? Оформляйте ипотеку на загородный домик в уютном посёлке городского типа — никаких озоновых дыр и глобальных потеплений. Пожизненная гарантия.

Нацепив солнезащитные очки, облив изуродованное жировыми складками лицо кремом с высоким UF-фактором, высшее существо во Вселенной победоносно выезжает на скутере в гипермаркет, построенный на костях амазонских джунглей. Представили? Если затрудняетесь, загляните в зеркало.

Всё, что Вы знаете, всё, что Вы еще только намерены узнать, что узнаете на исходе земного срока — толика звездной пыли бесконечного мироздания. Человек — низшая форма жизни — вдыхающая кислород, выдыхающая углекислый газ, — бесплатное приложение к амазонским лесам, не более чем осознавшая себя стафилококковая палочка. К слову, вредоносность, вернее мразотность характера человечеству досталась, вероятнее всего, именно от таких маленьких засранцев.

Когда появились кайдзю, среднестатистический венец творения матушки природы не нашёл в себе сил слезть с электроскутера и перейти на бег, чтобы выжить в апокалипсисе надвигающихся разрушений. Спросите меня сколько страдающих ожирением, ленью, глупостью, аутизмом, лудоманией, пристрастием к электронным девайсам и прочими прогрессивными заболеваниями XXI века погибло в первом нападении?

> TEXT EDIT // 001 // МИЛЫЙ, ТУТ ГИГАНТСКАЯ ГОДЗИЛЛА У МОСТА ЗОЛОТЫЕ ВОРОТА!


> TEXT EDIT // 002 // #СЭЛФИ_С_ПРИШЕЛЬЦЕМ, #САН-ФРАНЦИСКО, #КРУТО


> TEXT EDIT // 003 // РЕБЯТ, КАК ОБЪЕХАТЬ ПРОБКУ НА #ЗОЛОТЫХ_ВОРОТАХ?

Спросите меня, чего мы не знаем о кайдзю. Спросите меня, почему мы искали угрозу в небе, а нашли её под ногами. Быть может, спросите Вы, мы можем отравить их? Можем отгородится от них? Можем убежать от них? Спросите меня и я Вам отвечу.

Планеты условной зоны Златовласки — редкое явление. Ближайшая из них, Кеплер 22-б, находится на расстоянии 620 световых лет от нашей с Вами уютной планеты. За то время, пока высшие существа во Вселенной доберутся до Кеплера при нынешнем уровне технологий вашей, нашей сверхразвитой расы, их трупы успеют трижды сгнить и перевариться в утробе жадной красной звезды.

Планеты условной зоны Златовласки — единичные голубые искорки в ледяном космосе, пригодные для жизни такого универсального, такого легкого в адаптации высшего существа во Вселенной — наши маленькие спасительные маячки в замерзающей пустоте. Пустоте, приютившей существ гораздо более страшных, чем могут живописать наши кошмары.

Мы их пригласили. Мы им помогли.
Мы возгордились.
И мы падём.

Когда-то в древности жила на свете глупая птица Феникс. Каждые несколько сот лет она сжигала себя на костре и, должно быть, она была близкой роднёй человеку. Но, сгорев, она всякий раз снова возрождалась из пепла. Мы, люди, похожи на эту птицу. Однако у нас есть преимущество перед ней. Мы знаем, какую глупость совершили. Мы знаем все глупости, сделанные нами за тысячу и более лет. А раз мы это знаем и всё это записано и мы можем оглянуться назад и увидеть путь, который мы прошли, то есть надежда, что когда-нибудь мы перестанем сооружать эти дурацкие погребальные костры и кидаться в огонь.

http://33.media.tumblr.com/19ada6dfe2d055d54010ae90f20bba20/tumblr_mi89d5AT9D1r2srhyo4_250.gif http://38.media.tumblr.com/b5134ed652db924e2578db653aec5220/tumblr_mi89d5AT9D1r2srhyo9_r1_250.gif
_
NO LIGHT, NO LIGHT IN YOUR BRIGHT BLUE EYES

В голубых-голубых глазах Мэлани Страйдер, девочки из иного мира — отражение тысяч миров, солёное зеркало неоконченной войны, старая незажившая рана цивилизации. В поблёкших глазах Мэлани Страйдер, пришельца по сути своей, гостьи, — вой миллионов умерших, гнилостное отчаяние сотен неупокоенных. В глазах Мэлани Страйдер — предчувствие войны, предвестье бури.

В лазарете тихо — Мако слышит, как часто бьётся сердце Страйдер. Мако слышит, как отстукивает реле сканера. Мако слышит, как за многотонными стенами дышит не один десяток егерей. Ночами ей кажется, они поют. На внутреннем канале связи, на аналоговых частотах, при помощи вибрации просоленных морскими ветрами лопастей и пластин — егеря заунывно поют свой реквием человечеству.

Егерь проиграл.
Мэлани Страйдер — девочка чужой Вселенной.
Если есть что-то более абсурдное, уготовленное Судьбой на долю человечества 2020 года, то лучше ей поторопиться с сюрпризами.

– Вы знаете о Душах? — спрашивает Мэлани, — Вам знаком мой шрам на шее?

Мэлани говорит о пришельцах, которые похожи на людей. Мэлани говорит о волках в овечьих шкурах, свежевавших овец на глазах у международной общественности_стада. Мэлани говорит спокойно — и это иллюзия, грубая шпора перетёршихся о вехи войны воспоминаний. Мэлани можно счесть за сумасшедшую, за душевнобольную, если бы не одно “но” — доктор Готтлиб, гений математики и вершитель вероятности, ей верит. Мэлани можно счесть за травмированную, за заблудившуюся в собственной фантазии, если бы не другое “но” — доктор Ньютон Гейзлер, не выросший из подросткового азарта вундеркинд-ксенофан (Готтлиб презрительно морщится и бросает сухое “kaiju groupie”, слегка закатив глаза под дрогнувшими веками), — Ньют Гейзлер тоже верит Мэлани. Наконец, Страйдер можно счесть за провокатора, мародёра и иностранного шпиона, если бы не третье “но” — на лице Мако Мори нет ни единого отражения недоверия.

Вселенная официально сошла с ума, в егере раскрылся временный разлом, обменявший двух человек разных эпох местами. Вселенная определённо чего-то хочет, настойчиво и долго — Мори почти готова поверить в божественный, по западным меркам, умысел Фортуны. “Почти”, — ключевое слово в отношении Мако.

– Это прозвучит цинично, но судя по изложенному, существование нашей расы кому-то сильно претит, — усмехается Ньютон, сиюминутно схватывая подзатыльник от старшего коллеги. Доктор Герман Готтлиб страдает от тремора, неспособности координировать свои движения и лёгкой степени аутизма — доктор Готтлиб плохой боец передовой, но рука у него по прежнему тяжела.

– Давай без лирики, Ньют, — негромко отсекает Мако и смотрит на мисс Страйдер с усталым цинизмом во взгляде. В глазах Мако Мори — шелест зеленых лесов, тёплая чёрная бездна, тишина дрифта. В глазах мисс Мори — мягкие карие искры, янтарные проблески в сумерках вязкой южной ночи. В глазах мисс Мори — теплый желтоватый свет, блик от сердец егерей, отсвет полыхающей души.

– Мэлани, — японская майко негромко вздыхает и облизывает пересохшие губы, невесомо дотрагиваясь до бледных девичьих запястий — замирает на секунду.

В ДРИФТЕ КАЖДЫЙ ПИЛОТ РАНО ИЛИ ПОЗДНО СТАЛКИВАЕТСЯ С НЕОБХОДИМОСТЬЮ ПРИНИМАТЬ
РЕШЕНИЯ САМОСТОЯТЕЛЬНО. ЭТО НЕ СИМУЛЯТОР. ТВОЁ РЕШЕНИЕ — ТВОЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ.

Мако стряхивает с себя морок, отгоняет улыбчивое лицо Райли Беккета с плакатов ТСО, выметает прочь из разума бархатистый мужской баритон с лёгкой надорванной хрипотцой. Не будь этот день безумен настолько, насколько он уже есть, Мако отдала бы половину лисьих хвостов из японских мифов за то, что слышала голос Райли Беккета. Голос Райли Беккета, героя войны с монстрами, которого она видела только на экране телевизора. Райли Беккета, который сгинул в безвестности не более недели назад.

– Мэлани, поймите меня правильно, мы Вам верим, — говорит Мори, отрываясь от созерцания оков, удерживающих Страйдер, едва ощутимо чувствуя под пальцами холодеющую от ужаса кожу, живой пульс, частое сердцебиение. Мисс Мори принимает решение и оковы валятся на пол — мисс Мори ответственна за Мэлани Страйдер. — После того, что пережил наш мир за последнее десятилетие, Ваша история не кажется сценарием плохого боевика.

У мисс Мори немного дрожат руки — когда она отстраняется и прижимает к груди многострадальный планшет, кончики ногтей царапают стальную подложку. Соблазн бояться того, что может быть не человеком, того, что может только казаться человеком — чересчур велик.

– Но мы — это люди на фронте. Я, господа Готтлиб и Гейзлер — мы верим, — чернильный взгляд едва заметно соскальзывает по напряженной руке математика, вцепившегося в трость похлеще соломинки, что тянет утопающего к свету, — возможно, Вам поверит маршал Стакер Пентекост. Но Вам никогда не поверят люди за пределам шаттердома.

ДРИФТ — ЭТО ТИШИНА. ОСТАВАЙСЯ В ДРИФТЕ. НЕ ЦЕПЛЯЙСЯ ЗА ОБРАЗЫ.

– Для людей, которые не до конца поверили в угрозу инопланетного вторжения даже после семи лет регулярных контактов.. Просто примите это, политики съедят Вас на месте, Мэлани, — Мори отвлекается на Гейзлера, переводит взгляд на монитор — голографические базы данных ЦРУ, ФБР, Интерпола перемигиваются дружелюбными огоньками. Базы данных ехидно улыбаются мисс Страйдер и говорят: “тебя не существует”, — говорят: “ты - фикция”. — У Вас выбор невелик. Либо будете работать под командованием маршала, либо Вам вскроют череп и превратят в растение.

– Я ПРЕДСТАВЛЯЛА ВАС ИНАЧЕ. // – НАСКОЛЬКО ИНАЧЕ?

Мэлани Страйдер станет частью Тихоокеанских Сил Обороны и получит силу и шанс спасти чужой мир от гибели.
Мэлани Страйдер победит или умрет, пытаясь.
Мэлани Страйдер будет героем, станет легендой.

Если только Мэлани Страйдер хватит духу жить настоящим, а не прошлым.

– В отличие от Ваших пришельцев с нашими можно бороться.
– И побеждать.

[AVA]http://i.imgur.com/l52qHSu.gif[/AVA]
[NIC]miss mori[/NIC]

+2

8

http://sa.uploads.ru/0Irn5.gif http://sa.uploads.ru/tMOE6.gif
Это такое странное, переходное состояние, когда все уже случилось, но твой мозг еще не получил сигнал мыслить по-другому. Где-то на половине пути до точки, где происходит смена установок, синапсы сгорели и вся нейросеть отключилась. Сложная, многоуровневая система просто встала, слушая, как продолжает качать кровь такая же важная и сложная машина.
ТУК-ТУК-ТУК ТАК-ТАК-ТАК
Т А К Н А Д О

Сойдя со страниц книг и комиксов, герои внезапно перестали быть такими благородными и идеальными. Попав в реальный мир они огрубели, облупилась оболочка благородства и чести. В реальном мире герои оказались простыми людьми. Каково это знать, что ты ни чем не лучше поработившего тебя пришельца? Что ты хуже него по десяткам пунктов? Каково это знать, что твоя раса настолько отравлена ненавистью и жестокостью, что проиграла пришельцам еще и по моральным качествам? Внутри люди оказались слишком прогнившими даже для паразитов, уничтожающих целые виды.

Мелани знает, что она ничем не лучше Странницы. Ничем не лучше существа, которое присвоило себе ее тело и назвало это благодатью. Она хуже нее. Страйдер жестока, цинична, горда, Страйдер не образец хорошего человека, не образец героя; она способна на всепоглощающую ненависть, на жажду мести, даже на убийство. Она не умеет творить — не умеет рисовать или петь, ее загрубевшие за все эти года руки не способны создавать ничего прекрасного. Все, что умеет Мелани — это любить так же всепоглощающе, как и ненавидеть. И на этой войне этого оказывается достаточно.

Тебе двадцать два года, шестнадцать из которых ты прожила, как обычный ребенок — сбегала из дома, ругалась с родителями, орала на младшего брата. Тебе двадцать два года, четыре из которых ты провела в бегах. Шесть — на войне. Один — в плену. Тебе двадцать два года, и ты пережила больше, чем все человечество до тебя, начиная со Второй Мировой Войны. Ты стала поколением, что переживает войну галактическую. И в этом поколении ты стала первой, сломавшей того, кто призван был сломать тебя. Если ты выживешь, то станешь ветераном войны. Ты станешь героем.
Если.
Ты.
Выживешь.

Никто не дает гарантий, никто не обещает, что все будет хорошо. Никто вообще больше ничего не обещает — завтра больше не существует. Завтра — роскошь, которую человечество не может себе позволить. Человечество, которое недавно строило планы на десятилетия вперед, обещало инновации, разработки, полеты в космос. Человечество, которое ухитрялось планировать колонизацию Марса, при этом измеряя друг друга по свежести айфонов. Они не были готовы познать тайны звезд, потому что едва научились понимать сами себя. Они не были готовы. И поэтому сейчас человечества официально не существует. 

|

— she's from another world, do you understand that?
we have no idea what she's capable of!

У Мелани Страйдер десятки шрамов. Ими исполосано все у нее внутри — изношено сердце, в ошметки превращена душа. Этих шрамов не видно, в этом штука войны в ее мире — она происходит внутри тебя, а со всем, что не имеет цены и материальной оболочки, люди всегда справлялись хуже всего. Души лечат тело, от их лекарств срастаются переломы, изодранная в клочья плоть становится ровнее, чем у младенца, но даже этих лекарств не хватит, чтобы справиться с теми ранами, что до сих пор кровоточат внутри выживших. Теперь — у Мелани есть настоящие шрамы. Странные, геометрической формы, рисунком ложащиеся на бок и грудину. Страйдер давно не волнуется о красоте, ее не смущает изувеченное тело до тех пор, пока она может быстро бегать и понимать тяжести.

Человек — ужасно упрямое создание. Самое доставучее и твердолобое из всех, что существуют в этой Вселенной. Дай ему повод, и он костьми ляжет, но доведет тебя до нервного срыва, будь ты соседом по лестничной площадке, коллегой или пришельцем из другого мира. И это человечество в лице той же Страйдер упирается рогом и отказывается умирать. Доводит до ручки, до истерики паразитов, захвативших тела, сводит их с ума, мешает думать. Ведь это то, что люди умеют лучше всего на свете — нарушать чей-то покой, потому что им так хочется.
А больше всего людям хочется жить.

Кто-то там сверху смотрит на Мелани Страйдер и думает — она сможет пережить что угодно. Она сможет падать и подниматься бесконечное число раз — опираясь о землю содранными в кровь ладонями, с усилием разгибая кровоточащие колени. Поднимать голову. Смотреть в глаза. Кто-то там сверху смотрит на Мелани Страйдер и, должно быть, делает ставки, сколько еще подержится эта девочка — скольких она сможет потерять, сколько раз откажется смиряться. Кто-то, должно быть, сорвет огромный куш, если она останется лежать на земле.

Но Мелани Страйдер опять встает.
Она не из тех, кто легко ломается и сдается.
Мелани Страйдер — та, на кого стоит делать ставки.

— i'm capable of surviving the apocalypse.

|

Один из врачей — ученых? — отпускает шутку о том, что, кажется, во Вселенной не особенно любят человеческую расу. И Мелани усмехается в ответ. Такие шутки становятся в порядке вещей у тех, кто переживает то, что переживают их миры. Такое отношение — лучшее доказательство по-настоящему плачевного положения, потому что люди перестают верить в сглаз, неудачи и накликанную беду. Люди перестают бояться собственного воображения, потому что то, что они видят в реальности — куда страшнее.

Мисс Мори зовет Страйдер по имени, и это означает одно — она ей верит. Все в этой комнате безоговорочно верят в то, что на месте кого-то другого, кого-то знакомого, должно быть, оказалась девушка из другого мира, из параллельной вселенной. Они верят в ее рассказ о том, что где-то там — чертовски близко и в то же время невообразимо далеко, существует еще один погибающий мир. А может — и десятки других. Мелани и сама верит в это неожиданно легко. Человеческое воображение, призванное рисовать в головах людей невозможное, стыдливо пасует перед реальностью.

Добро пожаловать в новый мир, Мелани Страйдер. Теперь ты — пришелец, чужак, угроза.
Мелани Страйдер — непрошеная гостья. Разве это не иронично?
У Вселенной определенно есть чувство юмора.

Мелани ловит взгляд Мори, старается смотреть спокойнее, старается не выглядеть угрозой. Но ее лицо обветрено пустыней и войной, напряженные мышцы ощутимо выделяются несмотря на внешнюю хрупкость, в Страйдер таится угроза, способность причинять другим боль и терпеть свою собственную, но сейчас девушке важно объяснить этим людям, что эта угроза направлена не на них. Мел не знает, как иначе вести себя, на уроках географии в средней школе Альбукерке как-то забыли объяснить ученикам правила этикета в параллельных мирах. Но Мел ли говорить о странностях, когда в ее мире пришельцы представляют из себя серебристое тельце с сотней щупиков и существуют за счет других живых организмов?

Если тут и есть специалист по нормальности, то это явно не Страйдер. 
Двое мужчин с шуточками тоже не вызывают доверия в этом вопросе .
Остается только мисс Мори.

Та, что смотрит на Мелани, едва ощутимо сжимая ее запястье, и видит будто сквозь нее. Видит другого человека. Того, кто был в этой странной огромной машине на месте Страйдер. Кому должны были принадлежать шрамы. Кому должна была принадлежать эта жизнь. Девушка не знает, как помочь своей невольной тюремщице, как объяснить, что она не собиралась рушить все законы мироздания, материализуясь в огромном роботе. Если честно, Мелани сейчас не знает ничего, поэтому продолжает молчать.

В глазах напротив теплится огонь. Не такой как в глазах Страйдер. В голубых глазах гостьи из другого мира ревет и чернеет огонь погребальных костров. В глазах Мори огонь спокойнее, живее, о него еще можно согреться, не опалив руки до кости. Но это не делает его менее опасным.

Мисс Мори тоже нервничает, тоже боится. Она пытается не показывать этого, сжимает отчаянно планшет, едва освободив Мелани от наручников. Страйдер садится сразу же, выдергивая из руки катетер. С наслаждением потягивается, разминая затекшие мышцы, и тут же шипит от боли в боку и руке. Поднимает майку, рассматривает заживающие раны. Их можно назвать почти красивыми — ровные линии, мало что может оставить подобный след. Это похоже на шрамирование — узоры, которые наносят вместо татуировок, белые линии, рисунки, сложенные из искалеченной плоти. Но над теми работают специальные мастера, а узоры на теле Мелани — еще одно доказательство того, что это больше не ее реальность.

http://sa.uploads.ru/S6iv8.gif http://sa.uploads.ru/x89WN.gif http://sa.uploads.ru/f6Wtx.gif

Мелани хрипло смеется, дослушав до конца речь мисс Мори. Это не счастливый смех — он надтреснутый, циничный, грубый, совсем не подходящий для девушки, чьи запястья можно обхватить ладонью. Но Страйдер давно уяснила — сила не в теле, сила в твоей голове, в твоем сердце, в твоей душе. И она — чертовски сильная.

— Наших пришельцев тоже можно побеждать. Я смогла. Людям было не осознать, что понятие силы в один миг изменилось — это были не пушки, не техника, не армии. Это был твой внутренний стержень. Твоя жажда жизни. Как оказалось, такой силой обладали немногие. Я была первой.

Все тот же тон констатации фактов, такой же, каким только что Мел поведала о смерти человеческой расы.
Страйдер кривится при мысли о тех, кто не поверит ей за пределами фронта. Политики. Люди, распоряжающиеся чужими жизнями, при этом не имея ни малейшего представления, что действительно происходит на войне, ни разу не бравшие в руки настоящее оружие. Мелани думает почти со злорадством, что в ее мире политики пали одними из первых. Высшие чины так и не успели ничего понять, оказавшись под властью инопланетной расы.

— И сейчас вы, связав меня, предлагаете вступить в вашу армию, чтобы защищать чужой мир от... кого? Монстров? Я, пожалуй, воздержусь от поспешных решений.

Мелани поднимается с койки быстрее, чем следует, направляется к входу. Ее чуть шатает и приходится опереться на стену. Действие морфия стремительно проходит, но тупая боль в боку уже почти не беспокоит, остается фоном где-то в затылке. Страйдер выскакивает в коридор. Обитые сталью стены. Отсутствие окон. Бункер или военная база. Скорее всего, и то, и другое. Людей почти нет, но те, с кем встречается Мелани смотрят на нее удивленно, раздраженно, косятся на проступившую на майке кровь. Геометрической формы раны притягивают взгляды. Опять то же выражение в них, что было у вошедших в медотсек.

Доктора и мисс Мори, кстати, не ожидавшие от потенциального растения такой прыти, выскакивают за ней в коридор и — это чувство. Взгляд в затылок, нагоняющие шаги. Адреналин моментально смешивается с кровью, нашептывает знакомое — бежать, и Мелани с быстрого шага срывается на бег.

Никто кроме Джареда не бегает быстрее Страйдер, и поэтому она первой вылетает на пяточек, заканчивающийся перилами, за которыми...

О, черт!.. — выдыхает Мелани.

Осознание наваливается неподъемным грузом, последние надежды и иллюзии крошатся в порошок под его веслом. Перед Страйдер — огромный человекоподобный робот. Он возвышается над ней смертоносной машиной, там внизу, у его ног суетятся люди, раздаются голоса. Мелани забывает, как дышать. Не удивительно, что она чуть не умерла, пока тащила эту махину до берега. Ведь это была она, девушка не сомневалась в этом, знала точно каким-то шестым чувством.

Перед ней — оружие нового времени.
Стальные монстры, созданные людьми.

Психика не справляется. Страйдер никогда в жизни не падала в обморок.
Что ж, новый мир — новые ощущения.
Пол встречает Мелани глухим ударом.

[NIC]Melanie Stryder[/NIC][ava]http://sa.uploads.ru/WJ8Ch.jpg[/ava][STA]булочка с динамитом[/STA][SGN]

and every time we get to where we're entering
i feel my beliefs and hopes surrendering
left with nothing else but to keep
wandering
this path whilst stopping my hands trembling
i've seen inside the devil's dreams where young men
die
and graveyards open up their arms for mothers left to cry
i have seen the bleeding and i hate what we've done
but just like every other fool i'll keep marching on
because i know, that i'll be coming
home soon
with a soldier's eyes

http://33.media.tumblr.com/73f62622dfd6dbfeccf04134245e49cb/tumblr_min8ndQLnt1rmyfvko4_250.gif

[/SGN]

+1

9

https://38.media.tumblr.com/48e540597e29bb000c945936daf245d8/tumblr_ndmfrauFif1tjd550o3_250.gif https://38.media.tumblr.com/675c0aa3995f37d57d29238ad58f5f86/tumblr_ndmfrauFif1tjd550o2_250.gif

Я хотел бы вовлечь в борьбу всех несчастных и подарить им победу. Но для того, чтобы подняться, нужна недюжинная сила. Единство, без которого нас уничтожают поодиночке. Закваска сопротивления киснет прежде, чем успеет подойти тесто. Отравленный мир, зверье, голод — это лишь оболочка, фон, внешняя сторона мрака. Бороться с этим мы вроде бы уже научились. Настоящий мрак — он внутри, в головах. И избавиться от него гораздо труднее.

Миры сталкиваются. Миры разрываются на части. Миры существуют сейчас и не существуют завтра. Миры сталкиваются на глазах миллиардов смертных, унося в агонии своей гибели сотни тысяч жизней. Миры взрываются сверхновыми звездами и рассыпаются туманностями за многие миллиарды лет от реальности. Миры сталкиваются так далеко, что мы не ощущаем столкновения, не чувствуем жара умирающих светил, не понимаем масштаба трагедии.

* * *

Здравствуйте, меня зовут Ваша совесть и давайте поговорим о стадиях принятия неизбежного. Каждый наверняка слышал когда-то эту туманную формулировку с невнятным алгоритмом — каждый подспудно проходил через все пять шагов. Не все озвучивали, но почему бы сегодня не исправить это маленькое недоразумение? Мир катится ко дну, давайте же пооткровенничаем на закате мироздания. Здравствуйте, меня зовут Ваша совесть и добро пожаловать на апокалипсис новой эры.

* * *

Его зовут Райли Беккет. Райли немногим больше двадцати, но он уже кумир миллионов — он и его старший брат Йенси. Беккеты — экипаж егеря Джипси Дэнжер, люди, подарившие миру надежду на выживание. Райли не умеет быстро бегать, высоко прыгать, считать в уме шестизначные числа — Райли умеет выживать, опираясь на брата. Йенси, что характерно, тоже не блещет талантами. Это важно — в новом веке дрифт-совместимость значит гораздо больше выпускного балла. В новом веке люди научились фотографироваться рядом с выброшенными на белый песок Тенерифе трупами кайдзю и запивать порошок из костей пришельцев розовым брютом. В это больное время слово “пришелец” уже не вызывает леденящего душу ужаса.

Райли всю жизнь чувствовал Йенси, как свою вторую кожу, как второе тело — брат стоял за него горой, как сам Беккет-младший стоял за брата. Одинаковая одежда, одинаковые ухмылки, одинаковая походка — даже оценки по предметам у Беккетов были одинаковые, даром что никто не путал. В егере, где нет места голосу, а мысли становятся альфой и омегой существования, в егере, под тоннами живого металла и тонкой электроники — рядом с братом Райли всегда чувствовал себя в безопасности. Чувствовал себя как никогда живым.

А потом Йенси не стало.

В мгновение ока, за долю секунды — один бросок недобитого, истекающего ядовитой жижей монстра, один сиюминутный рывок, один вдох на грани рвущихся сухожилий, на крутящем моменте визгнувшего гидравликой егеря — Райли чувствовал брата кожей и тут брата не стало. Словно вычеркнули из радиоэфира, словно выключили звук, отобрали свет — Йенси исчез. Исчезла броня настоящая, — не металлическая шкура Джипси, не тонны острых лезвий и хищных бомб, не оскал энергетического ядра егеря, — тепло Йенси, его голос, его присутствие — всё исчезло, распалось, рассыпалось в дым. Было и нет.

И стало страшно.

Ярость, захлестнувшая с головой, злоба — исступлённая, болезненная, хриплым колом в горле застрявшая — страшно было только мгновение. Больно было только секунду. Когда рвётся нейроконнект с егерем, — а когда егерю отрывают руку нейромост хочешь-не хочешь порвётся, развалится, что карточный домик под ураганным ветром, — когда теряешь связь с железным монстром боль переходит границы дозволенного. Живая плоть, сплетённая с машиной, принимает на себя удар восприятия — железу не бывает больно, егерю не бывает — пилотам бывает.

Райли дрался отчаянно, на пределе возможностей, на грани срыва, далеко за реалиями дозволенных рисков — в уродливом монстре, чьи собратья стёрли с лица планеты треть цивилизации, он видел не угрозу миру, не свою славу и победу, не выживание человечества. В Остроголове, в тупом орудии убийства, в каре рода человеческого Райли Беккет видел личное оскорбление. И Райли мстил. Яростно, остервенело, злобно — без азарта, но с ненавистью, присущей королям прошлого. И это   о т р и ц а н и е.

* * *

Её зовут Мако Мори и ей не больше десяти. Родители Мако Мори погибли под токийским завалом — во время атаки кайдзю второй категории спастись удалось единицам.  Мако не знает, что её родители погибли — пока не знает. Сбивая ноги в кровь по пыльному, разбитому городу, Мако бежит ради того, чтобы бежать — потому что сзади монстр из бельевого шкафа, страшный злой монстр, выбравшийся, потому что кто-то не закрыл щеколду на двери. Монстр хочет съесть, сожрать, проглотить Мако и Мако знает, что единственный, кто может победить монстра — её отец.

Но папы нет.

Поэтому когда Койот Танго выбивает из кайдзю дух и вскрывает хитиновый панцирь что консервную банку, когда железная машина в сыром и солёном рассветном сиянии, покрытая золотом восхода и кровью жуткого монстра из бельевого шкафа — когда она сражается за её, Мако, маленькую жизнь, Мако страшно. Очень страшно — Мори не понимает — не то это папа так вырос, не то вторая жуткая тварь появилась ради того, чтобы посягнуть на её хрупкое детство.

Папа говорил, что монстров не существует.

Мако в свои неслучившиеся десять лет почему-то верит в монстров больше, чем в папу. Папы всё ещё нет — у Мако болят ноги, страшно устали руки — маленьким детям противопоказано бегать по уничтоженным в запале битвы городам. Но Мако бежит потому, что нужно бежать — бежать и прятаться, пока не придёт кто-то сильный, кто рассеет мрак, развеет страх, кто-то — кто-то вроде её отца.

Поэтому когда Стакер Пентекост выбирается из кабины егеря едва держась на ногах — Мако видит в нём папу.

Мако видит в Стакере отца все оставшиеся годы — это особенность японской ментальности, восточного восприятия. Долг и честь превыше всего. Мако чувствует, что должна Пентекосту что-то более приземлённое и честное, нежели честь человечества — Мако должна Стакеру свою жизнь. Поэтому когда отец не пускает её к егерю, когда отрицательно и кратко качает головой в ответ на просьбу допустить до полевого испытания, хоть бы до калибровки — Мако переходит на японский. Она не смеет поднять на Пентекоста голос, не может кричать на отца — ей не позволит внутренний стержень, — но Мори должна сделать что-то. Отомстить за Токио? Отомстить за себя? Выплатить долг?…

В дрифт не входят с открытыми ранами.

В отчаянно срывающемся голосе Мако — открытая рана. Нельзя пилотировать егеря в одиночку — такое удавалось лишь раз Стакеру Пентекосту. Такое удалось второй раз — девочке Мэлани Страйдер. Или это был Райли Беккет? Райли Беккет, который пропал, исчез, растворился, словно его сожрало ненасытное чрево океана — словно он рассыпался в пыль.

На счету у мисс Мори 51 высадка в симуляторе. На счету у мисс Мори — 51 одна победа. Мисс Мори — закалённая сталь, гибкая и наточенная до зеркального блеска, до молекулярной остроты — Мако Мори это совершенное оружие. Но даже она не может пилотировать егеря в одиночку. В дрожи этой стали, в легкой вибрации клинка, во взгляде чёрных глаз Мако —   г н е в.

* * *

Его зовут Стакер Пентекост и ему не то тридцать, не то сорок. Порядка тридцати пяти. Стакер Пентекост — легенда человечества, бесконечный и безначальный, не имевший талантов окромя воли к жизни. Человек, впервые вынесший егеря на своей спине, человек, победивший ураган врукопашную, в одиночку — человек, спасший Токио и Мако Мори. Стакер Пентекост — живой миф и пилот егеря в отставке.

Пилотов егерей не отставляют.

Стакер на своей шкуре испытал это — потерю пилота. Его пилот не умер, не заболел, не был сожран агрессивным пришельцем в разгаре боя — Тэмсин “Тэм” Севьир потеряла сознание в результате облучения. Это не было резким обрывом коннекта — Тэм выскользнула из дрифта медленно, словно нож прошла сквозь масло, мягко покинув сцепку двух разумов. Стакер Пентекост остался один.

Один — плохое число.

Но Стакер справился. Стакер не имел права проиграть — обманчиво-безжизненное тело Тэм в экзоскелете над бездной в восемьдесят метров, над пылающим реактором егеря — слабое мягкое человеческое тело над жерлом пасти машины, над острыми клыками шестерней и смрадным дыханием радиации — Стакер не мог проиграть. Стакер не мог помочь и потому он обязан был победить.

Стакер Пентекост победил и стал первым человеком, сумевшим вести бой с кайдзю в одиночку.

Глядя на Стакера Мако испытывает гнев. Глядя на Стакера мир испытывает благоговение. Маршал Пентекост — герой во плоти, легенда с телеэкранов — чёрный Капитан Америка. Свидетельство того, насколько толерантна бывает Фортуна. Свидетельство того, насколько одинаковыми бывают люди. Война стирает рамки расизма и шовинизма, война одаривает не умеющих понимать и принимать увесистой пощечиной — не умеющие работать в команде гибнут на войне первыми. И маршал Пентекост — великолепный командный игрок.

Но Стакер Пентекост — человек.

Поэтому после спасения мира и пинты пива Стакера выворачивает наизнанку, его кости стираются в пыль, а мышцы превращаются в кисель. Настоящий враг человечества — не кайдзю, но сами люди. Люди слабы перед радиацией. В егерях первого поколения не было свинцовой защиты. И егерь Койот Танго, не раз спасавший Стакеру жизнь, оказался тем, кто эту жизнь отнимет, ни на миг не задумавшись.

Гнить от лучевой болезни — больно. Стакера спасают морфины, спасают таблетки и здоровое питание. Стакера спасает надежда на будущее и отставка — он единственный пилот, до неё доживший. Чудом ли? Провидением? Стакер сражается за каждый день — себя самого и человечества вдовесок. Но маршал Пентекост знает — если он ещё раз сядет в егеря, его похоронят после операции. Стакер хотел бы, чтобы его похоронили в Койоте.

Поэтому Стакер Пентекост координирует работу Тихоокеанского Совета Обороны, Стакер Пентекост — мозги и руки десятка шаттердомов по всей планете. Стакер говорит на японском, английском, китайском и немного на русском. Когда Кайдановские переходят на мат, он понимает их интуитивно. 

Но со своей смертью Стакер Пентекост предпочитает говорить на языке жестов. Маршал покупает себе день за днём, играет с костлявой в покер на выживание. И человечество выживает. Со смертью легенды умрёт и цивилизация, её воспевшая — циничный вывод, к которому Стакер приходит раз за разом, стирая кровь с краешка верхней губы. Маршал Пентекост покупает нам жизнь. И это   т о р г.

* * *

Его зовут Геркулес “Герк” Хансен и ему примерно столько же, сколько маршалу Пентекосту — Геркулес ненамного младше. Он не успел стать героем, не успел стать легендой, но Геркулес родился солдатом, вырос солдатом и служит солдатом. Солдатом он и умрёт — в этом Хансен старший не сомневается. Если только собственный сын не доведёт Хансена до самоубийства во время ланча в очередной вторник — Герк закатывает глаза и считает до десяти. Обычно помогает.

Геркулес Хансен — порядочный семьянин.

Разве что его семья — Страйкер Эврика, сын Чак, которому давно не отсыпали затрещин, и бульдог Макс. Геркулес помнит Анжелу — свою супругу, женщину безграничного сердца, великого милосердия и потрясающего терпения. Анжела погибла в Сиднее — тогда не умели убивать кайдзю егерями, не умели загонять жертву в море и вытряхивать из монстров всё до последних кишок. Тогда сражались по старинке — ядерными ракетами, боевыми залпами, ковровой бомбёжкой.

Анжелу Хансен убили люди.

Анжела Хансен была врачом в онкологическом отделении госпиталя в даунтауне Сиднея — когда Скиссор напал, участок неотложки её госпиталя работал в режиме ЧС — они, кажется, остались единственными по эту сторону завалов. Они остались одни — и люди, ожоговые, осколочные, резаные-колотые, умирающие — люди тянулись вереницей к стенам госпиталя, что ожившие мертвецы.

Никто не знал, что на них сбросили бомбу. Первую. Взвыла сирена, ненадолго город накрыла полная тьма блэкаута — вышла из строя подстанция на побережье, — а потом Сидней окрасило красным. Народ согнали в бомбоубежища — но от пяти мегатонн ядерного синтеза не скроешься в метро. Первый взрыв выжег Сидней, что раскалённый ветер пустыню — город замер и в разбитых, размётанных взрывной волной осколках стёкол зазвучал звоном истошный рёв монстра. Бомба не убила кайдзю.

Анжела Хансен была первой, кто всё понял.

Анжела Хансен не молилась — Геркулес тогда служил в ВВС Канады. Геркулес не мог видеть того, как его жена прячет на подземной парковке госпиталя “тяжёлых” больных, как раздаёт под свою ответственность последний морфий и шьёт наживую осколочные раны на обожжённых телах. Анжела Хансен не имела права сдаваться, даже понимая, что люди, которых она пытается спасти, умрут в течении года, если не умрут сейчас.

В том госпитале не выжил никто.

Геркулес вспоминает её — она любила Чака, воспитывала строго, но с материнской заботой. Поэтому, наверное, когда Анжела ушла, Чак превратился в бесконтрольного подростка, сеющего хаос и разрушение всюду, где бы он не появился. Геркулес устал отвешивать сыну затрещины. Геркулес страшно устал жить без Анжелы и, право, топя горе в вине, порой он подумывал о самоубийстве.

Но Стакер Пентекост открыл ему правду.

Вернее, Стакер Пентекост предложил ему и Чаку работу. Дрифт-совместимость это такая редкость. Среди родственников, среди общего опыта, среди устоявшейся связи — там лежит тишина дрифта. Стакер сказал, что миру скоро придёт конец. Стакер сказал, что не кайдзю убил Анжелу. Пентекост выбросил на стол перед Хансеном папку с отчётом, который ему, Геркулесу, видеть не стоило, не следовало — он не имел права. Но всё же увидел.

А потом Стакер Пентекост сказал, что их всегда можно найти в дрифте.

И маршал не обманул — воспоминания, эмоции, каждое мгновение их общей истории — все они сложились в уютной, обволакивающей тишине, за занавесом, который на доли секунды можно было приоткрыть, входя в дрифт, выходя на задание. Геркулес ещё не герой, но давно солдат. Геркулес станет легендой. Геркулес победит или умрёт, пытаясь — он в это верит и этому учит сына.

Стискивая зубы, глотая ненависть, превозмогая себя — он идёт к своей цели. Он вспоминает и тонет. Он захлёбывается и живёт ради этого ощущения — бесконечного, секундного падения в бездну воспоминаний. Никто не поймёт, никому не расскажет. Это   д е п р е с с и я.

* * *

Его зовут Ганнибал Чау и сам дьявол не скажет Вам сколько ему лет. Сам дьявол не назовёт Вам его настоящего имени, потому что Чау сам его не вспомнит, даже если сильно захочет. Он живёт слишком долго, чтобы думать о таких мелочах. Он живёт слишком быстро и уже совсем не против присутствия кайдзю в его уютном, сумасшедшем до мозга костей мирке.

Знаете сколько стоит порошок из костей кайдзю? Дороже щепотки кокаина. Целебных свойств за ним замечено не было, но люди покупаются на громкие названия. Чау знает сколько стоит сустав из третьей ноги монстра погибшего два месяца назад, знает кто купил его сердце, знает сколько именно метров кишечника запросил для исследования Институт ксенобиологии в Оклахоме.

Потому что Чау был тем, кто по частям продал этим придуркам труп монстра вместе с монстрячьим дерьмом.

Чау живёт цифрами, потому что так проще. Он взял себе имя в честь исторической личности Ганнибала Барка, в честь карфагенского полководца. Или всё же в честь парня, который ел других людей? Ганнибал не помнит. Он взял имя в честь дешевого, но чертовски крутого ресторанчика в центре Гонконга — и он счастлив лицезреть мир таким, какой он есть.

Пока люди готовы платить за сопли кайдзю, Чау не пропадёт.

Все эти высоколобые четырёхглазые эксперты из Оклахомы, Нью-Йорка, из Москвы и Берлина, все эти никчёмные, но чертовски “умные” ребята из дорогих университетов не знают и толики того, что знает Чау. Он не биолог, не зоолог, у него нет докторской степени — Чау надел костюм химзащиты и прошел по трупу Треспассера от задницы в буквальном смысле, до глотки. Он по самые уши утонул в дерьме, чтобы выбраться из него и получить то знание, которое никогда не получит ни один живущий на планете Земля учёный-белоручка.

Поэтому Ганнибал Чау наслышан о докторе Ньютоне Гейзлере.

Ганнибал Чау нигде не пропадёт — он сам давно в это поверил и потому в движениях этого давно постаревшего мужчины сквозит кошачья леность. Он поселился в самом оживлённом городе мира и торгует кишками монстров, убивающих людей сотнями, тысячами — Вы всё ещё думаете, что у Ганнибала есть совесть? Чау чувствует себя поистине живым — этого достаточно.

Никто не знает, что Ганнибал трижды умирал в брюхе токсичного монстра. Никто не знает, что Ганнибал когда-то был Джоном и умирал от рака поджелудочной — ему оставалось не больше полугода. А потом появились кайдзю. И с тех пор Ганнибал-Джон погибает каждый день, когда захлёбывается флюоресцирующе-синей жижей, концентрированно сцеженной из вен дохлого монстра.

Никто не знает, что Ганнибал уже принял свою смерть как должное — он живёт как мертвец и только поэтому ещё ни одной твари не удавалось его убить. Потому что от токсичной сукровицы монстров он почти ослеп и единственный глаз отдаёт синими прожилками на белке. Потому что у него пересажены обе почки, выгрызен аппендикс, потому что изнутри Ганнибал Чау — захоронение химических отходов такой токсичности, что его кровь светится в темноте.

Ганнибал Чау не бессмертен, что Вы. Всё, что истекает кровью можно убить. Ганнибал Чау — живой мертвец. И никто не узнает о том, что сыворотка на крови пришельцев лечит рак, продлевает это бессмертие на день-два-три-месяц. Ганнибал Чау не позволит кому-либо узнать секрет, который превратил его в нежить. Но сам Чау смирился. И это зовётся  п р и н я т и е м.

Это нормально.

http://i.imgur.com/7DGomWf.gif http://i.imgur.com/yTUhnMj.gif http://i.imgur.com/JsqE5cD.gif
_
THE WORLD IS COMING TO AN END, SO WHERE WOULD YOU RATHER DIE? HERE OR IN А JAEGER?

Мэлани смеётся каркающе, хрипло и с лёгким надрывом. Это приводит Мако в себя — угли на дне её глаз вспыхивают прежней домной и смотрят с интересом, но без лишней симпатии. На долю секунды мисс Мори забывает о том, что Мэлани Страйдер — девочка Шрёдингера, что тот кот, Мэлани не должно здесь быть. Мако слишком мягка — и Мэлани играет на этой сиюминутной слабости. Мэлани говорит, что однажды она победила.

Ей же лучше.

Когда Страйдер поднимается с постели и обрывает трубки-пальцы-вены капельницы, выдёргивает из ослабевших рук катетеры и иглы, освобождается от поддержки химии, которой её накачали в обход устава — Мако смотрит молча и с лёгким презрением. Мисс Мори страшно не любит людей с синдромом хвастовства — никто из рода Мори не любит. Особенность национального восприятия.

Но Мэлани Страйдер не просто хвастунья и потому ей многое дозволено — Мако позволяет Мэлани встать, размяться — Мако нужен один удар, не сходя с места, чтобы превратить бойкую мисс Страйдер в неразговорчивый овощ. Однако мисс Страйдер важна для человечества, а мисс Мори уже определилась с выбором. Мисс Мори несёт ответственность за Мэлани Страйдер, которая считает, что с охраняемого объекта на краю планеты ей удастся сбежать на своих двоих. С разодранным боком.

Мэлани лежала без сознания пять дней. Над ней трудился десяток врачей, десяток отменных специалистов — сотни людей были вовлечены в процесс восстановления Райли Беккета, который перестал быть Райли Беккетом. Но поначалу казался таковым. Пока Страйдер не пришла в сознание, её отсканировали настолько тщательно, что при должном энтузиазме с доктора Гейзлера станется слепить из кишок кайдзю полноростовую статую Мэлани. Вплоть до шрама в основании черепа.

Мэлани делает шаг и гидравлическая створка лазарета покорно отходит в сторону — за лазаретом коридор-шлюз к лабораториям ксенобиологов и широкая створка — ворота в ангар шаттердома. За дверью, которую приоткрыла Мэлани Страйдер кипит жизнь, к которой она не привыкла. И если Мэлани Страйдер не хочет по-хорошему, то Мако Мори сделает по-плохому. Мако подписалась на это и Мако не занимать терпения.

Когда гостья срывается на бег, Мори останавливает вооружённую охрану и подорвавшегося на спринт доктора Гейзлера ленивым движением руки — ладонь Мори замирает в воздухе, а следом звучит чуть приглушённо шипящее “Пускай”. Как и Стакер Пентекост, мисс Мори любит отдавать бразды обучения в руки самих обучаемых — так процесс идёт заметно быстрее, ретивее, с очевидным задором.

Мако Мори следует за мисс Страйдер в компании прихрамывающего Готтлиба и Гейзлера — ей даже не приходится отсчитывать секунды до обморока — девочка всё сделает за неё. Перенасыщение впечатлениями? Пускай.

Мэлани проскальзывает мимо техперсонала ангара, толкает плечом кого-то из троицы китайских пилотов, едва ль не спотыкается о Макса и налетает с разбегу на недвижимое плечо Кайдановского — Мэлани не замечает и не видит всего этого. Потому что когда Мэлани запрокидывает голову она встречается взглядом с железной, потрёпанной махиной егеря.

Это теперь её егерь.

Джипси Дэнжер спас Мэлани Страйдер жизнь — вот он, разодранный на части, изувеченный ударами чудовища, потерявший обоих пилотов монстр, созданный людьми. Джипси — свидетельство того, что если люди не научатся играть по-крупному, то их ждёт вымирание. Джипси — немой защитник, рыцарь в далеко не сияющих доспехах — один из героев. Роботов не хвалят так, как хвалят пилотов.

А зря. Джипси смотрит на Мэлани Страйдер с укором — в выбитых глазницах кабины пилотов безжизненными клешнями обвисает аппарат стыковки экзоскелетов. У Джипси в сердце чернеет дыра, а левая рука отодрана к чёртовой матери — в прорехах виднеются сочленения вывернутых суставов, механики и электроники. В драных ранах на груди, под вспоротым металлом зияет холодная, просоленная начинка гигантской машины. Если бы Джипси было больно и он умел говорить, он сказал бы Мэлани Страйдер насколько она не права.

Потому что всё, что защищало Мэлани Страйдер в десяти километрах от замёрзшего берега Анкориджа — это железная шкура егеря, его сила, его стальная выносливость и что-то доставшееся Мэлани не то от прошлого мира, не то от Райли Беккета — желание выжить. Егерь подчинился желанию пилота. Егерь выжил сам и вытащил человека, не позволил ему сдаться, не позволил выдохнуть раньше, чем кромка снежного берега стала достаточно чёткой, чтобы о неё могла опереться функционирующая рука. Мэлани Страйдер должна Джипси как минимум жизнь.

Порой Мако Мори говорит с егерями и чувствует словно на какой-то незримой частоте гигантские машины отвечают ей симпатией.

Русские говорят это в порядке вещей.

* * *

Команда медиков грузит Мэлани Страйдер на носилки и уносит обратно в лазарет — её не будут больше приковывать. Все её оковы — трубки и паутинки капельниц, несколько уколов и кислородная маска. Мэлани Страйдер вот-вот очнётся, чтобы встретить глазами прежний режущий глаза свет, и когда она очнётся — свет окутает нимбом темноволосую голову склонившейся Мако Мори.

В глазах Мако — вырванное горячее сердце егеря. В глазах Мако — стылые угли и жёсткий блеск закалённой стали — Мако склоняет голову вбок и слегка приподнимает соболиную бровь, на тон холоднее чем прежде задавая вопрос:

– Ну что, попробуем ещё раз, мисс Страйдер?

* * *

Ей не больше двадцати пяти и её зовут Мэлани Страйдер. Мэлани Страйдер — гостья из чужого мира, из иного дома. По словам Мэлани, она пережила апокалипсис и сломала пришельца — в это веришь без труда, стоит только узнать Мэлани Страйдер поближе. Мэлани сильная. Мэлани упрямая. Своим поведением Мэлани выводит из равновесия маршала Стакера Пентекоста и команду аляскинского шаттердома. Своим поведением Мэлани Страйдер заинтересовывает чету Кайдановских и Ньюта Гейзлера — человека, которого по определению интересуют только пришельцы.

Мэлани Страйдер — пришелец.

Но Мэлани Страйдер сражается всю свою сознательную жизнь. По её рассказам — никому из команды шаттердома нет резона не верить Страйдер — поэтому Мэлание “своя”. Мэлани дала бой урагану в своей голове и смогла победить — без гигантской машины, без огромной команды, без человека-поддержки рядом — Мэлани смогла победить в одиночку. Мэлани смогла дотянуть егеря в одиночку.

Это   б о р ь б а   и от неё зависит выживание нашего вида.

* * *

Миры сталкиваются. Миры сталкиваются в головах, в умах, в личностях. На экранах ТВ, в радиоэфирах, за политическими трибунами и школьными партами погибают целые Вселенные, сталкиваются цивилизации, схлёстываются культуры. Миры сталкиваются ежесекундно, ежемгновенно — миры рассыпаются слёзами, спорами, разводами, конфликтами международными и внутрисемейными. Миры сталкиваются у нас под ногами, у нас за плечом, в наших глазах — каждый день в каждом из нас умирает целый мир. Мир “сегодня”. Мир “я”.

[AVA]http://i.imgur.com/EkCImL1.gif[/AVA]
[NIC]miss mori[/NIC]

+1

10

http://sa.uploads.ru/arxqf.gif http://sa.uploads.ru/RhX9W.gif
Когда мир летит к чертям, а ты катишься вместе с ним прямо в раззявленную пасть дьявола, еще до мыслей "за что", еще до вопросов "почему я", даже у самого неверующего человека проносятся в голове мысли о том, что ждет его за чертой, жил ли он достаточно правильно, чтобы попасть в Рай? Сможет ли он выторговать себе блаженство вместо вечных мучений? Даже перед неминуемой смертью человек все равно мелочно и корыстно считает свои глупые заслуги, свои добрые дела, как мелочь на ладони, надеясь, что этого хватит, надеясь, что он совершал все это не зря. Человек ожидает награды. И вместе с этими ожиданиями катится в Ад.

Это так не работает.

Человек думает о Спасителе, о Боге, который навлек на него — невинного ведь, несомненно — крохотного и беззащитного весь ужас апокалипсиса. Люди, презирающие друг друга, пишущие каждый день в социальных сетях о том, как они ненавидят всех представителей своего вида, внезапно жмутся друг к другу, как напуганные крысы, и кричат о том, как много прекрасного создало человеческими руками, как незаслуженна будет гибель. Люди внезапно забывают о том, как планомерно уничтожали друг друга, как устраивали геноцид, испытывали ядерные бомбы. У людей чертовски короткая память, когда дело доходит до спасения собственной шкуры.

Мелани уверена, что каждый пятый человек на планете отдал бы в лапы Душам любого из своих родных и друзей, если бы за это им предложили жизнь. Мелани знает точно, что каждый десятый пошел бы на сотрудничество с пришельцам, устраивая геноцид своего же вида ради того, чтобы продлить свою жалкую жизнь. Мелани почти рада, что Души не шли на сотрудничество. Они не дал человечеству пасть еще ниже в ту грязь, которой оно и так захлебывалось. Люди спрашивали — за что. И Души с удовольствием им отвечали. И, знаете, что было самым страшным? Они были правы.

Все то прекрасное, что было в человеке, что зачаровало и впечатлило даже бессмертных пришельцев, проживавших десятки жизней, мы — люди — изо всех сил старались использовать во зло. Наш потрясающий изобретательный интеллект мы использовали для создания оружия. Нашу жажду жизни мы бросали на выматывающие войны, чтобы потом играть гимны на похоронах. Упорство уничтожало планету в попытках добыть все новые и новые ресурсы. О нашей храбрости мы вспоминали, когда нужно было сказать в лицо другому человеку что-то ужасное. А нашу любовь — чувство, сводящее с ума Душ — мы превратили в штамп, в товар, в слащавую банальность, которой спекулируют второсортные фильмы. Мелани знает, что человечеству нет оправдания в том, что они сделали.

Мелани не спрашивает "за что?".

Она знает точно.

It’s the human superpower,
f o r g e t t i n g.

Страйдер не питает иллюзий на свой счет. Она ничего не значила для человечества до того, как началась война. Она не была самой прилежной ученицей, была средней спортсменкой, могла подружиться с отличницей, только чтобы списать. Ее упрямство выливалось в споры с родителями и младшим братом, ее гордыня — в стычки с учителями. Ее сила была направлена в самое естественное для человека русло — в эгоизм. Война разрушила мир Мелани до основания, изрезав осколками, заставив задыхаться от дыма полыхающего мира. Война разрушила Мелани. И собрала заново, поставив все на место, научив ее пользоваться тем, что было у нее внутри — ее горячим сердцем.

Война вытаскивает из людей всех их демонов, всех монстров, живущих на грани сознания. Война делает людей настоящими — сдирает с них кожу и оставляет у всех на глазах. Любуйтесь. Война рушит все законы, все моральные нормы и принципы, война позволяет человеку снять с себя маску — под предлогом приближающейся смерти или вседозволенности, не важно. И вы бы видели с каким наслаждением люди сдирают с себя надоевшие личины, обнажая свое истинное я. Война вытаскивает из человека все лучшее и худшее, задумчиво кладет на весы, подобно Маат, взвешивающей сердце умершего, чтобы решить его судьбу. Война скальпелем ковыряется во всех человеческих страхах и слабостях, играет на нервах бойкий марш.

Когда приходит опасность, когда смерть перестает быть чем-то абстрактным, какими-то отзвуками на фоне жизни, а становится твоим будущим, единственным будущем, в котором ты можешь быть уверен, ты становишься собой. Страх — лучший мотиватор. Пропадают все барьеры, которые человек выставляет в своем сознании, все отговорки, которые он придумывал раз за разом. Исчезает все, чем люди привыкли измерять друг друга — больше нет айфонов, нет костюмов от гуччи, нет квартир в Верхнем Ист Сайде. Ты и кинозвезда сидите в одном окопе, и важно лишь то, что, как быстро ты бегаешь и как хорошо умеешь воровать. Все остальное, все привычные мерила, рассыпались в прах, остались в мирной жизни. На войне имеет значение разве что марка твоего пистолета. И то если он у тебя есть.

На войне все проходит поэтапно – выверенный путь, одобренный кем-то свыше алгоритм. Сперва ты панически боишься убивать, тебе кажется ужасной сама возможность отнять чью-то жизнь, кажется противоестественным иметь право решать – кому жить, а кому умирать. Ты думаешь – у человека не должно быть такой власти. Ты думаешь – кто я такой, чтобы их судить. Потом неизменно происходит нечто, переворачивающее все твои представления о жизни и смерти. Война полнится ужасами, состоит из моментов, которые ты никогда не сможешь забыть, как бы страстно не желал этого. Война ломает что-то внутри тебя, что-то хрупкое, трепещущее. И тогда приходит ненависть.

Второй этап, очередной поворот. Ты принимаешься убивать с ненавистью, с отчаяньем, с яростью. Ты так чертовски зол на весь мир, на своих врагов, что каждый труп приносит тебе почти ощутимое удовольствие. Убийства становятся эмоциональной разгрузкой, способом сбросить напряжение, выплеснуть ту ненависть, что копится в тебе с самого начала войны – почему эти существа напали на твой мир, почему не дали тебе жить, почему заставляют рисковать тобой, почему они думают, что имеют право решать, кто будет жить, а кто – умирать. Этот этап только выглядит легче предыдущего. Казалось бы, ты научился отнимать жизни, больше никаких сомнений, моральных дилемм – жми на курок и иди по трупам. Но теперь ты уже не можешь остановиться. Ты всаживаешь десяток пуль в одно тело, несмотря на то, что убил его еще со второго выстрела, ты яростно расстреливаешь бездыханные трупы потому, что больше не можешь найти выхода своей ярости. Ты не можешь остановиться. На втором этапе не берут пленных. На втором этапе недостаточно даже убийств.

А потом приходит безразличие. И это, наверное, самый страшный этап. Потому что до этого ты все еще чувствовал что-то, убивая, до этого в тебе еще была жизнь, блеск в глазах, эмоции, ярость, боль. Ты чувствовал себя живым и отчаянно не хотел умирать. Но безразличие все равно наступает. То ли это срабатывают защитные механизмы, чтобы ты не сошел с ума от количества отправленных на тот свет душ, то ли ты просто привыкаешь. Убийство становится привычкой, будничной работой, банальной обязанностью. Кто-то встает к девяти в офис, а ты берешь оружие и идешь убивать. И это самое страшное. Ты не просто учишься жить с этим грузом. Ты смиряешься с ним, принимаешь, позволяешь осесть испариной и грязью на коже, укутать тебя всего. На последнем этапе ты пускаешь войну в самые отдаленные уголки души. Ты принимаешь ее. Научившись радоваться маленьким вещам, ты проникаешься апатией к чему-то большему, перестаешь ждать великого счастья или невозможного чуда. Тебе становится все равно. Военные называют это профессионализмом.

Люди называют это смертью.

If you remembered how things felt,
you’d stop having w a r s.

На войне мы отдаем что-то большее, чем просто жизнь. Мы не просто прикрываем грудью все человечество, готовые умереть ради шанса на то, что кто-то после нас будет жить, не зная ужасов войны, не просто тратим всю нашу жизнь на борьбу и страх, чтобы никогда не увидеть мирного рассвета. Мы отдаем войне наш шанс на нормальную жизнь. Мы учимся бороться со своим страхом, мы обостряем до предела инстинкты, привыкаем думать холодно и бесстрастно. Мы учимся убивать, принимаем это как должное, как неизбежное, перестаем делать зарубки и считать тех, кого собственными руками отправили на тот свет. Мы покрываемся коркой, деревенеем, черствеем. Мы живем с мыслью, что каждый наш день будет последним. Мы принимаем войну в себе, срастаемся с ней, смиряемся. Война становится нашей целью, нашим богом, мы не воюем — мы молимся, мы приносим себя в жертву, кладем на алтарь.

Мы сами становимся войной.

Вот, что действительно происходит.

Страшно не умереть в одном из сражений, страшно не проиграть — страшно выжить, страшно дотянуть до конца. Потому что ни для кого из нас нет места в мирной жизни, нам не уготовано покоя, нам не видать рассвета — для нас навсегда он окрашен алым цветом крови. Мы отдаем войне что-то большее, чем просто нашу жизнь. Мы отдаем ей себя. Разрушив нас до основания, собрав по собственному образу и подобию, война больше не даст нам шанса вздохнуть спокойно. Мы навсегда останемся там — в жаре битв, в страхе, в ненависти. Мы перестаем быть людьми, теряем шанс на обычную жизнь, даже если нам чудом удастся выжить. Герои войны. Ветераны. Солдаты. Переплавленные, переделанные, искалеченные. Мы будем ассоциироваться у людей с войной, мы будем жить в мирное время и напоминать всем о смерти. Мы — те, кто воевал за покой, — обречены его никогда не познать.

Герои всегда должны оставаться великими.

Герои должны оставаться героями.

Люди не хотят, чтобы мы ходили в магазины за хлопьями, не ждут, что мы будем вызывать сантехников, потому что труба на кухне опять протекает, водить минивэны и стоять в очередях. Люди ждут от нас свершений даже в мирное время. Люди называют это благодарностью, но это — худшее из проклятий. Ты думаешь, что нужно только дотянуть до черты, до финиша, порвать грудью чертову ленту и оказаться по другую сторону, оставить войну позади. Но на самом деле, ты принесешь ее с собой, всюду будешь баюкать осколками мин в сердце, тихим звоном жетонов на шее. Мы всегда будем настороженно вглядываться в темноту, всегда будем отмечать вооруженных людей и считать выходы из здания. Мы всегда будет знать, едва войдя в помещение, что здесь можно использовать, как оружие, и куда мы оттолкнем своего спутника в случае опасности. Мы всегда будем чутко спать, подскакивая от громких звуков, но не от страха, а стразу же вытягиваясь в струнку, замирая, готовясь к нападению.

Мы обречены жить в вечном ожидании войны.

Потому что теперь война — это мы.

http://sa.uploads.ru/URGgn.jpg http://sa.uploads.ru/TZh4w.jpg

Кто-то может подумать, что у Мелани Страйдер внушительный жизненный опыт.

Кто-то может решить, что Мелани Страйдер что-то понимает в жизни, понимает куда больше, чем должна для своих двадцати двух лет.

Кто-то, возможно, даже сочтет Мелани Страйдер мудрой, съевшей собаку на жизненных тяготах.

Некоторым даже может прийти в голову обратиться к Мелани Страйдер за советом.

Но правда в том, что Мелани Страйдер ничего не понимает в мирной жизни.

С шестнадцати лет она выживает, воюет, защищает, с шестнадцати лет жизнь Мелани принадлежит войне. И да, она может рассказать вам о том, как сливаться с толпой, пряча темные глаза, может поделиться опытом в бесшумном проникновении в чужие дома, научить возделывать поле или перезаряжать пистолет в рекордные сроки. Мелани Страйдер расскажет вам очень много о борьбе, о страхе, о жертвенности, но о жизни она не расскажет вам ничего. В мире без войны, без необходимости быстро принимать сложные решения, отчаянно бороться за жизнь, защищать других, Мелани Страйдер что слепой котенок. В этом мире — ей все еще шестнадцать, она не знает ничего о том, как нужно платить налоги, в какой колледж она поступит или как лучше распределять семейный бюджет. На самом деле у Мелани нет никакого жизненного опыта, меньше его, разве что, только у Джейми. Их поколение — те, кто вырос на войне, кто толком не успел попробовать мирной жизни. Им не с чем сравнивать. Они многое пережили, но прожили ли они хоть что-то? Едва ли.

Для Мелани Страйдер выхода из этой вечной борьбы уже нет. Она прожила в ней слишком долго, и слишком много ее еще ждет впереди. Она выросла на войне, сформировалась, встала на ноги, война стала ее опорой под ногами. Ее константой. Мелани Страйдер, которая сейчас сидит на кушетке в медотсеке и задумчиво кусает губу — это продукт войны. И ей хочется верить, что для Джейми еще не все потеряно, и они успеют сделать с этими чертовыми пришельцами хоть что-то до того, как станет слишком поздно и для него.

Хорошо, — говорит она, глядя в глаза мисс Мори так же, как и раньше, не смущаясь своего побега, не смущаясь своего обморока. Не чувствуя стыда за свой отказ, игнорируя заметно похолодевший тон тюремщицы. Упрямая гордячка Мелани. Когда-то ей говорили, что эти качества не доведут ее до добра, ей пытались втолковать, что ей нужно быть более гибкой, более податливой. Более мягкой. Никому в голову не могло прийти, что однажды эти качества спасут Страйдер жизнь. — Покажите мне, чем же вы побеждаете своих пришельцев. И как они, собственно, выглядят.

Тебе предложили новую войну, девочка. Соглашайся. Это ведь единственное, что ты действительно умеешь.

А вы, мисс Мори? — спрашивает Мелани, входя за девушкой из медотсека, чувствуя спиной любопытный взгляд одного из мужчин. Она передергивает плечами от этого липкого ощущения. Для этих людей она будто экспонат в музее, мамонт, который внезапно ожил и теперь его можно в волю изучать, резать, хоть косички из шерсти заплетать. Для них она пришелец. — Чем занимаетесь здесь вы? Встречаете пришельцев из других миров и проверяете, не собираются ли они всех сожрать? И, если нет, вербуете в вашу армию огромных роботов?[NIC]Melanie Stryder[/NIC][ava]http://sa.uploads.ru/WJ8Ch.jpg[/ava][STA]булочка с динамитом[/STA][SGN]

and every time we get to where we're entering
i feel my beliefs and hopes surrendering
left with nothing else but to keep
wandering
this path whilst stopping my hands trembling
i've seen inside the devil's dreams where young men
die
and graveyards open up their arms for mothers left to cry
i have seen the bleeding and i hate what we've done
but just like every other fool i'll keep marching on
because i know, that i'll be coming
home soon
with a soldier's eyes

http://33.media.tumblr.com/73f62622dfd6dbfeccf04134245e49cb/tumblr_min8ndQLnt1rmyfvko4_250.gif

[/SGN]

+2

11

https://38.media.tumblr.com/589321a1b0b87e48c4608cdca923aa00/tumblr_mu81czZWWu1qm8x9fo3_250.gif   https://33.media.tumblr.com/e1328c6e98dd109c6e4b0a3a4dbe96b3/tumblr_mu81czZWWu1qm8x9fo6_250.gif

hey, young blood, doesn't it feel
like our time is running out?

Люди склонны идеализировать. Это немного похоже на стокгольмский синдром. Это и есть стокгольмский синдром.

Синдром здравого смысла XXI века.

На протяжении всей своей истории, человечество восторгается агрессором — зачастую подложным, придуманным, порой самым настоящим — человечество строит иллюзии и романтизирует дьявольский образ врага. Человечество склонно преувеличивать ровно настолько же, насколько оно склонно превозносить грязь под своими ногами. Оттого и зло супротив человека непременно большое, страшное, бесовское — зло абсолютное и непобедимое, а человек неизменно маленький и слабый, но в сияющих латах, в последний момент решивший и решившийся. Обязательно драматизированный в кубической степени.

Но принцесса влюбляется в говнюка-дракона.

* * *

Кайдзю вышли на поверхность в век человечества-заложника, человечества-драматика, мягкотелого идеалиста. Кайдзю вышли на поверхность в век широкополосного интернета, космических прорывов и фастфуда шаговой доступности. Кайдзю вышли из большого синего и, как нам казалось, мирного, тихого океана ровно в тот самый век, когда человечество увольнениями бастовало против безработицы и самозабвенно трахалось за девственность. Когда проблемы голода и болезней решались войнами, когда общечеловеческая зона комфорта стала в большей степени виртуальной — как раз в тот век, когда человечеству потребовалась встряска.

Кайдзю успели вовремя. Никто не знал, что встряска обернётся смертельной инъекцией.

Вначале был шок. Были сообщения-молнии, были срочные репортажи, были первые полосы с красными заголовками — а ещё больше было “двухсотых”. Тех, кого большие Правительства смиренно называют “civilian casualties”. Треспассер вынырнул из мирной бухты у моста Золотые Ворота десятого августа две тысячи тринадцатого и пять суток целенаправленно шёл вглубь континента. Три тысячи тонн мышц, брони и литры токсичной крови. Сто метров инопланетной угрозы. Три города в руинах, десятки тысяч официально погибших — сотни тысяч пропавших без вести, сгинувших под обломками, раненых, больных, не вернувшихся мирных людей. И три тактических ядерных заряда, чтобы уничтожить чудовище.

Знаете, это страшно. Вначале было... странно — сразу после того, как прошёл болевой шок и сошло на нет баранье отупение, после того, как синюшная кислота в грунтовых водах перестала казаться дурацким розыгрышем милых соседских детишек — вот тогда стало по-настоящему страшно. На момент начала вторжения у человечества не было средства защиты от гигантских захватчиков — знаете, разумные и рациональные люди готовились к цивилизованному и богемному первому контакту с инопланетным разумом, люди строили космические корабли, люди возводили демократические потёмкинские деревеньки округ своих зон локальных конфликтов за гегемонию и миротворческих операций по добыче нефти. В нашем сознании всё было совершенно иначе, всё было достаточно… мирно? По крайней мере, никто не думал, что это случится с таким размахом.

Насколько трогательны мы были в своих заблуждениях.

Люди двадцать первого века видели гигантскую рептилию только на большом экране — поначалу так и думали, что Годзилла в Сан-Франциско лишь декорация к очередному масштабному блокбастеру. А спустя шесть месяцев из разлома вышла вторая тварь. Потом третья. Их не брали конвенционные вооружения, об них ломали зубы подводные лодки и авианосцы с космическим водоизмещением, а взвод летающих крепостей на пути монстра оказывался лишь стайкой докучливых мух. От кайдзю не нашлось спасения — ни на суше, ни в океане, ни даже в воздухе. Куда бы не бежал человек, где бы не прятался — монстр шёл за ним, монстр искал его по запаху, по удушливому амбре страха и засохшей крови — кайдзю подпирали небеса, попирая землю. И у нас не осталось шансов.

А когда надежда себя изжила; когда кончилась пресная вода; когда венец творения природы, уродливый в своём техногенном безобразии ровно настолько, насколько прекрасны монстры из глубин в своей природной непосредственности, покорно сложил тощие лапки на впалой груди, а его чахлые сородичи прибили его, праведника во всём добром и светлом, святого в своих намерениях, к гоферовому кресту — когда мы в большинстве своём кончились, когда мы сдались… Лучшие из нас дали бой урагану.

Появилась программа JAEGAR. Егери, опередившие эпоху, обогнавшие ход времени, по законам физики попросту невозможные, нереальные — егери стали новым заревом нашей надежды. Железные машины с ядерным сердечником и начинкой из пилотов, которых ковала лучшая кузница нашей эры — всеобщее, мировое отчаяние. И мы отдали себя на попечение горстке людей, куда более храбрых, сильных, умных, нежели весь наш род вместе взятый.

* * *

Люди начали побеждать.

Из феномена и простой удачи, из благословения Фортуны и небесной благодати победа над монстром, unconditional victory, стала национальной гордостью и чем-то ожидаемым. Чем-то самим собой разумеющимся. Эта эволюция случилась за миг ещё более краткий, нежели тот, в который привычный нам мир успел рухнуть и догореть в сизом пепле разрушенных городов. Кайдзю стали игрушками, героями утренних телешоу, кайдзю превратились в плюшевых уродцев, в карикатурные шаржи на страницах Charlie Ebdo, в детские мультики — чудовища, отобравшие у нас мир, обратились нашим развлечением и способом прекрасно заработать.

Политики назвали это подъёмом национального духа. Философы окрестили победой над внутричеловеческими демонами. Богословы — святейшим даром чёрт знает каких херувимов. Только психиатры знали правду и нам следовало к ней прислушаться.

Стокгольмский синдром глобального масштаба захлестнул планету — мы спали в махровых кигуруми “под Ямараши”, пили из чашек с мордой Карлоффа, смотрели захватывающее full-HD IMAX кино с участием Треспассера. Мерч-стафф кайдзю наводнил планету с той же вирусной интенсивностью, что и кивающие собачки для приборных панелей, пылесосы компании Кирби или корейская косметика. Десятком лет ранее наивное до глубины души человечество восторженно отрывало с руками билеты на киносеансы о маньяках, убийцах и психопатах, а теперь выстроилось в очереди на кино с гигантскими монстрами. Скорбь сменило счастье и денежный поток, а героями дня в кои-то веки стали не политики и олигархи — роль принцев (которые, как мы помним, неизменно тощие, слабые, но обязательно в белом) отошла к пилотам егерей.

Но чёртова принцесса влюбилась в грёбаного дракона.

* * *

И тогда, в год, когда казалось, что мы непобедимы, когда казалось, что угроза осталась позади, война минула, когда большинство вспоминало драму в бухте у Золотых Ворот как присказку о “страшном прошлом” — в этот дивный благословенный пророками всех без исключения конфессий год из разлома вышел Остроголов. Вынырнул февральской сырой ночью из снежной вьюги у побережья Анкориджа, в семи милях от шаттердома — всплыл, точно затерянная Атлантида, дождливым вечером вышедшая за шоколадной пастой и сигаретами в шумный торговый центр, и к чёртовой матери уничтожил топового американского егеря, на клочья порвал и машину, и пилотов.

И надежду человечества в том числе.

Это было первое поражение егерей. Безоговорочное — прежде могла пострадать машина, могли сотнями и тысячами страдать гражданские, но пилот егеря погиб впервые в ночь на первое марта две тысячи двадцатого. Твари и до Остроголова сыпались из разлома точно красные муравьи, словно термиты из разворошенного гнезда — была в этом какая-то закономерность, последовательность, но человечество закономерно не обратило на неё внимания. У человечества второй раз за десяток лет сломалась общенациональная идея. А вместе с ней и воля к жизни.

Внезапно оказалось, что плюшевые Хандуны и Кайсефы, что рисованные Кодзиямы и безобидные Хардшипы с фосфорными пятнышками на резиновых клешнях — фикция, придуманная человеком, чтобы примириться с новым миропорядком. Внезапно оказалось, что знаковый герой “С добрым утром, Америка!” без тени стыда и совести способен закусить высококвалифицированным пилотом Сил Тихоокеанского Совета Обороны, в которого, между прочим, вложены весьма немалые средства налогоплательщиков законопослушной Америки. Внезапно так получилось, что мы оказались на грани вымирания — мы так и стояли на этой грани, топчась в нерешительности, как робкий подросток на первом свидании, стояли, покачиваясь, ровно с августа тринадцатого года.

Но всё это время у нас были завязаны глаза.

the war is lost before it's begun
wave the white flag!

Война — определяющее состояние цивилизации. Её термометр.

Война живёт и теплится в каждом из нас, змеёй греется на доброжелательной хозяйской груди. Мы воюем с соседями за место на парковке, с коллегами за кофейную чашку покрасивее, с начальством за зарплату поприличнее. Мы воюем друг с другом за место в кинотеатре, кофточку в бутике, такси на оживлённой трассе. Мы воюем с детьми за право на мнение, с родными за право на слово, наконец мы сами с собой воюем просто за то, чтобы прожить в относительной гармонии с совестью на час-другой больше.

Это бытовая война. Маленькая война — локальная настолько, что никто и не заметит, не обратит внимания — у всех своих войн хватает. Никакое правительство не введёт войска, не будет репортажей из горячих точек, не погибнут люди в результате этой маленькой, но победоносной войны — ибо рано или поздно начальство откажет в премиальных, сосед займёт парковочное место у входа, а коллега плюнет в свежезаваренный кофе. А что вы думали? Победа не всегда достаётся именно тебе, мой дорогой друг, но вовсе не перестаёт от этого быть победой.

А есть войны крупнее. Скажем, финансовые и рекламные войны, войны между государствами, войны между людьми в этих государствах — гражданские войны. Где бы не появлялся человек, всюду за ним следует рыжий мерин с алчной тенью. В порядке вещей. Потому что порой война, борьба — последнее и единственное средство, ультимативный шанс на выживание. И разумеется, вас покажут в прайм-тайм.

* * *

Есть те, кто воюют отчаянно.

Братья Беккеты дрались, словно цепные псы — в этом заключался их дрифт, отсюда росла пульсирующая красными пламенными цветами нейронная связь. Каждый раз — как в последний, каждый выход в море — как на кладбище. Райли и Йенси Беккеты думали, что отдавали себе отчёт, полагали, что это всерьёз — как мальчишки верили в петушиный гонор и побеждали. Выигрывали на чистом энтузиазме, в последний момент, на критическом рывке — им везло. Но то была не случайная удача — братья Беккеты сами себе служили лучшим талисманом. У них всё было хорошо.

А потом Йенси умер — его убила гигантская тварь из глубин — и пропал мальчишеский запал, исчез стержень, долгое время державший Беккетов на плаву. Техническое и безоговорочное поражение. Райли сломался где-то там в кабине пилота, в развороченном когтями монстра железном нутре стонущего егеря — Райли сломался и в какой-то момент истончился настолько, что взял.. И исчез. А появившаяся, выросшая, точно алый маковый цветок, из его праха, Мэлани Страйдер дралась настолько остервенело и зло, насколько вообще может драться человек, отбросивший человеческое.

Это было чистое отчаяние, концентрированная боль.
Братья Беккеты, которых так поносит на людях пилот Страйкера Эврики Чак Хансен, на самом деле ненамного отличались от него самого. Ни толики профессионализма, ни на йоту терпения — Чаку просто повезло с партнёром. И оттого оборзевший хамоватый Чак дерётся, как раненый волк, бьётся не на жизнь, а на смерть, прекрасно зная, что спину ему прикроет отец, что отец не даст ему сдохнуть в радиоактивной глотке инопланетного чудища. Чаку Хансену следовало бы думать верхней головой немного больше, чем задницей.

А есть те, кто воюют планомерно, размеренно и по расписанию.

Для маршала Пентекоста война ежедневна — и вовсе не потому, что на его ответственности тридцать егерей аляскинского шаттердома, вовсе не потому, что Койот Танго подарил Стакеру лучевую болезнь, грызущую его изо дня в день, словно жук-древоточец. Маршал Пентекост — последний волнорез на грозовом фронте меж программой JAEGER и политической элитой планеты, чьи средства планомерно истощаются затянувшимся апокалипсисом. Одним из плюсов конца света на кинематографическом экране была его лаконичность и незатратность — кто же знал, что в реальности за выживание рода человеческого придётся платить? У маршала важная задача помимо спасения мира — Стакер стряхивает с правительств Тихоокеанского Альянса титанические суммы на ремонт и содержание шаттердомов. Стакер изо дня в день убеждает постаревших президентов и премьер-министров в неотложности сиюминутных задач. Стакер как терпеливый преподаватель повторяет азбучные истины.

Нет альтернативы. Стена не поможет. Спрятаться не удастся. Бежать некуда.

Однажды Стакер публично психует и срывается на скандинавском премьере. “Вы хоть раз сидели в консервной банке, поджариваемой ядерным реактором?”, — спрашивает Пентекост, — “Вам доводилось поднимать что-то тяжелее резного пресс-папье в офисе?”. Стакер взрывается: “Вам стоит попробовать, быть может, надеть водолазный костюм и нырнуть в грёбаную литосферную щель вместе со скрижалью своих дипломатических ценностей!” “Несите, мать вашу, демократию сраным пришельцам, морзянкой мирное соглашение нащёлкивайте — авось отстанут, ущербные.”

Маршал Пентекост, пожалуй, единственный человек на планете, которого искренне уважают финансовые и политические жемчужины венца природы. Маршал Пентекост — человек, способный нырнуть на дно разлома с ядерной боеголовкой вместо резолюции хиппи в руках. Единственный человек, не только готовый пойти на подобное, но и способный управлять стремительно сокращающейся командой таких же отчаянных самоубийц.

Война перманентна не только для Стакера. Его приёмная дочь воюет с собственными воспоминаниями, демонами, своим прошлым изо дня в день с тем же железным усердием, с каким Пентекост объясняет русскому министру обороны необходимость укрепления Сибирской стены новыми егерями. Мако Мори — покалеченный и раненый судьбой человек — по большому счёту, одна из миллиардов подобных. Мако не сдаётся. У мисс Мори много фронтов для бытовой, но ежедневной и злой войны — она сражается с кошмарами, с упрямым отцом, с сексизмом команды шаттердома, с фанатизмом Ньюта Гейзлера, на прошлой неделе притащившего в лаборатории живой мозжечок кайдзю, и нервной педантичностью его коллеги, с аскезой тибетского мудреца повествующего о скором конце всего сущего по математическим прогнозам. У Мако Мори порой подрагивает веко и проскальзывают малопонятные словечки на японском, заслышав которые Стакер отвинтил бы главному инженеру голову и другие не особо важные комплектующие.

А теперь в этом дурдоме посередь мартовского Анкориджа, мало чем отличающегося от Анкориджа январского или ноябрьского, появилась ещё и девочка-пришелец, Мэлани Страйдер. Мэлани, которая стала Райли или Райли, который превратился в Мэлани — Мэлани, которую здесь вообще никто не ждал. Мэлани, которую никто не просил о помощи. Мэлани, которая спасла нас всех.

Как же воюешь ты, девочка-ветер?

http://i58.fastpic.ru/big/2015/0312/a6/dc344bd33b7b7126ba4e8ec5830beaa6.gif https://33.media.tumblr.com/bbe9e22147690adf74219a0f8f3bfbd1/tumblr_mqyfuf2fx81rzl5ppo3_250.gif

Иногда я спрашиваю себя, кто мы такие, чтобы понять план Господа? И как быть, если Он, в своей бесконечной мудрости, решил, что время человеческое подошло к концу? И как понять, не является ли наше выживание мерзостью в Его глазах? Может быть, земле было предначертано вернуться в тишину, в начало веков? А ещё у меня разрывается сердце, когда я представляю отчаяние древнего города. Может быть, мы недостаточно сильно любили жизнь в те дни, когда были счастливы? Может быть, мы должны были пройти через всё это, чтобы оценить её по-настоящему? Чтобы заново оценить такие вещи, как глоток чистой воды или зелень стебля травы.

– Покажите мне, чем вы побеждаете своих пришельцев, — говорит Мэлани Страйдер, только что вернувшаяся из обморока Мэлани Страйдер, неделю назад вытащившая на своём горбу тонны солёного морского железа и человеческих надежд Мэлани Страйдер. Мэлани, которая чертовски похожа на Райли Беккета и чертовски не похожа на него одновременно. Наверное, Мако Мори должна меньше работать, но Мако только ухмыляется — самым уголком губ, прищуром раскосых лисьих глаз.

Страйдер дерзкая — Страйдер как динамитная шашка, она похлеще выдрессированного папенькой бульдога-Чака, она много опаснее миролюбивых тройняшек-китайцев и почти столь же загадочно-смертоносна, сколь русская супружеская пара на старейшем егере Анкориджа. Мако такие нравятся — они бойкие, они учатся, они легки на подъём и дополнительная мотивация спасать человечество им не нужна. В крови Мэлани Страйдер закипает война — а это значит Мэлани выживет.

– … мисс Мори? Чем занимаетесь здесь Вы? — Мэлани смеётся в глаза майко, Мэлани бросает вызов шутливо, точно охотничью перчатку и этим бессовестно напоминает вечно идущего поперёк приказа Беккета-младшего. Мако это всё чертовски не нравится, но дуэль занимательна, азартна — Мори не оборачивается, но едва склоняет голову к плечу, недобро скалится.

– Я муштрую монстров, Мэлани, — гермодверь медотсека, прежде столь спешно покинутого мисс Страйдер, наконец отходит в стороны и портовый шум живого многонационального космодрома с гигантскими егерями заместо ядерных боеголовок врывается в доселе наглухо стерилизованное помещение. Здесь единомоментно живут и работают сотни человек техперсонала, десятки пилотов, добрая сотня навигаторов и техников наведения, патрулирования, спутникового сопровождения — шаттердом живёт своей жизнью, не засыпая ни на минуту, и над головами людей неумолимо отмеряет секунды до конца света военный хронометр. — Таких же как ты.

Майко здесь точно рыба в воде — Мори ныряет в разношёрстную толпу, прорезая вереницы людей и погрузчиков словно раскалённый нож мягкое масло, — она едва ли поворачивает голову, улавливая взглядом гостью, прикованную глазами к тому, что живёт поверх людских голов — к титанам. — Программа JAEGAR была создана в две тысячи четырнадцатом году в рамках противодействия вторжению кайдзю. Первый из них, Треспассер, стёр с лица планеты три города прежде чем регулярные войска смогли его уничтожить.

– Технологию егерей позаимствовали у программы управления истребителями. На самолёт хватало и одного пилота, а здесь… Чтобы контролировать егерь необходимы двое пилотов и синхронизация меж ними. Дрифт, — Мако оборачивается только для того, чтобы шикнуть на Гейзлера, глаза у которого горят пламенем адской домны и тем же пламенем прожигают затылок Страйдер — Ньют восхитительно бестактен в своей нежной любви к всему иноземному, но мисс Мори совершенно уверена, что из иноземного в Страйдер разве что её нечеловеческое спокойствие при виде кишок гудящего рассерженным роем шаттердома. — Егери способны вести рукопашный и быстрый бой с монстрами вдали от крупных городов и инфраструктурных магистралей. В океане.

Первый на очереди экспонатов — русский тёмный гигант, Чёрный Альфа. В перекрытиях дока русских тяжело гудит эхо — голос егеря ни с чем не спутаешь, — басовитый тон вздрагивающего металла отдаётся в лёгких приятной вибрацией и гулким звоном остаётся в голове, но Мори не задерживается подле площадки надолго, проскальзывая мимо техников с грацией льющейся воды.

– Старейший в доках Анкориджа и самый тяжёлый у нас на вооружении — Чёрный Альфа. Это русский егерь первого поколения, а рядом с ним на соседней площадке — Койот Танго. Тоже первая серия, но японской сборки — родной егерь маршала Пентекоста, — Мако, кажется, запинается и приостанавливается близ затенённого и очевидно неактивного дока на мгновение дольше, чем того требует протокол, — Победа в Токио в две тысячи шестнадцатом и на Гавайях в две тысячи девятнадцатом.

– Да, в октябре девятнадцатого они с Эврикой завалили здоровенную тварь на островах, — отзывается Ньют, поправляя запотевшие очки и поворачивая голову Мэлани в дальнюю сторону доков, к начищенному гиганту со светлыми торсовыми пластинами, соседствующему с заметно подранным и изуродованным егерем Беккетов. Мако кажется, только кажется, но она слышит как стонет Джипси, — Один держал, а второй запихивал ядерную бомбу ей в…

– Ньют!

– О, а вот, к слову, и тот самый егерь, в котором тебя нашли, Мэлани! — Гейзлер ретируется с изяществом суриката в тени орлиных крыльев прежде, чем мисс Мори успевает возмущённо скривиться и занести для оплеухи планшет.

– Джипси Дэнжер. Егерь третьей серии — цельнолитой стальной корпус, по сорок движков на мышечную связку… Словом, был в авангарде до появления Остроголова, — Мако пропускает Мэл немного вперёд к очередной герметичной двери, на сей раз ведущей из титанических доков шаттердома в святую обитель исследовательской группы и по совместительству местный интерактивный бестиарий с кунсткамерой в одном лице, — Вы хотели знать, с чем именно мы сражаемся, не так ли, мисс Страйдер?..

сrosswalks & crossed hearts & hope-to-dies
silver clouds with grey linings

– … С чудовищами инопланетного происхождения, чьё родное измерение лежит по ту сторону литосферного разлома на дне Тихого океана, — доносится педантичная лекция доктора Готтлиба, брезгливо сгребающего сырой и воняющий рыбой генетический материал кайдзю в сторону от исписанной вдоль и поперёк доски. — Доктор Гейзлер, как видите, является ярым поклонником этого.. Этого.

– Я кажется просил не называть меня доктором на людях, — голосом Ньюта с Мэлани разговаривает невероятно обрюзгшая и явно живая часть организма тех самых монстров, о которых столь упоённо вещает исследовательская группа аляскинского шаттердома — у “части” есть хобот (или это артерия?), то и дело с задорным чпоканьем присасывающийся к стеклу прозрачной колбы с зеленовато-жёлтой жидкостью, очевидно заменяющей физраствор, — Знакомься, Мэлани, это часть мозга того самого засранца, которого ты… Мэлани?

Лаборатория местных светил от имени науки больше напоминает цирк уродов, законсервированных от греха подальше — если часть помещения, отвечающая за сухую теорию и символизирующая высшее проявление логики и педантичного аккуратизма в лице доктора Германа Готтлиба, ещё внушает доверие и лишь сеет редкие семена недоверия к математическому гику в душе посетителя; то часть с занимательной практикой однозначно способна вызвать отвращение даже у самых толстокожих натуралистов.

В жёлтых сосудах-аквариумах — зеленоватые, дышащие, живые части тел, как правило органы и большей частью фрагменты нервной и кровеносной систем — титанические мозги, сердца, канаты вен и артерий толщиной в корабельную цепь с вживлёнными в дышащую плоть катетерами и стимуляторами-электродами, обрывки кишок, literally, покоящихся на рабочем столе и соседствующих с синеватой мышечной тканью, бережно разложенной по хирургическим кюветам. На половине Ньюта царит хаос — и это вовсе не творческий беспорядок — перемежающий рукописные листы обрывочного текста со склянками голубоватой густой жижи, богатой на сгустки тёмной слизи, — той самой флюорисцентной крови кайдзю, чья токсичность превращает мировой океан в гигантский фильтр химических отходов.

Наверное, проще жить, когда пришельцы — излучающие тепло, совершенно безобидные существа вроде мишек гамми или плюшевых игрушек. Не так просто, но всё же на порядок легче, когда пришельцы мало чем отличаются от людей — скажем, лишним желудочком у сердца или шестым пальцем на ноге. Это привычно, пусть даже анатомический театр с homo sapiens на роли примадонны не вызывает у большинства своих гостей особо тёплых чувств и воспоминаний. Жить же в мире, где по пищеводу инопланетной твари свободно прогуливается экспедиция из трёх взрослых мужчин, несколько тяжелее — Мако предусмотрительно остаётся стоять близ исписанной доски Готтлиба, хмурясь на желтоватый тусклый свет протокольных ламп. Мако не разглядывает экспонаты музея имени доктора Гейзлера — Мако уже в глаза (третий напольный аквариум слева от письменного стола) знакома с каждым инопланетным другом Ньютона и особо не любит заглядывать к учёным после отбоя, когда пронзительно жёлтый свет ламп сменяют энергосберегающие красноватые огни.

Здесь, чёрт побери, жутко.

– Ну как проходит инструктаж мисс Страйдер? Продуктивно?

[AVA]http://i.imgur.com/FihgjER.gif[/AVA]
[NIC]miss mori[/NIC][SGN] put on your W A R paint[/SGN]

+2

12

Mark Twain believed humans are the only evil creatures in existence because of our sense of right and  w r o n g.  Nothing a tiger does is immoral because it has  n o  moral sense. Our moral sense curses us with the ability to choose evil, a trait wholly unique to  h u m a n i t y.

Каждый думает — это случится не со мной.

Изо дня в день новостные ленты наполняются сообщениями о трагедиях и катастрофах — о падающих самолетах, о терактах, о цунами, о смерти. Люди читают новости за завтраком, бегло просматривая заголовки, вливая в себя кофе, чтобы убежать на свою работу. Люди читают газеты в метро и поездах, чтобы скоротать время — шелестят сероватой бумагой, с усилием переворачивая слишком большие страницы, пока едут в пункт назначения. Люди оставляют телевизор включенным на новостном канале, потому что это имеет смысл и намного лучше, чем какое-то низкопробное комедийное шоу — по крайней мере так принято считать — и возвращаются к своим делам. Люди чужими смертями разбавляют свою жизнь, и думают — этого никогда не случится со мной.

Лицемерное человечество сочувственно склоняет голову, открывает благотворительные аукционы, переводит свои средства в помощь жертвам, рисует плакаты и призывает всех ценить свои жизни. Лицемерное человечество умудряется лавировать может плохими вестями, беззастенчиво казня принесшего их гонца, чтобы не допустить даже возможности, что следующей жертвой будет кто-то из них. Самообман — единственное, в чем человечество преуспело лучше, чем в саморазрушении. Каждый человек на планете думает — это случится не со мной. А потом что-то все равно случается.

Оцепенение, которое охватывает в первые минуты осознания кажется оковами сна, будто еще немного и ты проснешься, все это окажется глупой шуткой, кошмаром после очередного фильма-катастрофы, ведь не может быть такого, не может случиться зла с тобой — это все происходит лишь на страницах газет, в новостных сюжетах, этого не существует на самом деле. Страх и смерть кажутся выросшему в тепличных условиях человечеству чем-то далеким и непостижимым, несмотря на бурлящую от пролитой крови планеты. Люди приучают себя не верить в плохое, люди развивают у себя куриную слепоту усилием воли, люди делают все, что угодно, лишь бы не замечать правды, способной поколебать их идеальный мирок.

Люди не верили, что нашествие пришельцев действительно произойдет. Каждое новое поколение думало — если это случится, то это случится не с нами. Люди обладают удивительной способность использовать свои короткие жизни как оправдания своему бездействию, эгоистичное человечество не хочет беспокоиться о том, чего они не увидят. Спроси их о глобальном потеплении, о потухшем солнце, о пришельцах, они покивают с умными видом, они расскажут о вероятностях, но не сделают ровным счетом ничего, ответят известными строками, спрячутся за красивыми словами — жить в эту пору прекрасную уж не придется — ни мне, ни тебе.

Прекрасна пора огрела человечество с особым наслаждением задолбавшейся предупреждать Вселенной. Колонизация Земли расой пришельцев произошла — и все человечество, искренне полагавшее, что не доживет до этого — полегло, как скошенная газонокосилкой трава даже не трепыхнувшись. Люди до последнего не верили, что это происходит с ними. Самовлюбленное, вооруженное до зубов человечество не верило, что погибнет так бесславно. Оправдывающие себя короткими жизнями на самом деле мнили себя бессмертными.

Эта ошибка человечеству дорого обошлась. 

Мелани Страйдер знает войну, смерть и страх не по газетным заголовкам и новостным сюжетам, Мелани Страйдер испытала все это на собственной шкуре, она не питает иллюзий, что это случится не с ней. И поэтому Мелани Страйдер до сих пор жива.

http://sh.uploads.ru/1ON3C.gif http://sg.uploads.ru/BeWRx.gif
they told me i'd never  s u r v i v e
but survival's my middle name

Мисс Мори называет Мелани монстром. Сравнивает шутливо, не делая акцента на этом слове, но Страйдер ловит ее слова, кривя губы в усмешке. По стандартам морали гражданских Мелани Страйдер — монстр. По стандартам морали мисс Мори и маршала Пентекоста Мелани Страйдер — неплохой солдат. Мелани Страйдер — угроза, как ни взгляни, жизнь толкнула ее за рамки приличий и морали, заставила научиться назначать цену за жизни и выбирать, какая — важнее. Мелани Страйдер — одна из лучших вещей, которые подарил планете апокалипсис.

Мелани следует за мисс Мори, не отставая, чтобы человеческий поток не уволок ее в глубь шаттердома. Страйдер уже знает, что она увидит, в ней больше не бурлит адреналин и в голове не бьется жажда побега — инстинкты загнанного зверя лишь противно холодят ребра от ощущения идущего следом господина Гейлзера. Мелани не представляет для него интереса — в ее теле не осталось ничего инопланетного, разве что изменилось что-то в ее сознании, и оттого она никак не может отделаться от липкого ужаса, представляя, что этот мужчина наверняка с удовольствием вскрыл бы Душу, чтобы посмотреть, что у нее внутри — отделил бы все щупики, чтобы узнать, как они работают. Страйдер не должна испытывать сочувствия к пришельцам, но эмоции Странницы, что она испытала, увидев мертвых Душ, насильно извлеченных из человеческих тел, на столе у Дока, остались с Мелани и после разделения. Она бы ни за что не позволила этим людям подойти к Страннице или Санни.

Они идут мимо егерей. Мори дает короткие справки — машин немного, меньше, чем ожидала увидеть Мелани, учитывая масштабы катастрофы.

— Нас бы это не спасло, — тихо произносит Страйдер, рассматривая егеря маршала. — Куда проще, когда твой противник не выглядит, как твой отец. Вам повезло, что вторжение стирало с лица земли города, а не все человечество разом.

Вам повезло, что пришельцы жаждали насилия, а не мира. Мир на проверку оказался куда страшнее

Джипси Дэнжер возвышается над мисс Мори и Мелани. Егерь смотрит спокойным взглядом механических глаз. У него ничего нет внутри — это человеческая забота наполнить реактор егеря жаждой жизни, силой, страстью, отдать единственное, что есть в хрупком человечестве, что делает его таким живучим, в обмен на то, что броня егеря станет воплощением этого теплящегося внутри пилота огня.

Мелани смотрит на огромные машины с восторгом, страстью какой-то — яростью. Мелани пылает рядом с ними, горит так ярко, что слепит глаза и хочется зажмуриться и отвернуться, но ты продолжаешь смотреть. Мелани пугает, она заостряется вся будто, резко очерченные скулы точно бритвы становятся — дотронься и порежешься, выражение лица становится жестче, решительнее, а небо в глазах сменяет сталь. Мелани видит перед собой возможность убивать. Лишенная оружия богиня войны, вынужденная не сражаться — спасаться от уничтожения, внезапно видит перед собой орудие возмездия, сопротивления, атаки. Мелани Страйдер видит в глазах егеря обещание борьбы и влюбляется безнадежно и самоубийственно с тем отчаянием, с которым умирающий от жажды смотрит на оазис, не понимая до конца — не мерещится ли ему.

Мелани зло кривит губы, вся тьма внутри, вся жажда убийств, вся жестокость рвутся наружу в едином порыве. Мелани похожа на затравленного волка, который обнаружил, что у загнавшего его охотника кончились патроны и теперь можно будет перегрызть его глотку. Волк пригибается к земле, собирается весь, скалит желтоватые клыки. Ждет. Наслаждается. Пьет залпом страх в глазах охотника. Мелани уже не расслаблена — она тоже подбирается вся, тянется вперед, чуть ли не урчит от предвкушения бойни. Мелани отчаянно желает мести — с обреченностью висельника с петлей на шее, знает, что это — единственное оставшееся ей.

Мелани ловит взгляд Мори и мысленно называет ее девочкой-егерем. В ее глазах тишина ночной пустыни — холодный воздух и вязкий песок, в ее глазах обещание и решимость. В них — отражение Мелани, отражение зверя, запертого в клетке. В повисшей после инструктажа тишине Мелани кажется, что она слышит замершее дыхание егеря, будто он бережет его перед схваткой, которая ему предстоит. В тишине, которая будто не наполнена шумом шаттердома, Мелани пьет дыхание егеря, с дышит с Мори в унисон, чувствует, как два ревущих пламени, что в первый миг остервенело столкнулись, пытаясь поглотить друг друга, успокаиваются, сплетаются, несутся ввысь единым смертоносным потоком. Холодный лисий огонь и сухое пламя пустыни искрой остаются в стальной груди егеря, будто обещая вернуться.

Мори и Мелани совершенно не похожи друг на друга в обычной жизни. Но эта жизнь забыта нестерпимо давно, оставлена за спиной руинами и пеплом, сброшена траурной одеждой. То место, где они сейчас, где их новый дом, их место — это поле боя. А на нем они чертовски схожи.

— Это то, что меня ждет? Я буду пилотом егеря?

В этой яркой, первобытной дикости, что плещется в глазах Мелани — надежда. Больная, отравленная трупным ядом войны надежда, что еще не все для нее потеряно. Что не все потеряно для человечества. Мелани еще не успела зачерстветь, стать поверхностной и равнодушной, как это случается на войне, какими война заставляет всех стать. Она еще не бездушный автомат, когда удары сердца — всего лишь звук перезаряжающегося механизма. Мелани еще жива. Мелани жива не только снаружи, она жива внутри — ее сердце еще бьется, с силой разгоняя во телу отчаянную жажду жизни, отчаянную же к ней любовь. В Мелани еще нет безразличия и спокойствия мертвеца, копающего себе могилу и называющего это борьбой. Страйдер содранными в кровь руками готова рыть могилы другим, но только — не себе.

Она хочет жить.

Она еще помнит, что это такое, помнит цвет мирного неба и утреннюю тишину. Мелани — горит, пылает яростью, ненавистью, любовь. Она чувствует. Она собирается выжить. В ней, в этой девочке с отражением далеких галактик в глазах — главная надежда. Смущающее, завораживающее своей дерзостью обещание, что человечество выживет, справится, что не обязательно ломаться и сгибаться под тяжестью апокалипсиса. Не обязательно умирать. Мелани обещает, что после войны есть жизнь.

Мелани не боится выжить.

Мелани боится сделать это одна.

— I think you'd be more  c o m f o r t a b l e  moving on,
and maybe someone else will have better luck with her.
— HAH! MELANIE WOULD EAT THEM ALIVE!

Страйдер какое-то время молчит, когда они идут дальше. Она уже знает, что спросит у мисс Мори и маршала Пентекоста — почему в ее случае егерю хватило одного пилота.

— Дрифт, — новое слово жжет небо предвкушением, — что это? Что случилось со вторым пилотом Джипси Дэнжер, почему я оказалась в пустом егере? Почему я дотащила его до берега, когда для этого требуется два пилота? 

Ее волнуют эти вопросы, потому что до этого представляющая из себя мозаику на тысячу частей, изображающую абсолютно однотонное небо, ситуация, наконец, обретает какое-то подобие четкости. Не сложно догадаться, что пилотирование этих егерей не должно быть таким мучительным, как это было с Мелани, оно не должно оставлять шрамов и вырубать пилота. Поэтому их — двое. Поэтому, оказавшись в егере, Страйдер почувствовала, что рядом должен был быть кто-то еще — кто-то важный и значимый. Мелани кажется, что там был не просто второй пилот. Мелани слишком хорошо знает чувство, когда в твоей голове поселяется кто-то еще и сейчас фантомные боли не ее эмоций покалывают кончики пальцев.

Мелани должна узнать, что случилось с тем, кто был на ее месте в егере. Мелани должна узнать, почему там был один пилот. Мелани должна узнать все об этой войне. Она принимает бой.

В месте, куда привела ее мисс Мори пахнет настолько отвратительно, что даже привыкшая к жизни в пещерах Мелани никак не может заставить себя сделать еще один вдох. Она ошалело смотрит на часть мозга пришельца, которую ей с восторгом протягивают, кажется, всерьез ожидая, что она примет этот дар или узнает в нем своего родственника. Но Мелани Страйдер пришелец иного толка, и ей становится не по себе от мысли, что эти двое были бы не против так же покопаться в ее внутренностях в надежде найти хоть малейшее от человеческой расы отличие.

Мелани оглядывается по сторонам, стараясь смотреть на что угодно, но только не на болтающийся хоботок непонятного происхождения, и это ее чертова ошибка. Она находится в учебнике по анатомии кайдзю, и это слишком наглядный ответ на ее вопрос о том, как выглядят местные пришельцы. Она не просила настолько доходчивого и красочного ответа — фотографии было бы вполне достаточно. Страйдер отчаянно оглядывается на Мори, но та предусмотрительно стоит в стороне от разделанных тушек кайдзю, их крови, их кожи, их внутренностей. Мелани на секунду кажется, что аквариум может стать ее спасением, может быть, эти двое держат там рыбок для успокоения, и в тот момент, когда она вглядывается в отражающее ее позеленевшее лицо стекло, Мелани понимает, что вернется в медотсек — есть самостоятельно, а не через трубочку она не сможет еще как минимум неделю.

Шаги еще одного посетителя лаборатории Страйдер не слышит. Маршал Пентекост обнаруживает свое присутствие только заговорив. Он интересуется, как проходит инструктаж Мелани. Та мучительно разворачивается в его сторону, делая неуверенный шаг навстречу, и со всей искренностью собирается дать ему остроумный ответ, но спазм скручивает ее желудок. Страйдер выворачивает на чистый костюм и ботинки маршала лекарствами и поздним пещерным завтраком с характерным звуком, режущим по ушам в повисшей гробовой тишине.

— Весьма познавательно и наглядно, — все-таки выдает Мелани, вытирая рот тыльной стороной руки. Во рту остается отвратительный привкус желчи. — Может быть, мы вернемся к егерям? Анатомия пришельцев — немного не моя стезя.

Кажется, кто-то пытается сдержать рвущийся наружу хрюкающий смех.

Пребывание Мелани Страйдер на шаттердоме обещает быть интересным.[NIC]Melanie Stryder[/NIC][ava]http://sa.uploads.ru/WJ8Ch.jpg[/ava][STA]булочка с динамитом[/STA][SGN]

and every time we get to where we're entering
i feel my beliefs and hopes surrendering
left with nothing else but to keep
wandering
this path whilst stopping my hands trembling
i've seen inside the devil's dreams where young men
die
and graveyards open up their arms for mothers left to cry
i have seen the bleeding and i hate what we've done
but just like every other fool i'll keep marching on
because i know, that i'll be coming
home soon
with a soldier's eyes

http://33.media.tumblr.com/73f62622dfd6dbfeccf04134245e49cb/tumblr_min8ndQLnt1rmyfvko4_250.gif

[/SGN]

+2

13

http://savepic.ru/6970881m.gif http://savepic.ru/6959617m.gif

they're locking up the sun, the light of reason gone
and hope has been succesfully undone

Человечество. Люди.

Обезьяны, едва спустившиеся с тропических пальм и невероятно быстро для биологического вида обрётшие власть, способную разметать вашу собственную планету на клочки, стереть привычное мироздание в космическую пыль. Л ю д и. Взгляните на себя, дети Господа, созданные по Его образу и подобию. Чем вы гордитесь, что превозносите, чьи имена пишите на посланиях, разбросанных по Вселенной? Посмотрите на себя, смертные, возомнившие себя богами, поперевшие Олимпы фундаментальных знаний немногих из вас стопами чернорабочих.

Недолговечная, но столь гордая раса — вы Икары, коим Дедал соорудил не просто крылья из орлиных перьев да золотой смолы, вы Икары, вооружившиеся реактивными ранцами и ядерными кнопками — вы обречены на вымирание. Как и любой вид на этой планете, как и любая тварь, некогда рождённая под солнцем на тусклом голубом шарике, несущемся через космическую бездну, — вы обречены уйти, как многие до вас. Но кое что в этой неизменности всё же эволюционировало с появлением человека: вы, люди, уходя, заберёте с собой свет. Человечеству противна сама мысль о том, чтобы оставить кого-то позади себя, человечество, словно бешеный зверь, не знает пощады.

А это значит, что когда вымрут люди, на третьей от Солнца планете вымрет жизнь.

* * *

Наивность — святая простота. Синдром переложенной ответственности. В этом вся ваша раса.

Это забавное человеческое свойство: уходя из дома гасить свет, выключать воду, закрывать двери. Люди ежедневно сталкиваются с запертыми дверями — простое, казалось бы, действие: вставить и повернуть ключ, — ритуал, вшитый под кожу, — однако запирая свои собственные замки люди по три, а то и по четыре раза тянут ручку, дёргают дверь, словно проверяя себя.

_____«А точно ли я запер свою нору?»

_____«Не влезет ли какой любитель лёгкой наживы в мою крепость, обставленную в соответствии с мартовским каталогом IKEA?»

_____«Утюг, точно ли я выключил утюг?! ..Который так и не достал из коробки месяц назад, поскольку прачечная в цоколе моего дома всяко лучше управится с рубашками от Armani, чем я сам накануне совещания.»

Апогеем закрытия дверей становится во многом детская безалаберная манера протискиваться вперёд, расталкивая локтями сожителей — пусть лучше двери закроют они. Пусть лучше фактически неосязаемая ответственность за затопленное многодетное семейство снизу, сгоревшую штору или разворованное матушкино серебро неугасимым, точно пламя в сердце Данко, чувством вины ляжет на хрупкие плечи младшей сестры, троюродной кузины или соседа по общежитию. Разумеется, материальные траты на новые шторы, побелку чужого потолка или открытку матери на юбилей придётся делить пополам (и то не факт!), но этот самый маленький пушистый зверь, клубок-хитросплетение вопросов и ответов, незаданных и недоданных большей частью самому себе — эта маленькая тварь поселится на неделю-другую в сознании сокамерника и будет глодать его совесть, облегчая карму ушедшего от ответственности.

В этом всё человечество. В наивности, в инфантильности, в капризной безответственности и бесстыдном эгоизме. В этом все люди — куда ни плюнь, душа окажется чернее сажи, а колесо реинкарнации скорее напомнит побитый жизнью и временами фрисби, нежели путеводный круг к лучшему воплощению. Людям вообще не свойственно задумываться за какие заслуги им жизнь подобная дана — о Фатуме и Фортуне наивная раса людей предпочитает вспоминать накануне получения повестки в суд по невыплаченному кредиту или после автомобильной аварии при участии дорогостоящего ландо босса.

* * *

Грешок новой эпохи — откладывание “на потом”. Прекрасный способ прокрастинации и взращивания грешка посерьёзнее — той самой переложенной ответственности, — безотказный способ убить время, коего людям отпущено не так много, и собственную совесть. Вспомните, сколько раз Вы делали это самостоятельно.

_____«Я перезвоню этой ноющей сучке завтра.»

_____«Отвезти вас с отцом в Айову? Издеваешься!? У меня совещание в понедельник, давайте на следующей неделе.»

_____«Авто-туром? По Европе? А как же дети? Как же воскресный матч? Нет уж, лучше в следующем году.»

Лень и прокрастинация — два неизменных спутника одноместного дивана и поп-корна наряду с ТВ-маркетом и полуночными стенд-апами для взрослых. Смертный грех человеческой расы, вставший в один ряд с фастфудом, мотороллерами для людей “за триста” и предвыборной пропагандой. Потребление — чудовищная человеческая черта, мутировавшая до монструозных размеров какого-то всеобъемлющего планетарного кайдзю. У неё мягкие лапы и чарующий голос с нотками r’n’b и euro-pop’a, от неё пахнет “Хесбургером” вперемешку с пятой “Шанелью” и поддельным “Гиннессом”, от неё за милю несёт клубничной смазкой и свежеотпечатанными номерами GQ, а в глазах у твари — непрекращающаяся онлайн-трансляция глянцевого порно.

Мерзкое существо, многоглавое и многолапое — ни одному егерю не совладать. Эта дрянь разлилась, растеклась по цивилизованной планете, словно химикат, эпидемией прошлась по крупным городам, натыкав wi-fi-роутеров в урны, расклеив цветастую рекламу по остановкам, выжрав всё человеческое из людей. Или наоборот, сняв с человечества притворную маску праведников, посещающих воскресную службу.

Что ни делается, всё к лучшему, не так ли?

* * *

Оправдание и морализаторство — лучшие друзья трусости. Лучшие коллеги самообмана и отрицания — нет существ убедительнее на планете Земля, нежели глубоко провинившиеся и пытающиеся обелить себя в слепых глазах Фемиды мошенники. Институт адвокатуры при обвинении — ещё более прекрасное изобретение человечество, по уровню неоднозначности способное посоперничать с нейтронной бомбой и искусственно реплицированной бубонной чумой.

Человечество способно оправдать что угодно. Многомиллионные потери в кровавых бойнях, получивших престижный титул “мировых”, великодушные русские оправдывают необходимостью уничтожения военной машины нацизма. Нечеловеческие траты на вырубку лесов ради добычи далеко уже не дефицитной нефти их аргентинские коллеги списывают на экономический интерес, прикрывая спиной друзей из северной Европы, планомерно бурящих скважины на арктическом шельфе.

Кого волнует экология? Кого волнует чистота собственного дома? Кого волнует совестливая истина, когда любой недочёт: политический ли, культурный, персональный наконец человечество способно приодеть в строгую мантию толерантности и жизненной необходимости? Когда результат неуёмного потребления, справедливо отложившийся на боках очередной просвещённой клуши, списывается со счетов и приравнивается к реальной болезни, когда упоминание бесконтрольности этого потребления ставится в вину и укором нависает над головой говорящего. Когда объективность перестаёт существовать за ненадобностью.

Пожалуй, самый забавный момент в этом апофеозе толерантности и двойных стандартов наступает тогда, когда сталкиваются две подложные истины. Человечество настолько завралось и запуталось в нитях, цепях той лжи, что процветала в самом сердце цивилизации всего то с пару-тройку веков, что оказалось не готово ко Второму пришествию. Человечество поделилось на лагеря и сцепилось друг с другом, отмежевалось от соседа колючим забором, выстроило системы обороны и засело в норах, обливаясь ледяным потом и трясясь в ужасе за каждую крупицу своего надуманного богатства. Мелочное человечество уверовало в мелочную ложь, во всеобъемлющее и абсурдное в своей сути враньё о том, что оно является единственной разумной расой в бесконечной Вселенной — человечество и хотело бы поверить во вторжение, но сюжет с пришельцами вышел из тренда ещё в прошлом сезоне.

И потому люди проиграли. По всем фронтам. Во всех возможных и невозможных мирах.

Как вам такой Фатум? Вам нравится то, что вы видите в своём отражении, люди? Нравится ли вам тот уродливый нежеланный ребёнок природы, отринувший её заветы, отказавшийся от её истины для того чтобы утонуть в стекле и бетоне, для того чтобы вырубить лесные массивы и застроить их нежилыми многоэтажками по сотне миллионов за квадратный метр? Нравится ли смотреть на испещрённые шрамами былых боёв складки обрюзгшего жира, на гнойные нарывы неутихающих конфликтов, на заплывшие красной пеленой гнева глаза некогда гениального, стремящегося к неизвестному существа? Люди придумали неплохую крылатую фразу: отряд судят по слабейшему звену. И неужели человечество полагало, что среди него не найдётся подобного звена?

Впрочем, всякое своё уродство человек оправдывает рябью на воде. Знание истины не подводит к исправлению ошибок. Раса людей слишком долго коптила небо, слишком расслабилась, слишком… оскотинилась.

И тогда Фатум привёл волков к стаду.

it's a bad trip on a sinking ship
when no one seems responsible

Вначале всегда кажется, что это происходит не с тобой.

Война, какой бы она не была, поначалу грохочет далеко — за горизонтом, вне поля зрения. Где-то в Афганистане рвутся снаряды, где-то на территории Леванта исламисты берут в заложники чьих-то детей, каких-то жён, послов, дипломатов. Потом круг сужается: больные ублюдки из ИГИЛ уже режут глотки рядовым журналистам, угрожают оружием простым туристам, чудом оказавшимся в Ираке в неспокойное время. В низких и, казалось бы, таких знакомых горах цивилизованной Европы разбивается вдребезги пассажирский лайнер, пущенный под откос психически неуравновешенным пилотом — Джон знал этого парня, они вместе ходили в колледж.

И оказывается, что люди Соединённых Штатов, в начале века пережившие чудовищную трагедию, пережившие обезглавливание национального символа вкупе с тремя тысячами невинных людей — чьих-то отцов и матерей, детей и соседей из квартала, что за углом, — внезапно оказалось, что американцы такие же, как европейцы. Что китайцы, корейцы, перуанцы — все они одинаковые и кровь в жилах бьётся равная. В одночасье смертная. В этот момент смутного осознания человечество покачивалось на краю — человеческой расе отчаянно не хватало смачного пинка пониже поясницы.

И чёртовы пришельцы обеспечили граждан планеты Земля таким пинком.

* * *

Драма у моста Золотые Ворота стала не просто общенациональной — она восхитительным образом сплотила людей разных рас и конфессий вокруг предательского осознания собственной никчёмности. Шутка ли: когда в течение почти что столетия правительства стращают цивилизованный мир ядерной угрозой, потряхивают боеголовками с весёлыми и бесконечно смешными подписями “На Вашингтон”, “На Берлин”, мгновенно выдающими истинные мотивы внешней политики тех правительств — когда ядерная угроза оказывается детским плевком под ноги интервенту…

Да, пожалуй, человечество не ожидало того, что неповоротливый и тяжёлый Треспассер, словно бы сошедший с обложки детского комикса, окажется тем ещё крепким орешком — за пять суток с момента явления монстра и до его измождённого поражения мировые глашатаи апокалипсиса окрестили кайдзю сотней имён — от Антихриста до воздаяния. Человечество по ту сторону голубого шара затаив дыхание наблюдало за тем, как стометровая тварь сметает на своём пути города и дороги, как тянется за чудовищным монстром голубоватый шлейф пролитой крови и испражнений, отравлявших и землю, и воду. Для человечества по ту сторону Земли от Сан-Франциско бой не на жизнь, а на смерть с первым порождением разлома стал не более чем захватывающим сериалом с комментариями разной степени свежести — восхитительный цинизм, не правда ль?

В Лос-Анджелесе, Сакраменто, в Сан-Хосе, Лас-Вегасе, в Солт Лейк Сити — в непосредственной близости от кровавой бойни люди жили тихо и мирно, полагая что беда не посмеет заявиться на их порог. Наивно полагая, что картинка в новостной ленте — чудовищная инсталляция в честь выхода нового блокбастера. Человечество поверило в реальность угрозы только тогда, когда задрожали стёкла в их домах. Человечество осознало риск и шанс своей гибели только когда флюоресцирующий жёлтый глаз очередного монстра упёрся стеклянным взглядом в панорамное стекло высотки в Токио. Когда война пришла и постучалась в двери, разбудила неистовым дьявольским воем сирен напополам с рёвом вынырнувшего из бездны чудовища.

Война была к нам милосердна.

* * *

Райли Беккет с редким удовольствием доказал бы обратное.

До того злополучного утра, которое вернее окрестить не разродившейся луной ночью, до того утра в Анкоридже, когда тревога подняла его и брата на бой с Остроголовом, Райли не думал, что дерётся по-настоящему. Было в нём что-то не от мира сего, неправильное что-то, что так ценил и любил в брате Йенси — Райли не воспринимал вторжение кайдзю всерьёз. У Райли вечно пылали глаза, у него тряслись руки, Райли был на взводе каждую минуту, каждое мгновение своей войны, своего существования — Райли даже спал дёрганно и это единственная причина, по которой Йенси отдал младшему брату нижнюю койку в каюте шаттердома.

Казалось, Райли дрался в огромной железной машине, Райли пробирался в голову брату — и Йенси знал это наперёд, досконально — Райли попросту воспринимал всё это как большую и абсолютно нереальную компьютерную игрушку. Его нельзя винить — Райли всегда был мальчишкой, человеком, как и все люди слабым, способным ошибаться — Райли Беккет провёл в совокупности несколько лет в одиночном симуляторе егеря, Райли жил в виртуальной реальности, которая оценивала каждый его взгляд, каждое рефлекторное движение. Райли боролся с этой системой и побеждал из раза в раз — вспыльчивый, горячий, непредсказуемый — партнёра хуже Райли, объективно говоря, сыскать было бы непросто.

Но у Райли всегда был Йенси.

У них было пять выходов в море. Четыре из них окончились безоговорочной победой. На голову пылкого и бесшабашного Райли убили бы в мгновение ока, будь он о д и н в кабине Джипси Дэнжер, пускай такое и не предусмотрено конструкцией, — но у Райли был Йенси. Йенси Беккет одному богу известным способом умудрялся придать огню Беккета-младшего форму и очертания, Йенси рисовал вектор, а Райли вкладывал в удар всю свою звериную мощь, весь азарт, всю жизнь, что кипела, била в нём родниковым ключом. Йенси направлял его. Йенси был старше, был умнее — Йенси прикрывал брату спину и это было правильно. Йенси отвечал за детали, за технические нюансы — он дрался как лев, но злобы бою добавлял его брат.

И в ту проклятую солёным морским ветром ночь, в семи милях от Анкориджа Райли не просто потерял брата, не просто умер один раз, не просто испытал на себе разрыв нейросинхронизации — болезненнейший процесс отмирания живой стали от окровавленной плоти — в ту чёртову ночь Райли лишился света. На какие-то доли секунды Райли остался в этом мире совсем один — потерявшийся, промокший до нитки, искалеченный, точно пожёванный щенком пластиковый солдатик — Райли со всем его пылом, с ненавистью, со злобой, на какую не способно ни одно живое существо кроме человека, Райли ослеп. Не знал куда бить, куда бежать, где прятаться.

Осталось только море, вечное солёное море и его красная вода на языке. Осталась длинная, бесконечная ночь. И рёв — рёв недобитой твари, рёв недоношенного ребёнка. Нечеловеческий, жуткий вой.

Там что-то случилось.

В момент, когда Йенси Беккета вырвало из кабины егеря, в момент, когда Найфхэд вспорол когтями череп Джипси — тогда что-то случилось. Словно бы Фортуна, увидев неприятный расклад в картах, взяла передышку на сотые доли секунды, показавшиеся Райли нестерпимой вечностью — Райли не знал куда себя деть, пока госпожа Удача подбирала ему замену. И получилось до смешного глупо и невероятно до забавного: судьба поменяла Райли местами с девчонкой, менее всего подходящей на роль спасительницы человечества.

Райли Беккету было предначертано изменить мир. У Райли была полная лишений и тягот судьба с неизменно хорошим концом, с красивым закатом и титрами под невероятно трогательную и вдохновляющую мелодию. У Райли было всё даже в тот момент, когда казалось, что его мир рухнул, что компьютерная игра, в которую он заигрался по малолетству, сожрала его будущее. Когда Йенси не стало. У Райли всё ещё была жизнь. И Райли мог прожить её, мог найти выход, мог всё изменить — но что-то в этой Вселенной решило подшутить, будто бы извращённое колдовство, чья-то злая шутка с педагогическим садистским подтекстом — что-то случилось. Что-то непоправимое, нарушившее баланс добра и зла, нарушившее законы мироздания. Необъяснимое.

И вместо Райли Беккета в тугом и подранном железными клыками да электричеством костюме оказалась Мэлани Страйдер. На месте опустошенного и потерявшегося Райли Беккета оказалась девочка-воин, девочка-свет, такая же злая, такая же яркая — не менее обескураженная, ошалевшая не своей болью, не своим миром. Мэлани просто запихнули в эту консервную банку, Мэлани утрамбовали в егеря посередь штормящего океана — Мэлани точно бы всучили в руки мудрёный геймпад с уже активным игровым персонажем и не объяснили управление, ей что-то попросту приказало рулить. Что-то делать с этим безобразием.

Мэлани Страйдер в одиночку победила монстра. Мэлани Страйдер — национальный герой. Об этом знают все кроме Мэлани Страйдер, потому что волею той же Фортуны у Мэлани Страйдер не осталось чистых воспоминаний о ночи в солёном море. Однажды Мэлани уже смогла — что с ней случилось и как это случилось знает одна лишь вода, знает только егерь, принявший Мэлани Страйдер в своё чрево — Мэлани обязана была победить. Её тащило неизведанное, её тащило чуждое — кто-то другой направлял руки, нажимал кнопки на отсыревшей панели, кто-то совсем другой заставлял Мэлани блокировать удары и бить в ответ. Кто-то похожий на Йенси. Кто-то чертовски похожий на Райли. Кто-то с чрезвычайно знакомым именем, прикипевшим к сердцу и рукам.

Чья-то чужая память заточила силу Мэлани Страйдер, обострила волю, накалила сердце. Мэлани было приказано идти в океан — в семи милях от берега нет ориентиров — и Мэлани пошла. Её вёл егерь — абсолютно живой, абсолютно настоящий стальной гигант, который пережил слишком многое, в котором смешались братья Беккеты, в котором остались слова и желания ушедших — умерших ли, исчезнувших. Машина, у которой по определению природы, по законам физики не может быть сознания, не может быть души — потому что это противоестественно.

Сталь не бывает ж и в о й.

Правда ведь, Мэлани?..

http://savepic.ru/6971916.gif https://33.media.tumblr.com/22c51cdb349e288ee0dbeff333daf2a3/tumblr_nlzjb2tT8p1u1etevo7_250.gif

is there a H E R O somewhere
someone who appears and saves the day

У них было кое-что общее. Райли Беккет и Мэлани Страйдер ходили у Фортуны в любимчиках.

Симпатия неба дорогого стоит — чувство юмора у Судьбы чёрное, циничное, никакое читай — тех, кому везёт меньше, в закрытых гробах хоронят. Мэлани Страйдер легко отделалась — всего-то десятком царапин, прорезавших плоть, что масло, и оставшихся отметинами на костях, всего-то искалеченной психикой, чем-то чуждым, чем-то не принадлежащим ей самой глубоко в памяти. Мэлани Страйдер, по сути, не сменила роли — в Мэлани Страйдер опять поселилось что-то.

В мирах Райли Беккета и Мэлани Страйдер всё уже было решено. Апокалипсис сегодня — красивая картинка в вечерних новостях, сопровождающаяся алой полоской “без комментариев”, сопровождающаяся бегущей строкой с телефонами моргов и больниц, с горячей линией. В мире Мэлани Страйдер этот самый апокалипсис случился ещё вчера — тихим ненавязчивым соседом заглянул с чёрного хода, предварительно деликатно вытерев ноги о гостеприимный коврик. Апокалипсис Мэлани Страйдер был предельно вежлив, гуманен и бескровен — как Души, как захватчики — людям было не на что жаловаться. Люди морально устарели.

В мире Райли Беккета апокалипсис назначили на завтра — ни один человек в десятке шаттердомов по всей планете не знал, когда угроза нападения монстров из разлома из единичной станет системной. Первым глашатаем конца света, свершающегося уже сегодня, стал Герман Готтлиб — гениальный ум, в своём отречении от человеческого достигший поразительно единения с пониманием фундаментального закона природы. Герман Готтлиб не совершал чего-то из ряда вон выходящего — заслуга Германа лишь в том, что он подметил цикличность, углядел связь там, где человечество видело злой рок.

Герман Готтлиб сообщил миру, что миру осталось недолго.

* * *

Это, знаете, напоминает подготовку к большому празднику — в обширном концертном зале на третьей от Солнца планете моют окна, натирают воском сцену, развешивают гирлянды. На третьей от Солнца планете наивное человечество со свойственным всем людям фатализмом готовит бутылки шампанского, зажигает свечи, подымается со стульев — у человечества даже обратный отсчёт запущен, на случай тотального вымирания на мировых телеканалах подготовлен ролик для чудом уцелевших. Мы прекрасно подготовились ложиться в собственный гроб.

И тут с неба свалилась Мэлани Страйдер. Незапланированная и никем не предугаданная, непрошеная Мэлани Страйдер — она ввалилась через парадную дверь в подранных обносках, она выбила плечом стекло и взломала замок, раскидала праздничные шарики, уронила батарею наполненных искристым алкоголем бокалов — Мэлани просто появилась, чтобы сообщить людям о том, что случай — краеугольный камень эволюции. Мэлани сломала нам похороны, разрушила иллюзию фатальности происходящего — и пусть о существовании и истинном предназначении Мэлани Страйдер знает всего лишь десяток человек во всём шаттердоме Анкориджа, для них Мэлани останется этим самым напоминанием.

Мэлани станет героем. У неё нет выбора, нет другого выхода — за тяжёлыми створками шаттердома живёт мир, обречённый на смерть не сегодня так завтра. Мэлани Страйдер пережившая апокалипсис, Мэлани Страйдер выигравшая в проигранной войне, Мэлани Страйдер — девочка с рыжими локонами и глазами, пылающими звёздным огнём, — кому как не Мэлани Страйдер знать о том, что инопланетный захватчик пленных не берёт, о том что на умирающей планете она погибнет в первых рядах. Этот фатализм наполняет Мэлани Страйдер жаждой жизни.

Мэлани — открытая рана. Совсем такая же, как Мако Мори.

Они смотрят друг на друга разными глазами— чернильная бездна тёмного взгляда мисс Мори гасит яркий, почти неоновый блеск на дне радужки гостьи — они чертовски похожи. Герои нового дня, герои завтрашнего выпуска утренних новостей — ни Мако, ни Мэлани точно не знают сколько им отпущено и дотянут ли они до войны к вечеру, но решимость, мешающая знойный ветер выжженной прерии с умиротворённым, едва ли прохладным бризом морского побережья, лихой завертью топит их друг в друге.

Они ненавидят друг друга. Их сотрудничество — бой не на жизнь, а на смерть, словно в последний раз, точно схватка за место под угасающим солнцем. И сейчас это самый правильный выбор.

* * *

– Категории “простоты” и “везения” неуместны в пересчёте на человеческие жизни, — неожиданно холодно отрезает Мако Мори. Мако лучше других знает сколь никчёмна цена человеческого существования, Мако лучше других осведомлена о том, что в этой войне счёт идёт не на единицы, не на сотни и даже не на сотни тысяч — речь идёт о миллионах, речь идёт о выживании человечества. Патетика красивой речи и мысли здесь неуместна — это треплет Мако, израненную, искалеченную Мако за самый тонкие струны. И столь же внезапно с Мори сходит льдистая корка болезненной неприязни: — Я сожалею о том, что произошло с твоим миром, Мэлани. Проблема в том, что не сегодня-завтра, это же произойдёт с нашим. И поскольку мы теперь в одной лодке, интересы у нас… Совпадают.

Мако Мори — специалист высшего класса по егерям третьей серии. Мако Мори не зря больше не пускают в симулятор — у неё на счету полсотни высадок из которых ни одного поражения. Мако Мори лучше всех присутствующих вместе взятых знает, что в дрифт не ходят с открытыми ранами. Мако Мори — бесценный пилот, сталь — заточенная и отбалансированная в лучших традициях самурайских мечей. Настолько смертоносная и настолько… повреждённая, хрупкая своей болью, что использовать её в бою значит бросать на верную гибель.

Именно поэтому Мако Мори чертовски не нравится взгляд девочки из другого измерения. Именно поэтому Мако Мори слегка вздёргивает подбородок, склоняет голову вбок — её взгляд отслеживает интерес Мэлани, зажжённое и теперь уже неугасимое пламя Мэлани, гипнотизирующей выбитые глазницы покалеченного егеря. Бродячая угроза — егерь, который выручил Мэлани Страйдер и егерь, которого Мэлани Страйдер спасла сама. Мако на мгновение задумывается о том, что стальное сердце гиганта наверняка хранит ответы на все вопросы — где-то там, под многослойной бронёй и дьявольски радиоактивным реактором, полыхающим отголосками рыжего жара, где-то там за пустыми глазницами егеря прячутся воспоминания, полупрозрачные призраки детства и юности братьев Беккетов. Где-то в бездонной железной душе машины, за бессильно повисшими экзокаркасами, за потухшими приборными панелями бегают и едва слышно смеются дети — мальчишки лет десяти-одиннадцати, где-то там слышится едва уловимый ухом гул — дыхание егеря.

Мако полагает что именно там — среди эфемерных воспоминаний дрифта лежит ключ к разгадке тайны Мэлани Страйдер. Мако смотрит на Мэлани, Мако не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы углядеть незримую цепь, приковавшую гостью из разлома к подранной на части машине — и Мако уже не сомневается в том, что сможет найти ответ на вопрос о Мэлани Страйдер.

* * *

– Пилотом? — относительную тишину, заполненную привычным грохотом доков, нарушает прыснувший со смеху доктор Гейзлер — под осуждающими и тяжёлым, точно дамоклов меч, взором коллеги, Ньют опирается лопатками о передвижной аквариум с чьим-то нелицеприятно подрагивающим зеленоватым желудком и протирает краем рубашки запотевшие очки. — На пилота учиться надо, Мэл. Можешь спросить у… у того же маршала, у любого пилота. Впрочем, именно это тебя и ждёт — обучение.

Ньютон, никогда не славившийся серьёзностью что в отношении своей работы, к каковой испытывал скорее подростковый энтузиазм, что в отношении общения с коллегами, большей частью не переносившими Гейзлера за тот самый энтузиазм и нездоровую страсть к существам, истребляющим человечество, — Ньютон заметно подтягивается, сбрасывая ухмылку студента-аспиранта, прибывшего на практику в морг. Ньютон смотрит на Мэлани абсолютно серьёзно — долго, испытующе, словно приглядываясь и сквозь прозрачные голубые глаза Страйдер пытаясь ощупать каждую извилину её мозга. Не то чтобы Ньют Гейзлер не верил в Мэлани Страйдер, наоборот, но Ньюту привычнее общаться с препарированными кишками на операционном столе, а не с живыми пришельцами.

– Примерно за месяц наши специалисты введут тебя в курс дела, Мэлани. Ты когда-нибудь водила машину? — Мако одёргивает Страйдер и провожает спину Гейзлера, толкающего перед собой аквариум с очевидно живым ошмётком некогда грозного существа, странным долгим взглядом. Мако, кажется, на мгновение зависает в некой параллельной реальности, наблюдая за сражением собственной объективности с естественным эгоизмом. В какую-то едва ли уловимую долю секунды Мако Мори искренне ненавидит Мэлани Страйдер, так легко всё получившую Мэлани Страйдер, такую внезапную и не заслужившую подобного внимания Мэлани Страйдер.

Впрочем, и собирается мисс Мори на удивление быстро, не дожидаясь ответа от гостьи: — Даже если нет, то вскоре попробуешь. Ответственность… Вождение машины и пилотирование егеря схожи именно этим. Там.., — Мако оборачивается и показывает на разбитую кабину, пробитый ударом безглазый череп Джипси, — ..Там ты отвечаешь за всё. За каждое движение, каждый удар, блок, каждое решение, принятое в кабине егеря — твоё решение. Тебе жить с последствиями. Здесь нет автопилота.

someone who will never walk away
who doesn't turn a blind eye to a crime

– Мисс Мори говорит правильные вещи, — подмечает Стакер. Тяжёлые гермостворки лаборатории открываются и закрываются за ним точно бы невесомые тюлевые портьеры — Стакер Пентекост движется сродни большому грациозному хищнику, огибая хаотично расставленные по исследовательскому блоку приборы и герметично запечатанные образцы. Мако замечает его только когда тень на две головы выше вырастает за спиной Мэлани Страйдер — Мако едва успевает расправить плечи, чтобы поздороваться с приёмным отцом, и только потому упускает из виду нежно зеленеющее лицо Мэлани.

А Мэлани Страйдер тем временем знакомится поближе с тем, что её столь заинтересовало — Мэлани, пришелец Мэлани, отлично поладит с доктором Гейзлером, если только полюбит странное увлечение Ньюта вначале забираться монстрам под кожу, а потом уж петь тем дифирамбы. Мэлани только и успевает, что обернуться на приветствие маршала, — её выворачивает наизнанку ровно на отглаженный чёрный китель, выворачивает со смаком и задором, не оставляя в желудке ничего, кроме тоскливых воспоминаний о настоящей еде вместо больничного физраствора.

– …Вам стоило бы прислушаться. Мисс Страйдер, — Стакер всё же заканчивает — Стакер даже не вздрагивает, когда Мэлани Страйдер прочищает желудок на ордена и награды за заслуги перед страной и миром. Стакер не сказать чтобы привык к такому бурному проявлению чувств — надо сказать, в повисшей тишине обители k-учёных фактически слышно как скрипят маршальские желваки, — но Стакер Пентекост прекрасно умеет держать себя в руках. Стакер Пентекост даже готов простить едва слышный, но рвущийся из всех щелей смех доктора Гейзлера, безбожно нарушающего субординацию в присутствии высшего командования. — Надеюсь, это всё чем Вы порадуете меня сегодня?..

Хохот Ньюта, пробившийся через с трудом натянутую маску скорбного понимания, заканчивается хлёстким подзатыльником от доктора Готтлиба — вторым за полчаса. С траурной физиономией провинившегося школьника старших классов Гейзлер принимает от Стакера китель, беззвучно ретируясь прежде чем милосердие начальства урежет премию за неподобающее отношение к инцидентам на рабочем месте. Звенящая тишина в святая святых научного комплекса шаттердома потихоньку начинает рассеиваться — Мако обращается к отцу едва слышно, бегло и на японском, из-за бронированных дверей пробивается гул и грохот живого улья, — доки продолжают готовиться, отсчитывать секунды до неизбежного и даже неожиданная мисс Страйдер не сможет этого изменить.

– Мисс Мори, доктор Готтлиб, Ньютон? Раз уж наша гостья уже способна ходить, я считаю необходимым чтобы она приступила к программе подготовки немедленно.

* * *

_____< … >

– Ньютон? — в жёлтом полумраке вечерней лаборатории длинный и тощий силуэт Германа Готтлиба кажется чем-то инопланетным — его тень соседствует с живыми и уродливыми вытянутыми силуэтами монструозных препаратов — частей тел кайдзю, — покоящихся в прозрачных стеклянных аквариумах по углам. Германа подводит зрение — в лабораториях Анкориджа темно для его слабых глаз, а более яркое освещение встанет шаттердому в лишние затраты — Герман трёт глаза и подслеповато ищет белую рубашку напарника, — Ньют.

– А?

– Ты сегодня не…

– Не сказал о том, что Мако тоже должна была стать пилотом? Не сказал о том, что Мако потратила всю жизнь для того, чтобы стать пилотом егеря и в результате была отправлена в научный запас? — Ньют появляется из-за огромного жёлтого бака с небольшим кусочком полушария мозга Хардшипа. Он стаскивает с рук перчатки, вытирая вспотевшие ладони о брюки, устало треплет волосы и снимает с глаз очки. Его напарник ожесточённо и немо кивает, вцепившись в трость, что в соломинку. — Ты же знаешь, она выросла с мечтой стать такой же как маршал Пентекост. Мы сами вырастили её.

– … И тут с неба сваливается девчонка, которую никто не ждал и в чьё происхождение верится с трудом, и получает всё это: место пилота, егеря… — Герман хмыкает и закатывает глаза — в его стройной математической теории всегда найдётся место случаю. Но Герман Готтлиб не настолько наивен, чтобы поверить в такую случайность.

– Именно. Думал, я скажу этой Мэлани, что она своим появлением отобрала у Мако мечту всей жизни? — Ньют качает головой, упирая руки в бёдра. Он ухмыляется и в ухмылке этой больше смятения и неопределённости, нежели в любой безумной теории доктора Гейзлера, — По-твоему я настолько бессердечный мудак?

– По-моему, ты не умеешь держать язык за зубами, Ньютон.

_____< … >

[AVA]http://i.imgur.com/JDjiG1t.gif[/AVA]
[NIC]miss mori[/NIC]

+2


Вы здесь » BIFROST » beyond the standard model » — it's no longer your world


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно