[nic]captain[/nic]
[ava]http://s3.uploads.ru/t/T7fV8.png[/ava]
Кошмары приходят ватагой кровавых лиц,
стоят надо мной, и землей пахнет жженной страшно.
Победный стал траурным этот последний марш;
и воздух застыл мертвый: ветра нет или птиц.
Капитан, вы устали. Вы стольких спасали. Но кто спасет вас? Кто спасет теперь? Стоит сомкнуть уставшие веки и вам вгрызутся в глотку, будут лакать вашу кровь, как вино, устроят пир стервятников и шакалов над вашим бледным телом. Стоит дать слабину и вас разотрут в муку жернова нового режима. Стоит сойти с проложенного в юности пути, как ваша спина в черном мундире будет изрешечена десятком пуль, немецкими или отряда кэмпэйтай. Если вы погибните, Капитан, вас никто не будет оплакивать. Рейх лишится одного из первых сверхсолдатов, но в лабораториях уже готовятся новые, более сильные, усовершенствованные, лишенные человеческого фактора. Вам быстро найдут замену. Ей возможно даже станет Барнс, которого вы сами отдали немецким ученым. Эгоистичное желание не быть одному, не оставаться в одиночестве на вражеском фланге. Эгоистичное желание спасти свое, хоть что-то свое из старого мира.
Принесло ли вам облегчение, Капитан, что сержант Барнс все еще жив? В Рейхе и впрямь мастера с золотыми руками. Они вытащили его с того света, залатали. Даже руку из металла припаяли взамен оторванной, слабой, из плоти и кости. Ваше проклятие и наказание, Капитан, в том, что тот, кого вы хотели спасти больше всего на свете, больше собственной страны, теперь едва ли вас вспомнит. Личность Баки Барнса стирают, выбивая новую на обугленном месте, а то что невозможно стереть — прячут под железный купол. Зачем Солдату лишние привязанности, кажется именно так вам ответили светила науки? Мы подняли вашего напарника из могилы и теперь он как и вы сослужит службу Рейху.
Стив теряет Баки, столь же стремительно, как листья опадают с дерева осенью. Но у Капитана есть возможность удержать Солдата. Лицо Роджерса всегда яснее и первее прочих появляется перед глазами Солдата после пробуждения. Капитан всегда рядом. Не коды, что-то подсознательное, заставляет Солдата держаться подле Капитана. Его приучили, он привык, к присутствию светловолосого мужчины, к звукам его голоса в камере, к размеренному шагу. Он смотрит на него в ожидании приказов. Он знает каково сражаться с ним бок-о-бок. Они двигаются со слаженностью парного оружия. Лицо Капитана последнее, что видит Солдат погружаясь в криосон, глаза усталые и голубые следят за ним прежде, чем он утонет в белизне и безмолвии.
Из крови Роджерса выделяли сыворотку, испытывали её, преобразовывали. Его то ли с иронией, то ли с врачебным черным юмором называли праотцом будущих сверхсолдат. Немцы плотно взялись за взращивание нового, чистого и идеального поколения. Один проект Лебенсборн чего стоит. Они желают, чтобы человечество стало единым народом, одной высшей расой. Но в новом и идеальном мире не будет места дефектным людям.
Роджерс всегда чувствует на себе внимательные взгляды и пристальней всех на него смотрят прозрачные глаза обергруппенфюрера Смита. Он чувствует и никогда не оборачивается. Если он обернется — он пропал. Стив ступает по очень тонком льду, он провалится рано или поздно, но есть шанс оттянуть момент. Успеть сделать хоть что-то. Успеть исправить? Капитан, вы правда все еще думаете, что все можно вернуть? Отмотать назад? Развеять дурной сон, который непроницаемым колпаком накрыл мир? Нет. Все уже случилось. И вы стали одним из рычагов. Теперь смотрите, как новый мир пожирает старый, как от прежнего не остается и следа, как творится кровавая история.
Стив был у Сары единственным мужчиной и должен был заботиться о ней. Спившийся отец приносил больше вреда, чем пользы и маленького мальчика наполнило мрачное торжество, когда родитель больше никогда не переступил порог их дома. Стиву было все равно, что стало с ним. Стив был рад, что матери больше никогда не придется терпеть унижения, прятать слезы, замазывать синяки от побоев. Стив был благодарен Элизе Синклер. Уже тогда он позволил щупальцам Гидры обвить его, уже тогда были посеяны зубы дракона, темные семена, которые дали всходы и проросли насквозь. Вырастая и приобретая ясность взора, без детской жестокости, Стив понимал, что тот выбор был неверным. Он думал, что сможет сбежать от нависшей тени, что его никто не будет держать после смерти Сары. И не стали — он едва ли не на коленях сам возвратился, прося за жизнь друга. | 
|
Стив наблюдает. В новом мире мало кто кому доверяет по-настоящему. Немцы прикрываются вежливостью по отношению к своим союзникам, японцам. Роджерс знает, что им опостылели их ‘желтолицые и узкоглазые приятели’. Каждая из двух властвующих ныне наций желает править единолично, им теперь мало половины мира, им нужно все. Стив растирает свою шею висельничьей петлёй. Он закрывает глаза, и он знает, чувствует, что мир страшно болен, мир страшно ранен ими, мир еще не оправился от прошлой людской войны. Мир не выдержит тех атомных и водородных бомб, что запрятаны у немцев и японцев. Мир рухнет. Отголоски старого требуют бороться. Ведь есть же сопротивление в нейтральной зоне, если фильмы, есть Человек В Высоком Замке. Есть еще что-то во что можно верить. Но Стив слишком слаб, а Капитан служит Рейху. Капитан выполняет порученные ему и Солдату миссии. Капитан — оружие. У оружия нет собственных желаний и воли. Капитан — щит. Он идет всегда на шаг вперед, Солдат за его плечом.
Бог Тюр лишился руки, а ты Стив, скоро лишишься головы и жизни.
В его разуме отпечаталась сцена, она ярче прочих, что роились в сознании с окончания войны, которая дала ясно понять на что Стив обрек того, кто был для него всем, кто с ним делился крохами, кто вытаскивал из помоев и промывал не проходящие ссадины. Баки, обвитый ремнями и проводами, корчился на столе пронизываемый токами под внимательными взглядами врачей, точно мошка, приколотая булавкой. Мужчина помнит, как проглотил судорожный окрик, как ткань формы натянулась на напряженной спине и плечах, как он всем корпусом поддался вперед, желая немедля прекратить пытки. Но его перехватили, преградили путь рукой и приковали к месту одним только взглядом.
| — Вы ведь не хотите его смерти, Капитан? — и лицо Смита спокойно, в нем ни насмешки, ни хищного превосходства. Стив смотрит на него воспаленными и сухими глазами. Капитан знает, что вся его биография, вплоть с момента рождения, разобрана на мельчайшие фрагменты. Смиту известно о десятилетии дружбы бруклинских мальчишек, блондинистого дохляка-астматика и смазливого прохвоста-солдата. Смиту известно все, а потому он давит на гнойную рану, неровный стык между пластин непробиваемой брони, колет в самое уязвимое. |
Стив думает о том, что этой сценой он позволил себя препарировать как лягушку, вставить в грудь разводной ключи и пядь за пядью, кость за костью, раскрыть её и покопаться внутри. Стив морщится от бессилия. Чернильные тени ложатся под глазами. Лицо становится похожим на посмертный слепок.
Смит умелый боец и манипулятор, но и Роджерса приняли в ряды Рейха не за былую сердечность и широту души. Война извратила все. Война сломала Стива, хотя он внешне все также пышет силой, его шаг все также уверен, а спина пряма. На него восхищенно смотрят немецкие дочери, а потом смущенно прячут глаза, обрамленные пушистыми светлыми ресницами. Как на такого красавца-капитана не заглядеться? Не просто на капитана, на героя. Стив давно прогнил, внутри одна труха, но его красивая обертка — мраморная скульптура греческого бога — не дала трещину и не выпустила наружу гной.
Стив научился добывать нужную информацию. Смит американец, как и Роджерс. Смит старше Роджерса на добрый десяток лет, а потому сполна испытал на себе всю горечь и безысходность Великой Депрессии. Его приверженность Гитлеру и немецкому политическому режиму обусловлена именно этим. Тяжёлой молодостью, когда его семья бедствовала и умер его брат. Как бы это странно не звучало, но Рейх дал ему возможность на лучшую жизнь. Стив также знает немногое, но тайное о Смите. А еще он видел его на пленке. Поэтому они квиты. Все стараются защитить своих родных и близких. Джон Смит заботится о своей семье, о сыне чей недуг если вскроется, то обречет его. Стив Роджерс борется за своего друга, за свой старый мир.
А еще фюрер стар, и болен, и ему осталось недолго. И мир начинает трещать. Мир ворочается точно ребенок в чреве матери.
Стив берет лицо Баки в свои ладони прижимается лбом к его лбу. В такие моменты Роджерсу действительно кажется, что стеклянный и бессмысленный взгляд Барнса проясняется и что-то живое, что дрейфует под железным куполом, эхом откликается на знакомые прикосновения. Рука Солдата в серебре, руки Капитана в крови. Ему молить-не вымолить прощения. Единственное, что остается — делить все пополам, как и прежде. Он будет питать его своими силами, будет отдавать свой свет, взамен забирая боль. Он будет с ним до последнего вздоха, до последнего выстрела.
На пленке будущее, которого нет. Будущее, которого не стало из-за событий, последствий ошибок командования и переломных рубежей.
Ради Баки, искупая каждую минуту, проведенную в кригонке, каждое убийство, которое ему пришлось совершить, каждое отнятое воспоминание — Стив будет бороться.
Капитан, настало время открыть глаза.
[SGN]
эта зима заходит в тебя, как в двери,
прячется там, под продрогшею пленкой век.
и укрывает, как в саван, в свой вечный снег.[/SGN]
Отредактировано Marya Morevna (2017-05-01 16:43:30)
